Мэри Бакстер - С тобой наедине

– С чего ты взял, что между нами могло что-то быть? – «Господи, да неужели мое сердце у всех на виду?»

– Я сужу по твоему поведению, – отрезал Уоррел.

Калеб презрительно хмыкнул:

– Мы с Блэр Браунинг принадлежим к разным социальным слоям, и ничто не сможет это изменить.

Уоррел ничего не сказал на это. Да и что тут скажешь?

Наконец Калеб произнес:

– Я терпеть не могу, когда у меня связаны руки.

Уоррел резко отодвинул свое кресло от стола и поднялся:

– Не беспокойся, мы его поймаем. Если Таннер пытался убить Блэр, значит, он напуган до смерти. Должно быть, он считает, что она раздобыла на него компромат. Правильно я рассуждаю?

– Либо пытается отомстить ей за то, что она хотела его одурачить.

Уоррел задумчиво попыхивал трубкой.

– Если бы только он вышел на связь с агентом КГБ. Я уверен, что те подслушивающие устройства, которые разместила Блэр… – Он внезапно умолк и побледнел.

– Именно так, босс, – отрезал Калеб. – Поскольку Таннер застал Блэр в своем кабинете, он наверняка проверил каждый уголок своего дома.

– Боже всемогущий! – рявкнул Уоррел. – Надо мне было сразу об этом догадаться. – И он с таким остервенением принялся грызть трубку, что Калебу показалось, что та сейчас треснет пополам. Уоррел тяжело оперся о спинку кресла. – Да, пора на покой. – И добавил, обращаясь скорее к себе, чем к Калебу: – Мы снова очутились там, откуда начали.

– Может, и нет.

– Что ты имеешь в виду? – вскинулся Уоррел.

Калеб лукаво усмехнулся:

– Я забыл тебе сказать, что Блэр подсадила «жучок» в его степлер рядом с телефоном. Держу пари, он его не нашел.

Уоррел чуть не подпрыгнул на месте, глаза его радостно сверкнули.

– Черт подери!

Калеб ухмыльнулся:

– Как только он сделает первый шаг – а я полагаю, это случится скоро, – мы будем тут как тут.

– Уж в этом не сомневайся, – отрезал Калеб.

Когда Блэр открыла глаза во второй раз, она снова была в незнакомом помещении и снова не одна.

Сначала она увидела свою мать. Сара сидела рядом с кроватью на стуле, сцепив руки на коленях, закрыв глаза и нахмурившись. Затем, заслышав какой-то шорох с противоположной стороны палаты, она повернула голову и заметила у окна Томаса. Он, ссутулившись, стоял спиной к ней.

– Мама?

Сара открыла глаза и порывисто склонилась над ее кроватью.

– Господи, Блэр, как ты нас напугала!

«Осторожнее, Блэр. Не сболтни лишнего». Помолчав и собравшись с мыслями, она спросила:

– Что… что сказал вам врач? – Голос ее напоминал шуршание пергамента.

Томас остановился рядом с Сарой и улыбнулся ей.

– Привет, радость моя, – прошептал он и ласково потрепал Блэр по руке.

Сара ответила в свойственной ей резкой манере:

– Я пыталась переговорить с врачом, если его можно так назвать. Он не сообщил мне ничего стоящего. Я узнала только то, что ты попала в аварию, но счастливо отделалась, получив сотрясение мозга и многочисленные синяки.

Блэр пошевелилась и тихонько застонала.

– Не так уж мне и повезло, – пролепетала она. – Каждое движение причиняет боль.

Томас сжал ее руку:

– Как это произошло?

– Я… я не могла остановиться, – ответила Блэр. – У меня… отказал тормоз.

– О нет, – прошептала Сара. – Это больше напоминает то время, когда ты работала в ФБР. Это их стиль. – Слово «ФБР» она произнесла так, будто это было название болезни. – Можно подумать, тебя снова втянули в эту грязь. – Она помолчала. – Это не так? Скажи мне.

Блэр побледнела еще больше (если это вообще было возможно). Отведя глаза, она едва слышно прошептала:

– Мама, прошу тебя…

– Блэр, отвечай!

– Сара, не сейчас, – перебил ее Томас таким тоном, что Сара немедля повиновалась.

Бросив на него сердитый взгляд, она умолкла.

Блэр закрыла глаза, борясь с головокружением, грозившим очередной потерей сознания. Все благодаря мамочке. Неужели когда-нибудь наступит тот долгожданный день, когда она освободится от ее надоедливой опеки и допросов? До этого дня еще ох как далеко. Сара не хочет сдавать позиции.

Когда она снова открыла глаза, ее мать говорила:

– Это самая лучшая палата в больнице. Я настояла на том, чтобы тебя перевели именно сюда. Когда я сказала доктору, что ты урожденная Стивенс и на наши деньги было построено целое крыло больницы, с врачом произошли разительные перемены.

Блэр стало ужасно стыдно за мать.

– Мама, неужели ты так сказала?

Застигнутая врасплох, Сара не стала отпираться.

– Да, сказала. Я хочу, чтобы о тебе заботились как следует. Я думала, тебе это будет приятно.

Блэр прикусила губу, чтобы не застонать. Впрочем, все равно бесполезно. Если уж Сара Стивенс что-то решила, ее ничто не остановит. Да кроме того, сейчас Блэр было не до словесных баталий. У нее и без того хватает проблем. «Кто-то пытался меня убить!»

Оцепенение мигом слетело с нее, и ноющая боль во всем теле заставила ее поморщиться. Пытаясь отогнать тревожные мысли, Блэр нажала на автоматическую кнопку, и спинка кровати приподнялась.

Блэр взглянула на Томаса:

– Спасибо, что пришли, дядя Томас, и привезли маму. – Она устало улыбнулась им обоим. – Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Надеюсь, завтра я уже смогу вернуться домой.

Томас улыбнулся ей в ответ.

– Я заеду за тобой, – сказал он. – Скажи только когда.

– Спасибо. – Блэр похлопала его по руке. – Вы очень добры.

Тут вмешалась Сара, нарушив их идиллию:

– Почему бы не позвонить Кайлу? Уверена, в его компании тебе будет веселее, чем с нами.

Блэр ответила не сразу.

– Нет, не надо. Я пока не хочу его видеть. – «Я хочу, чтобы рядом был Калеб», – подумала она про себя, закрывая глаза и готовясь к очередному раунду.

– Нет, ты хочешь видеть Кайла, – возразила Сара. – Он никогда не простит нам, что мы его не позвали. И я не хочу, чтобы ты была здесь одна. Я…

– Блэр.

При звуке незнакомого голоса Сара резко обернулась. Томас тоже посмотрел на дверь.

Блэр не надо было даже открывать глаза, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Сердце ее радостно подпрыгнуло в груди.

И действительно, стоило ей открыть глаза, как она увидела Калеба, застывшего в дверях, как ангел мщения. Вид у него был взъерошенный – черные брюки помяты, рубашка расстегнута. Он молча смотрел на нее, не двигаясь с места.

Блэр показалось, что в комнате стало душно. Как всегда, при появлении Калеба окружающие впали в состояние легкого шока.

Калеб обратил свой взгляд на ее мать. Черные глаза его сверкнули, взгляд был тяжелым и решительным. Рот был плотно сжат, и возле него образовались суровые складки.

– Мама… дядя Томас, – произнесла Блэр, нарушив затянувшееся молчание. – Познакомьтесь, это Калеб Хант… мой друг. Калеб, это Сара и Томас Стивенс.

Сара окинула его взглядом, в котором явственно сквозило холодное презрение.

Войдя в палату, Калеб коротко кивнул Саре и буркнул:

– Мэм.

Блэр уловила в его тоне сарказм и насмешку и поняла, чего ему стоило быть вежливым с ее матерью, особенно после такого враждебного приема. Сара стояла прямо, как царственная особа, отчитывающая слугу. Блэр впервые захотелось дать матери пощечину.

Калеб протянул Томасу руку:

– Сэр.

– Рад познакомиться, мистер Хант, – добродушно откликнулся Томас.

Затем, не обращая больше никакого внимания на них обоих, Калеб повернулся к Блэр.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.

– Лучше. Гораздо лучше.

– Хорошо.

Они несколько мгновений смотрели друг на друга, не отрываясь.

Томас смущенно покашлял.

– Блэр, лапочка, мы сейчас уходим, а ты останешься со своим другом. – Он взял Сару под руку. – Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.

Сара яростно тряхнула головой.

– Нет, я не собираюсь уходить, – возразила она.

– Мама, прошу тебя, – прошептала Блэр. – Мне уже лучше, правда. Я поговорю с тобой потом, обещаю.

Сара переводила сердитый взгляд с Блэр на Калеба.

– Хорошо, – отрезала она. – Как хочешь. – Потом наклонилась и поцеловала Блэр в щеку.

Как только она выпрямилась, Томас повел ее к двери и напоследок подмигнул Блэр:

– Будь осторожнее, радость моя.

Когда дверь за ними захлопнулась, Блэр взглянула на Калеба.

Лицо его было холодно и сурово.

– Твоя мать всегда такая чопорная, или она ведет себя так только по отношению ко мне?

– Не обращай внимания, ее не переделать, – устало вздохнула Блэр.

Калеб плотно сжал губы.

– Сомневаюсь, – с горечью заметил он. – Похоже, она хотела дать мне понять, что я не принадлежу к ее кругу. И к твоему тоже, – тихо добавил он.

Блэр откинулась на подушки и внимательно посмотрела на него. Сейчас он напоминал ей ребенка, который полез в буфет за печеньем, но ваза оказалась пуста. В этот момент она почти ненавидела свою мать. И любила Калеба еще сильнее.

– Калеб, – прошептала она ему в спину.

Он молчал, не оборачиваясь.

Потом внезапно спросил:

– Кто такой Кайл?

Блэр изумленно молчала, мысли вихрем кружились в ее голове. Калеб выжидающе повернулся к ней.

Жалюзи на окнах были подняты, и вечерний свет заливал палату, освещая суровую фигуру Калеба. Выражение его лица было мрачным и зловещим. Молчание затягивалось.

– Откуда… откуда ты о нем знаешь? – пролепетала наконец Блэр. «Зачем тебе знать, кто такой Кайл? Ведь ты же не любишь меня. Ты меня только хочешь». А страсть – еще не любовь.

Калеб встряхнул головой.

– От твоей матери, от кого же еще, – ответил он.

И тут Блэр все поняла. Он стоял на пороге и случайно слышал конец их разговора.

– Это мой друг, – пробормотала она.