— Это совсем не та сказочно-прекрасная Шотландия, о которой ты столько слышала. Правда, любовь моя?

— Как это грустно, Лайон, — всхлипнула Миллисент, — бедных горемык лишили всего. У них впереди долгий и изнурительный путь, который, похоже, закончится ничем. Их оторвали от родных, отняли землю, дома — все, что было им дорого. Но как ни странно, эти люди сохранили гордость.

Лайон крепко обнял жену и бережно прижал к груди, покрывая поцелуями волосы.

— Это сильные люди, любовь моя. Им пришлось противостоять грубым домогательствам короля Генриха и его английских громил. Они выдержали не одно сражение с армиями грабителей, мародеров и предателей всех сортов. А теперь этих людей оставили без крова те, кто разжирел благодаря их трудам. Но они по-прежнему сильны и горды, как ты сказала. А с помощью таких благородных людей, как ты, способных сочувствовать чужому горю, они справятся и с этим испытанием. — Лайон обхватил ладонями лицо Миллисент и осушил ее слезы поцелуями. — Но ты не должна так сильно расстраиваться всякий раз, когда появляешься здесь. Этим людям нужно видеть тебя сильной. Они нуждаются в тебе так же, как и я.

Миллисент поцеловала Лайона. Никогда и никого не любила она так сильно, как этого мужчину, сжимавшего ее в своих объятиях. Экипаж медленно двинулся в сторону дома. Но когда Лайон прервал поцелуй, леди Эйтон снова не смогла удержаться от слез.

— Ты не все рассказала мне? — мягко спросил Лайон.

Миллисент кивнула и закрыла глаза, пытаясь отогнать образ юной девушки, скорчившейся под телегой. Но видение продолжало стоять перед глазами.

— Я встретила здесь молодую женщину. У нее нет ни мужа, ни семьи. И она ждет ребенка.

— Ты могла бы взять ее с собой в Баронсфорд.

Миллисент сокрушенно покачала головой.

— Я пыталась. Она ни за что не пойдет со мной. Как это грустно. Ну почему все так несправедливо? Эти несчастные люди остались без крова. Землевладельцы просто выкинули их на улицу. Ведь это же их фермеры, их собственный народ. Как же можно допускать подобную жестокость по отношению к другому человеческому существу?

Лайон ласково погладил Миллисент по щеке.

— До нашего приема осталось всего три дня. У нас будет отличная возможность склонить землевладельцев на свою сторону. Мы не сможем изменить образ мыслей каждого из них, как не можем спасти всех этих несчастных беженцев, но попробуем сделать все, что в наших силах, чтобы несправедливости на земле стало меньше.

Глава 30

— Мало того что в последние несколько дней все в этом доме буквально как на иголках, так ты еще нарочно приставил человека приглядывать за мной, будто я не знаю, как правильно себя вести. Ты думаешь, что я не смогу без посторонней помощи выбрать себе одежду или попасть вовремя в нужное место? — Миллисент перевела взгляд с Лайона на его секретаря, стоявшего перед закрытой дверцей кареты и терпеливо ждавшего, пока леди Эйтон выйдет.

Я беспокоился вовсе не об этом. Ты все неверно истолковала. — Лайон мягко взял жену за подбородок и заставил ее поднять голову. — Я отослал Хауитта исключительно для того, чтобы избавиться от него. Это единственная причина. Он переживает, что я не смогу достойно держаться сегодня вечером. Переживает больше, чем Траскотт, Кемпбелл и миссис Макалистер, вместе взятые.

— Что ж, если бы ты был благонравным, добродушным, вежливым и учтивым джентльменом, никому из них не пришлось бы так волноваться, верно?

Лайон улыбнулся в ответ.

— Позволь проклятому негодяю попытать счастья. Ты любишь меня таким, каков я есть, и мне этого достаточно.

Миллисент обвила шею мужа руками и спрятала лицо у него на груди.

— Ты знаешь, как меня уговорить, — прошептала она. — Мне бы следовало тебя опасаться. Стоит тебе сказать несколько слов, как я уже не могу тебе ни в чем отказать.

— Как навестишь беженцев на реке, поскорее возвращайся. Мы могли бы уединиться в библиотеке или у себя в спальне для послеобеденного отдыха. Возможно, мне все-таки удастся усовершенствовать кое-какие приемы и методы убеждения.

В следующее мгновение Лайон приник жаркими губами к губам жены. Его поцелуй был таким нежным и страстным, что у Миллисент перехватило дыхание.

— Думаю, ты превосходно овладел всеми необходимыми приемами, — прошептала она.

Рука Лайона скользнула под плащ Миллисент.

— Есть еще некоторые знания, которые мне неплохо было бы усвоить.

Миллисент прильнула к мужу, тая от его прикосновений.

— Мне говорили, что после полудня гости могут прибыть в любую минуту.

— Тогда пускай эта стая беспокойных крикливых птиц из Баронсфорда и принимает назойливых посетителей, пока мы не освободимся.

Лайон крепче прижал к себе жену, покрывая поцелуями ее шею. Миллисент бросила взгляд через плечо и заметила, что Хауитт, стоя на почтительном расстоянии от кареты, нетерпеливо переступает с ноги на ногу.

— Мне кажется, твой секретарь волнуется, что мы не успеем закончить все дела к приходу гостей.

— Напомни мне, чтобы завтра я уволил этого негодяя.

— Непременно так и сделаю.

Выйдя из кареты, Миллисент дожидалась, когда экипаж отправится в деревню. Глаза ее сияли. Она так и не сказала Лайону ничего о своей беременности, но эта новость могла и подождать, пока не закончится прием. Неожиданно в нескольких шагах от Миллисент остановилась вторая карета, доставившая множество съестных припасов, Хауитта и пару слуг.

— Я обещал миссис Макалистер, что привезу вас в замок к полудню, миледи, — сказал молодой секретарь. Слуги по его команде уже выгружали корзины с провизией. — Может быть, мы разделимся и пойдем в разных направлениях…

— Это было бы прекрасно. Но сначала вы должны объяснить, что вас так тревожит. — Миллисент встала перед молодым человеком и выжидающе посмотрела на него.

— Что меня… Ничего, миледи. — Хауитт смущенно отвернулся, стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой. — Я часто волнуюсь, ничего не могу с собой поделать. Это один из моих многочисленных недостатков…

— Немедленно замолчите, мистер Хауитт, — мягко проворчала Миллисент. — Все обитатели Баронсфорда не находят себе места от беспокойства. Я уже не знаю, что и думать. Может, к нам должен пожаловать сам король, а я ничего не знаю? — Молодой человек нерешительно поднял глаза, а Миллисент добавила: — Будет гораздо легче решить проблему, если вы мне скажете, в чем она заключается.

Хауитт тяжело вздохнул. Ему явно было не по себе.

— Дело в том, мэм, что в последний раз в Баронсфорде готовились к такому большому приему как раз в тот день, когда случилось несчастье…

Миллисент должна была догадаться. После того ужасного дня, когда погибла Эмма, а Лайон стал калекой, в замке было не до веселья. Ничего удивительного, что многие в Баронсфорде испытывали суеверный страх перед предстоящим празднеством.

— Несмотря на трагические события того дня, — добавил секретарь, — многие гости повели себя не слишком-то благородно.

— Судачили о том, что произошло?

Они открыто злословили. Вот почему мы очень хотим, чтобы нынешний прием прошел безупречно. Мы с большим уважением относимся к вашим с его светлостью планам, полностью поддерживаем вас. Но нам бы очень хотелось показать всем этим людям, что Баронсфорд не утратил своего величия. Пусть они узнают, что сейчас нам живется даже лучше, чем прежде. Мы хотим, чтобы гости увидели, как мы горды и счастливы быть рядом с вами.

— Это для меня большая честь, мистер Хауитт. — Миллисент еще сдерживала слезы, пытаясь справиться с охватившим ее волнением. — Мы сделаем все, что от нас зависит. Давайте поскорее возьмемся за дело. Исполним свой долг здесь и вернемся в Баронсфорд. У нас останется еще много времени на то, чтобы как следует подготовиться к приходу гостей.

Миллисент повернулась к мутным водам реки и решительно зашагала к лагерю беженцев. Она и не подозревала, что очень скоро забудет о своих словах, как забудет о времени, и о гостях, и о том, какой сегодня день. Все волнения этого дня улетучились из памяти Миллисент, когда она подошла к телеге, принадлежавшей старой беженке, спросив о девушке по имени Джо.


Тучный и туповатый граф Дамфриз предпочел явиться в Баронсфорд первым. Он прибыл в замок намного раньше остальных гостей. Битых два часа Лайон выслушивал его бесконечные жалобы. Граф был готов выхватить свой любимый пистолет и выстрелить в голову назойливому гостю, но в последний момент удержался, опасаясь испортить роскошный персидский ковер, украшавший пол библиотеки.

В том, что творилось на границе между Англией и Шотландией, конечно же, во многом был виноват сам Дамфриз. Граф не желал выглядеть злодеем в глазах соседей и продолжал угрюмо спорить с Эйтоном, отговаривая его выступать в защиту мелких арендаторов на вечернем торжественном приеме.

Лайон совсем было собрался обозвать своего гостя болтливым жирным слизняком, когда в дверях показался Уолтер Траскотт. Гости уже начали прибывать, а лорду Эйтону еще нужно было сделать кое-какие приготовления. Лайон извинился перед Дамфризом. Слуги подхватили кресло хозяина и понесли наверх в гардеробную. Однако, к удивлению Эйтона, его кузен последовал за ним.

— Что случилось, Уолтер? — спросил Лайон.

— Миллисент до сих пор не вернулась.

— С ней Хауитт.

— Надеюсь, но Хауитт тоже так и не появился. Нет ни кареты, ни слуг. Они все будто сквозь землю провалились!

— Ты кого-нибудь посылал на берег реки?

— Я сделал это еще час назад, но никаких вестей пока нет, — хмуро ответил Траскотт. — Не беспокойся ни о чем, я сам отправлюсь туда верхом прямо сейчас и привезу ее в замок. Должно быть, она увлеклась и забыла о времени.

— Поезжай, — отрывисто бросил Лайон. — Я должен убедиться, что с ней все в порядке. Меня ни капли не волнует, что скажут эти жалкие напыщенные хлыщи, которые собираются к нам сегодня. Я беспокоюсь только о ней, Уолтер. Привези домой мою жену.