– Нет, не потерял. Не езди туда.

Джейк умолк. Потом произнес ошеломленно:

– Мне просто не верится, что она покупает дом.

Адам вспомнил свой сегодняшний разговор с Джози. При обычных обстоятельствах он не стал бы задавать Джейку такой вопрос. Не хочет Джейк рассказывать ему об этом – и не надо. Но ради Джози он все же спросил:

– Кто она, Джейк? Та женщина, с которой ты переспал?

Джейк покачал головой:

– Никто.

– Хлоя хочет знать. Почему ты отказываешься сказать ей? Вдруг это поможет? – сказал он, тщательно избегая малейшего упоминания о Джулиане.

– Я не могу.

– Но почему?

– Потому что не могу.

– Тебе не кажется, что вернуть Хлою важнее, чем сохранить тайну? Что тебя так на этом заклинило? – спросил Адам, засунув руки в карманы куртки.

– Ради всего святого, Адам, ты ведь знаешь, важнее Хлои у меня в жизни ничего нет. Но тут речь идет не о моей жизни.

– Я тебя не понимаю.

– Я все испортил. – Джейк вдруг бросился по ступеням вниз. – Надо же быть таким идиотом!

Он принялся яростными пинками расшвыривать снег по дорожке, словно не в силах был больше сдерживаться, словно ему не хотелось, чтобы окружающие продолжали верить, будто Ярдли так идеальны, что даже снег никогда не падает на их дорожки. Когда снег немного подтаял, он принялся лепить снежки и швырять ими в дом. Один угодил в колонну, рядом с которой стоял Адам, и того обдало ледяным крошевом.

– Эй! – возмутился он.

– Извини.

Адам спустился по ступеням.

– Может, моя нога никуда и не годится, но в цель я до сих пор попадаю без промаха, – сообщил он и, слепив плотный снежок, запустил им в Джейка.

Десять минут спустя их костюмы, куртки и лакированные ботинки были мокры насквозь. В итоге Фейт отправила обоих домой с ужином в бумажных пакетах, но без сладкого.

Потому что они были очень плохими мальчиками.

* * *

Очутившись у Адама дома, они поужинали перед телевизором и сошлись во мнении, что такой способ скоротать вечер обоим куда больше по вкусу. От пирога с тыквой, впрочем, они все же не отказались бы. Джейк несколько раз пытался дозвониться до Хлои, но она не брала трубку, и в конце концов он ушел спать.

Адаму не спалось. Снег все еще шел, снежинки царапали оконное стекло, точно клювики крохотных птиц, но метель уже утихала. Ему очень хотелось бы погулять под снегом, но мешала больная нога.

Он выключил в гостиной свет и раздвинул шторы. В доме напротив уже развесили рождественские гирлянды. Вдали виднелась гора, давшая название городку. Он даже мог смутно различить отблески огней на склонах с другой стороны.

Интересно, а Джози умеет кататься на лыжах? Она обожает снег, но ни разу в жизни не делала снеговика. Он весь день не мог выкинуть ее из головы. Когда тебя вынуждают взглянуть на вещи под иным углом, первая реакция – раздражение. А Джози именно вынуждала его – когда призналась Хлое, что любит его, и когда выходила за рамки того, чего ожидали от нее окружающие. Наверное, сначала это и вызвало у него раздражение, потому что она изменилась, а это означало, что и все остальные вокруг нее должны измениться. То есть он лично должен был измениться, пусть даже он сам вбил себе это в голову. Но когда в конце концов сегодня вечером он сдался, то, глядя на склон Лысого Косогора, обнаружил, что это на удивление несложно. Он хотел, чтобы их отношения оставались неизменными, но теперь понимал, что это невозможно… и почти радовался этому!

Он взял куртку и вышел за дверь.

* * *

Джози внезапно открыла глаза. Было необычайно тихо. Так тихо, что какой-то стук о стену дома вырвал ее из сна. Она подождала, не повторится ли звук, но ничего не услышала.

– Делла Ли, – прошептала она.

– Что? – отозвалась та из шкафа.

– Ты слышала?

– Похоже, что-то стукнуло тебе в окно.

Джози уселась в постели. Под ложечкой у нее сосало, но не от голода. И еще не отпускало ощущение, как будто что-то не так. Было слишком темно.

– Что, электричество отключили?

– Оно вырубилось с час назад. Я как раз была внизу. Хелена гоняла меня из комнаты в комнату в темноте, потом наконец загнала в кухню, а когда попыталась включить свет, он не зажегся. Это спасло мою задницу. Слышала бы ты, как она бранилась.

– Я же просила тебя не дразнить ее.

– Это дает ей хоть какое-то занятие. Ей одиноко.

Тут вдруг снова раздался тот звук, как будто что-то влажное шмякнулось о стену дома.

– Что это?

Джози отбросила одеяло и подошла к окну. Может, ветром повалило дерево? Но никакого ветра не было.

Джози открыла окно и высунула голову. Снег больше не шел. Казалось, мир покрыт толстым слоем белой сахарной глазури, готовой прилипнуть к нёбу.

– Джози! – позвал чей-то голос в тишине.

Она опустила глаза и увидела во дворе перед домом мужчину. Он стоял, задрав голову, и смотрел на нее. На его лице, озаренном лунным светом, играла мальчишеская ухмылка.

– Адам?!

– Ваш почтальон? – изумилась из шкафа Делла Ли.

– Спускайся! – крикнул он, прямо как в сказке. – Будем лепить снеговика!

Морозный воздух холодил ей лицо. Шершавый пол царапал босые ноги. От подоконника веяло легким запахом мятного масла. Сердце гулко стучало в груди, кровь мчалась по венам. Все это доказывало, что она не спит, что все это наяву.

И все равно она не могла в это поверить.

– Джози? – повторил Адам.

– Зачем ты пришел?

– Я же сказал. Будем лепить снеговика!

– Ты спятил?

Он присел на корточки, набрал пригоршню снега и утрамбовал его в ладонях.

– Спускайся, а не то снежком запущу!

– Ты не посмеешь.

Его ухмылка стала хитрой.

– Ты так в этом уверена? – Он принялся перебрасывать снежок из ладони в ладонь. – Где тут окно спальни твоей матушки?

– Не смей!

Он угрожающе замахнулся.

– Ладно, твоя взяла. Сейчас спущусь. Только не надо ничего кидать.

Джози быстро убрала голову и закрыла окно, потом какое-то время просто стояла на месте.

– Хм, это интересно, – сказала Делла Ли. – Чего он хочет?

– Лепить снеговика. Лепить снеговика в… – Она машинально взглянула на электронные часы, потом вспомнила, что нет электричества. – Я даже не знаю, сколько сейчас времени.

Джози спала в пижаме, поэтому довольно долго копалась в темноте, пока не отыскала теплые сапоги и свитер. Она надела свое длинное черное пальто и по пути к двери захватила шерстяную шапку и перчатки.

– Оторвись по полной! Только про презервативы не забудь! – напутствовала ее Делла Ли.

Едва Джози ступила на площадку первого этажа, как из своей комнаты высунулась Хелена. В руке у нее был промышленный фонарь, который она купила вместе с газовым баллончиком и шумовым отпугивателем, после того как в начале года Уэйда Бисли арестовали за убийство собственной помощницы по хозяйству. Заговоры заговорами, однако даже Хелена понимала, что иногда нет ничего эффективнее для защиты, чем десятифунтовый фонарь.

– Это я, я, – успокоила ее Джози, ладонью заслоняя глаза от света. – Мне нужно на минутку во двор.

Хелена опустила свой фонарь.

– Там почта.

– Я знаю.

– Олдси нравится почта.

– Да, – подтвердила Джози. – Нравится.

Хелена улыбнулась и скрылась за дверью спальни.

Джози подошла к входной двери и вышла на крыльцо. Адам уже ждал ее. Ждал – ее! Это не укладывалось у нее в голове. Джози закрыла за собой дверь и скрестила руки на груди.

– Ты пьян?

– Нет.

Она оглядела улицу. Следов колес нигде видно не было. Он словно свалился к ней во двор прямо с луны.

– Как ты добрался сюда?

– На машине. У меня полный привод. Только пришлось оставить ее у подножия холма и идти сюда пешком.

– А у себя перед домом слепить снеговика тебе было никак?

– Да, потому что там не было тебя.

Джози утратила дар речи.

– Ты сама сказала сегодня, что ни разу в жизни не делала снеговика. Я хочу научить тебя.

– А-а. – Значит, он снова решил ее пожалеть. – Что ж, мне очень жаль, что ты напрасно проделал такой путь, но здесь лепить снеговика мы не будем, – сказала она и отступила к двери.

– Почему?

– Потому что это запрещено правилами района.

– А кто узнает, что это мы? – Он развернулся. – Иди сюда.

– А как же твоя нога? – спросила она.

Он чуть прихрамывал, когда спускался по ступенькам.

– К черту ногу.

Он добрался до нижней ступени и взглянул на Джози снизу вверх. На нем была желтая зимняя куртка, черные перчатки и черный берет, затягивающийся сзади. Она три года любила этого мужчину, но почти совсем его не знала. Ей было слишком страшно задавать ему вопросы о его увечье, о чем-то личном, потому что тогда он мог догадаться о ее чувствах. Но теперь, когда он уже обо всем узнал, наверное, не будет никакого вреда, если она спросит.

– Как ты повредил ногу?

Он кивнул в сторону двора.

– Пойдешь лепить со мной снеговика, тогда скажу.

– Я не настолько сильно жажду это узнать.

– Настолько-настолько.

Он протянул ей руку.

Ну и что, что она дала ему повод для жалости? Ну и что, что желание быть с ним заставило ее переступить через свою гордость? Ведь это же Адам протянул ей руку. Разумеется, она примет ее. Только сегодня, потому что когда еще ей представится такая возможность?