– Я не знаю.

Он опустил руки.

– Ты на меня злишься?

– Нет.

– Но собираешься под этим предлогом отказаться идти ко мне.

Она отвернулась от него и взглянула на кирпичный дом. Украшенный белыми рождественскими гирляндами, он казался похожим на пряничный домик из сказки.

– Так нечестно.

– Взгляни правде в глаза. Тебе страшно.

– Тебе тоже.

– Но я все-таки попросил.

Джози закрыла глаза.

– Что ты хочешь от меня услышать, Адам?

– Я хочу услышать «да».

– И что от этого изменится? Ничего. Мы останемся ровно теми же. И там же. Если я сегодня останусь у тебя на ночь, завтра утром об этом будет знать весь город.

Адам неподдельно изумился:

– И что?

– Ты и впрямь не понимаешь, да? Я продолжаю прятаться. Я продолжаю тайком уходить из дома моей матери, потому что боюсь ее неодобрения. Мне до сих пор не все равно, что обо мне подумают люди.

– Так давай уедем, – предложил он тихо.

Она захлопала глазами.

– Ты шутишь.

– Я совершенно серьезен. Я видел твою мать и понимаю, почему ты все это делаешь. Но заставлять тебя прятаться нечестно по отношению к тебе. И по отношению ко мне тоже. Ни тебе, ни мне здесь не нравится. Давай уедем.

– Ты готов уехать? – изумилась она. – Правда?

– Я готов уехать. – Он сделал глубокий вдох. – Но только вместе с тобой.

То, что она сделала потом, потрясло ее саму.

Все верно, она сбежала.

Домой.

* * *

На пороге ее встретила Хелена.

– Олдси, плохой вещь уйти прочь! – затараторила она. – Ты уйти, она уйти! Но потом вернуться. Теперь она здесь.

Хотя бы Делла Ли добралась до дома благополучно.

– Я знаю, – устало сказала Джози. – Совсем скоро ее здесь не будет, честное слово. Спокойной ночи.

– Подождать. Олдгрет хотеть тебя видеть. – Хелена с извиняющимся видом указала на освещенную дверь в гостиную. – Она ждать там.

Только не это. Джози на миг зажмурилась. Только что она вслух выразила беспокойство, как бы ее не поймали с поличным, и вот, пожалуйста. Вся ее жизнь – одна большая накликанная беда.

– Олдси?

Она открыла глаза и попыталась улыбнуться.

– Ничего страшного, Хелена. Спасибо.

И она, точно на эшафот, двинулась в гостиную.

Маргарет сидела в своем любимом кресле, одетая в ночную сорочку. Она подняла на Джози глаза и отложила журнал, который читала.

– Где ты была? – осведомилась она. – И чья это на тебе куртка?

Джози оглядела себя. Она и забыла про куртку. Отпираться толку не было.

– Мне ее дал Адам.

– Я не желаю, чтобы ты вела себя подобным образом, слышишь меня? Хватит с меня того, что ты в детстве вечно ставила меня в неловкое положение. Вообрази себе, как я удивилась, когда поднялась кое-что тебе сказать и обнаружила, что тебя нет в спальне. Я уже давно заподозрила, что ты тайком уходишь из дома по вечерам после того, как я принимаю снотворное. Так вот, сегодня я не стала его принимать. Ты уже вышла из подросткового возраста, Джози. Я не позволю тебе вести себя таким образом.

– Прости, мама.

Вот чего она хочет, подумала Джози. Она хочет подчинить Джози себе, только теперь даже не пытается замаскировать это желание притворной заботой или неискренними похвалами. Маргарет поднялась и произнесла уже не так резко:

– Я хотела тебе сказать, чтобы ты завтра купила свиной вырезки. Я уже дала Хелене указания, как ее готовить. Завтра Роули Пелхэм ужинает со мной, а я помню, что он любит свинину. Я пригласила его к нам, и, пока мы с ним будем ужинать, тебе лучше находиться в своей комнате. Кроме того, завтра к офтальмологу я доберусь без твоей помощи. В ближайшем будущем я намерена передвигаться на такси.

Опираясь на палку, Маргарет двинулась к двери. Джози проводила ее взглядом. Она не верила своим ушам.

– И что я должна делать?

– Ты должна прилично себя вести. Не встречаться с этой девицей Финли и с почтальоном. И не шляться по ночам. Что могли подумать соседи, если бы увидели тебя? И что было бы, если бы сегодня вечером мне понадобилась твоя помощь?

– Мама, да ты сама секунду назад сказала, что я тебе не нужна! – рассмеялась Джози, но в ее смехе звенели слезы. Она только что сбежала от мужчины, которого любит, потому что до сих пор цепляется за призрачную надежду, что, если она неотлучно будет находиться при матери, Маргарет в конце концов полюбит ее, примет и простит. – Надоест это тебе когда-нибудь или нет? Когда наконец ты простишь меня? Зачем ты вообще меня родила? Только для того, чтобы заполучить его деньги?

Маргарет сжала зубы и прошествовала мимо Джози.

– Я иду спать.

Джози бросилась за ней следом и остановилась у подножия лестницы, глядя, как ее мать поднимается по ступеням.

– Неужели он был настолько ужасен?

Маргарет ничего не отвечала, пока не добралась до верхней ступеньки. Там она остановилась спиной к Джози.

– Да, настолько, – ответила она наконец и скрылась в коридоре. – А ты – его точная копия.

Джози в оцепенении смотрела на место, где только что стояла ее мать. Ей понадобилось двадцать семь лет, чтобы прозреть. Маргарет не будет счастлива, пока живет бок о бок с Джози, но ни за что не позволит ей уехать. А Джози не будет счастлива, пока не уедет, но ей нужно, чтобы мать сама велела ей уезжать.

И о прощении тут речь не идет. И никогда не шла.

Речь шла о двух женщинах, которые все это время бессмысленно истязали сами себя.

Пришла пора положить этому конец.

* * *

Двадцать минут спустя Джози стояла на пороге у Адама.

– Можно мне войти? – спросила она.

Адам поколебался, потом посторонился, пропуская ее.

– Конечно.

Она вступила в гостиную его дома. Обстановка была спартанская, временная. Мебель, в большинстве своем явно собранная с бору по сосенке: необычный синий диван с фиолетовыми подушками, оранжевое кресло в стиле семидесятых, несколько щербатых столиков. Просторное кожаное кресло с откидывающейся подножкой и плоский телевизор над камином на фоне всего этого выглядели чужеродно. Их хозяин явно приобрел, чтобы побаловать себя.

– Твоя мебель меня пугает, – попыталась пошутить Джози, но губы у нее задрожали, и она умолкла.

– Сначала я просто жил одним днем, потому что не знал, что делать дальше, мне хотелось только не шевелиться. Я купил себе кровать, кресло и телевизор – все, что, как я думал, мне нужно. Потом время от времени на работе кто-нибудь объявлял, что выбрасывает какую-нибудь вещь, и я просил отдать ее мне. Вот что бывает, когда к хорошим людям попадает плохая мебель. Вообще-то, у меня есть некоторое количество по-настоящему замечательной мебели, но вся она хранится в подвале у моего брата в Чикаго.

Джози отвернулась от Адама и принялась рассматривать комнату. Телевизор был включен, и она сделала вид, что смотрит его. Адам подошел к ней сзади и снял с нее куртку. Его куртку. От неожиданности Джози вздрогнула и обернулась к нему лицом. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Зачем ты здесь, Джози?

Она набрала полную грудь воздуха. По пути сюда она заготовила кучу фраз, которые намеревалась сказать ему, красивых фраз о любви и страхе и глубокомысленных фраз о том, что она одновременно бежит к нему и убегает от него. Но в конечном итоге сказала лишь:

– Ты сделал шаг, и я сделала шаг.

Он отбросил куртку и в один миг очутился перед ней, обхватил ее лицо руками, целуя ее. Все произошло стремительно. Не прерывая поцелуя, он увлек ее на диван, потянул за собой на подушки. Поцелуй стал более настойчивым, жадным, как будто она была леденцом. Он упивался ею. Его руки сжали края ее свитера, и он потянул его наверх. Ему пришлось оторваться от ее губ, чтобы через голову снять свитер. Он взглянул на нее, распростертую под ним, и дыхание у него участилось.

Он нависал над ней, кудрявые светлые волосы разметались по лбу.

– Что? – спросила она, отвечая на его пристальный взгляд.

– Мне стало страшно, что я отпугнул тебя своим напором. Это мой бич. Я всегда и во всем слишком спешил.

– Но именно это мне и нужно, Адам.

– Ты сделала шаг, и я сделал шаг, – прошептал он и, расстегнув рубашку, сбросил ее.

На левом боку, прямо под ребрами, у него белел широкий рваный рубец.

Она кивнула и коснулась шрама пальцами. Адам снова поцеловал ее, настойчиво, чувствуя, как от ее прикосновения по всему телу разбегаются колючие мурашки. Его ладони скользнули вверх, накрыли полукружия ее грудей. Джози показалось, что она вот-вот потеряет сознание, но она не могла себе этого позволить. Ведь тогда она пропустит все это.

Она не отдавала себе отчета, что крепко зажмурилась и глубоко дышит носом, пока Адам не прервал поцелуй и не взглянул на нее.

– Джози?

– Я здесь, – отозвалась она, запустив руки в его волосы и вновь привлекая его к себе. – Здесь.

Краем сознания она отметила, что начались одиннадцатичасовые новости; открывал выпуск сюжет о трупе, который утром обнаружили в реке Грин-Коув. Не отрываясь от губ Джози, Адам протянул руку и нашарил на столике пульт дистанционного управления.

Ведущий начал репортаж со слов:

«Мы наконец-то получили подтверждение того, что погибшую опознали. Это тридцатисемилетняя Делла Ли Баркер, жительница Болд-Слоупа».