неизвестен Автор - Сад плененных сердец

Что это действительно так, доказывается судьбою Думини, Гомини, Нимбавати и Нитамбавати. Когда я это сказал, он попросил меня рассказать ему о том, каковы были эти женщины. Я для примера стал рассказывать историю о Думини.

«Существует страна, называемая Тригарта. Там жили когда-то три родных брата по имени Данака, Даньяка и Диньяка. Все они обладали большим, солидным состоянием. При их жизни случилось, что двенадцать лет подряд не было дождей. Хлеба засыхали на корню, овощи не давали плода, бесплодны стали и плодовые деревья, облака проходили без дождей, реки пересохли, от озер оставалась одна грязь, все горные потоки перестали стекать с гор, съедобные дикие клубни, корни и плоды стали редкостью. Умолкли рассказы, перестали справляться заветные празднества, умножилась порода воров, люди стали съедать друг друга, они превратились в блуждающие черепа, желтые, цвета журавлиных птенцов. Стаи высохших ворон перелетали с места на место. Опустели большие города, деревни, посады, поселки и тому подобное.

У упомянутых троих домохозяев сначала истощились все запасы хлеба, затем они по порядку поели коз, овец, буйволов, стадо коров, рабынь, рабов, детей, жену старшего и среднего брата и, наконец, дожили до того дня, когда постановили на завтра съесть жену младшего брата Думини. Но младший брат Диньяка не был в состоянии есть свою любимую супругу. В ночь накануне того дня, когда она должна была быть съедена, он вместе с ней бежал. На пути она устала, он взял ее на плечи и пошел, неся ее в глубь лесов. Мясом и кровью собственного своего тела он утолял ее голод и жажду. Неся ее далее на себе, он увидал валяющегося на земле какого-то человека, у которого были отрублены руки, ноги, уши и нос. Будучи жалостливым в сердце, он взял его также на плечи и снес в самую лесную чащу, где еще много было дичи и съедобных корнеплодов и клубней. Старательно устроив там шалаш, он прожил в нем с женой и обезображенным калекой довольно долгое время. Залечив его раны посредством масла из растения ингуди и других снадобий, он кормил его мясом и овощами наравне с собой. Когда же Думини, супруга Диньяки, заметила, что он откормился, растолстел и стал иметь как бы избыток жизненных соков, она, воспользовавшись отсутствием мужа, ушедшего на охоту за дичью, пристала к нему с предложением своей любви. Хотя тот ее и выбранил, однако она насильно заставила его отдаться ее любви. Вернулся муж и попросил у нее попить воды. Она отвечала: «Доставай сам, вода в колодце. У меня болит голова» — и бросила ему ведро с веревкой. Когда же он принялся доставать ведром воду из колодца, она подошла к нему сзади и пихнула в колодец. После того она взяла своего обезображенного калеку-любовника на плечи и стала переходить с ним из одной страны в другую, выдавая его везде за своего мужа. Она приобрела славу верной жены и пользовалась всякого рода почетом и подарками. Наконец, по милости царя Авантийского она обосновалась в его царстве и стала жить в очень большом довольстве и богатстве. Между тем муж, которого она бросила в колодец, был случайно найден проезжими купцами, которые искали воды. Они вытащили его. И вот однажды она видит его, бродящего в Аванти и просящего подаяния.

Тогда она говорит: «Вот тот злодей, который превратил моего мужа в калеку!» И она заставила не подозревавшего истины царя сделать распоряжение о том, чтобы праведник этот был подвергнут мучительной казни.

И вот Диньяка со связанными назад руками был сведен на лобное место. Но, очевидно, судьба давала ему еще продолжение жизни. Ничуть не падая духом, он говорит начальнику: «Пусть тот несчастный, которого я будто бы искалечил, скажет, что я в этом виновен! Тогда наказание мое будет налажено справедливо!» Начальник подумал: «Да отчего бы и не сделать этого?» Калека был приведен, и лишь только ему показали на этого предполагаемого преступника, он разрыдался и, будучи честный душой, рассказал про то, каковы были благодеяния праведника, и про то, какие злодейства совершила его лживая жена.

Разгневанный царь повелел за все ее злодейства искалечить ей лицо и назначить поварихой для собак. Диньяку же он осыпал своими милостями.

И вот почему на вопрос: «Что жестоко?» — я отвечаю: «Жестоко сердце женщины»».

Затем людоед попросил меня рассказать также и историю Гомини. Я стал рассказывать.

«В стране Дравидской есть город по названию Канчи. Там жил сын некоего купца по имени Шактикумара, состояние которого исчислялось несколькими десятками миллионов. Когда ему должно было исполниться восемнадцать лет, он стал призадумываться. «Счастье невозможно в жизни без жены, — думал он, — как же мне поступить, чтобы найти себе добродетельную супругу?» Бывает случайное счастье с женой, найденной чужими, достойными доверия людьми, но он не считал этот путь надежным и отправился искать себе подходящую жену. Под видом прорицателя он отправился странствовать по земле, взяв с собою зашитым в мешке некоторое количество риса в зерне. Родители везде показывали ему своих дочерей, потому что принимали его за прорицателя. Лишь только он встречал девушку подходящей касты, с подходящими на теле благоприятными признаками, он обращался к ней с такими словами: «Не можешь ли ты, дорогая моя, угостить меня кашей из этого риса?» В ответ на это его с насмешками выгоняли вон. Так он странствовал из дома в дом. Однажды он таким образом очутился в стране Шиби, в главном городе, расположенном на правом берегу реки Кавери. Там он увидел молодую девушку-сироту, которая вместе с родителями лишилась всего их большого состояния. Жила она в бедном доме, не имела денег, носила лишь несколько незначительных украшений, была на попечении своей воспитательницы, которая ее и вывела к нему. Рассмотрев ее внимательно, он пришел к следующему заключению: «Эта молодая девушка сложена пропорционально: все члены ее не слишком толсты и не худощавы, нет ни одного слишком длинного и ни одного слишком короткого, нет ни одного обезображенного каким-нибудь недостатком члена, и цвет ее кожи совершенно чист. На ее ступнях замечаются розовые пальчики и линии счастливых предзнаменований в форме ячменного колоса, лотоса, кувшина и прочих. Ее голени хотя и мускулисты, однако щиколотки не выдаются, и не видать жил; линия с ляжек образует овал правильной формы, колени едва виднеются, они как бы исчезают в полноте ее пышного тела. Ее седалище образует правильно закругленную, как колесо, линию, оно пропорционально разделено, и на каждой половине виднеется посредине по маленькому углублению. Кружок ее пупка едва заметен, он образует углубление на слегка выгнутой середине живота и прикрыт тремя красивыми складками. Ее красивые, пышные груди высоко вздымаются, и выпукло на них выдаются наружу два сосца. Ее ладони покрыты счастливыми линиями, знаменующими обилие денег, хлеба и многочисленное потомство. Ее красивые, выпуклые, тонкие ногти блестят, как драгоценные каменья на розовых, прямых, правильно круглых пальцах. Нежные руки ее, как две лианы, гладко спускаются с плеч, так что суставы на них не заметны. Ее тонкая шея красуется, как горлышко кувшина. Овал ее лотосоподобного лица разделен посредине красной полосой губ, снизу же оканчивается прелестным подбородком, как бы касающимся линии плеч. Круглые щеки ее полноваты и упруги. Нежные линии ее прелестных темных бровей слегка изогнуты и не касаются друг друга. Линии ее носа напоминают форму не вполне развившегося цветка тила. Ее большие глаза блистают тремя цветами — весьма темным (зрачка), белым (глазного яблока) и красным (его окружности); ласково, умно и спокойно смотрят они. Красивая форма ее лба походит на половину луны и обрамлена сверху рядом прелестных локонов цвета темного сапфира. Линии ее прелестных продолговатых ушей напоминают линии дважды свернувшегося стебля лотоса. Ее пышные, не слишком вьющиеся душистые волосы представляют собой одну сплошную массу ровного, темного как смоль цвета, которая даже на краях не имеет более бледного оттенка. Характер ее, наверное, столь же безупречен, как и красота, однако я все-таки подвергну ее испытанию, — подумал он, — затем женюсь на ней. В таком деле нельзя поступать неосторожно. Иначе последует раскаяние за раскаянием». Так размышлял он, смотря на нее любующимся взором, и сказал: «Сумеешь ли ты, дорогая, из этого количества риса сделать кушанье и накормить меня?»

Тогда она вопросительно посмотрела на свою старую няню, потом взяла из его рук мешочек риса, отвела его на предварительно хорошо спрыснутое водою и выметенное место под навесом у дверей дома, посадила его на нем и подала воды для омовения ног. После того она взяла душистые не совсем просохшие зерна риса, рассыпала их на ровном месте и, несколько раз переворачивая на солнце, слегка просушила их. Затем она весьма осторожно принялась растирать их гладкой поверхностью круглой палочки, чтобы снять с зерен шелуху целиком, не раздробляя ее. Окончив быстро эту работу, она сказала няньке: «Матушка, такая шелуха нужна золотых дел мастерам, потому что посредством нее хорошо обчищаются драгоценные украшения. Продай ее и на полученные копейки купи несколько полен дров самой крепкой породы, не слишком сырых и не слишком сухих. И принеси мне также среднего размера горшок для варки и две чашки». Та сказала: «Хорошо» — и ушла. Тогда молодая девушка бросила рис в ступу, крепкую, из какубового дерева сделанную, не очень мелкую, кверху расширявшуюся, а также взяла большой, тяжелый, из кадирового дерева пестик, снизу обшитый листовым железом, кверху ровный с утончением посредине, и стала ловко и грациозно поднимать и опускать его, доставляя своей руке немалую работу. Несколько раз она размешивала пальцами уплотнявшийся слой зерна и принималась вновь его толочь. Затем она высыпала зерно на веяльное корытце и, потрясая его, выделила наверх оставшиеся еще в нем усы риса. После этого она вымыла его и, предварительно сотворив молитву гению кухонного очага, стала кипятить воду. Дав ей пять раз подняться, она бросила в нее рис. Когда зерна стали разбухать, но еще выделялись одно от другого, она дала им размякнуть настолько, что они стали несколько мягче цветочной почки.