Миллисент грозно нахмурила брови.

— Это почему же? Я знаю, вы слишком упрямы, но ведь вам понравилось…

— Потому что вы вот-вот заболеете.

— Вовсе нет.

— Это непременно случится, если вы не ляжете спать хотя бы на несколько часов. — Лайон не позволил Миллисент вставить хотя бы слово. — Я скажу вам, что собираюсь сделать. Если вы пообещаете мне немедленно отправиться к себе в спальню, я соглашусь безропотно исполнить все ваши пожелания, будь они неладны. Все, что вы там навыдумывали.

— Но сейчас всего лишь половина одиннадцатого, а утро выдалось чудесное. Я обещаю отправиться в постель сегодня ночью.

— Нет. — Лайон непреклонно покачал головой. — Вы пойдете спать немедленно.

— Но мне сегодня нужно сделать еще множество вещей. Придет новый каменщик, и…

— Гиббз.

— Да, милорд?

— Скажите каменщику, что мы заплатим ему за сегодняшний день. И отошлите его, пусть придет завтра. — Лайон снова повернулся к жене. — Все остальное подождет или же будет сделано кем-то другим.

Миллисент в растерянности смотрела на мужа. Должно быть, она действительно слишком устала, потому что даже не стала спорить. В это мгновение Лайон особенно остро ощутил свою физическую ущербность. Если бы он мог проводить Миллисент в спальню, уложить в постель. Как бы он хотел окружить заботой ту, которая так преданно за ним ухаживала! Сейчас он отдал бы за это все на свете.


Сердце Вайолет отчаянно забилось, а к горлу подступил ком, когда она увидела в людской Неда, который о чем-то говорил с мистером Гиббзом. Молодой каменотес почтительно держал в руке шляпу. Он даже сделал попытку причесать свои непослушные белокурые волосы и стянул их сзади бечевкой. Две судомойки шмыгнули на кухню мимо Неда, игриво хихикая и кокетливо стреляя глазами. Заметив их маневр, Вайолет неожиданно почувствовала, как руки сами собой сжимаются в кулаки.

Пока могучий шотландец продолжал что-то говорить, Нед обшаривал глазами комнату. Вай взволнованно затаила дыхание. В прошлую субботу она выплакала все глаза по дороге домой и дала себе слово никогда не появляться одной в Небуорт-Виллидже, пока Кранч там работает. Вай не хотела больше видеть Неда и не желала оставаться с ним наедине даже на минуту, получив жестокий урок. Вайолет понимала, как ей повезло, что у нее есть приличная работа и крыша над головой.

Но заметив сейчас Неда, его обворожительную улыбку и манящие зеленые глаза, Вайолет почувствовала, что не в силах противостоять его чарам. Она моментально забыла все, что себе обещала. В этот миг бедняжка даже не вспомнила бы, как ее зовут. Заметив взгляд Неда, мистер Гиббз оглянулся. Вайолет поспешно бросилась в другой конец комнаты, ведь все в Мелбери-Холле уже знали, что шотландец скоро станет новым управляющим. И все, включая Вай, были этим довольны. Мистер Гиббз хоть и был строгим человеком, но обладал чувством юмора и к тому же был влюблен в экономку, миссис Пейдж. Та явно отвечала ему взаимностью. И то, что он собирался остаться в поместье, можно было считать хорошим знаком.


Миллисент перекатилась на другую сторону кровати и вгляделась в окружавший ее полумрак. Несколько мгновений она не могла сообразить, где находится, какой сегодня день, час и как она оказалась в постели. Но она вдруг все вспомнила: Лайон еще до полудня заставил ее отправиться в спальню, чтобы отдохнуть хотя бы пару часов.

Огонь в камине разожгли, вероятно, давным-давно, потому что тлеющие угли уже почти остыли и лишь отсвечивали красноватыми отблесками. Миллисент выбралась из кровати. Ступив босыми ногами на холодный пол, она проснулась окончательно, зажгла свечу и взглянула на часы. Было почти двенадцать-. Полночь. Но как такое могло случиться?

Миллисент замерла и прислушалась. В доме царила полнейшая тишина. Все было погружено в сон. Внезапная мысль заставила леди Эйтон испуганно вздрогнуть и потянуться за шалью. Сменили ли Лайону повязку на обожженной руке? Это нужно было непременно сделать сегодня днем.

Миллисент умылась, прополоскала рот и посмотрела на себя в зеркало. С растрепанными волосами, в беспорядке рассыпанными по плечам, она выглядела так, что могла напугать и обратить в бегство привидение. Леди Эйтон нетерпеливо пригладила волосы руками и направилась к двери.

В коридоре было совершенно темно. Миллисент хотела только зайти к Лайону и убедиться, что он спит. Проходя мимо комнаты Охинуа, леди Эйтон вдруг вспомнила, что договаривалась зайти к ней забрать новые мази, которые старая негритянка приготовила для Лайона, а вместо этого Миллисент провела весь День в постели. Неужели такое возможно?

Миллисент не стала стучать, а бесшумно толкнула дверь и проскользнула в комнату Лайона. В тусклом свете очага казалось, что граф спит. Леди Эйтон тихо закрыла за собой дверь и пересекла комнату.

— Вы хорошо спали?

Услышав голос мужа, Миллисент вздрогнула от неожиданности. Лайон внимательно смотрел на нее.

— Даже слишком хорошо. Не могу поверить, что так долго спала. Я ведь специально попросила миссис Пейдж разбудить меня еще до полудня.

— Я отдал распоряжение миссис Пейдж, чтобы вас никто не беспокоил. Она должна была проследить за этим.

— Что ж, я вижу, ваше слово оказалось весомее моего. — Миллисент улыбнулась и перевела взгляд на обожженную руку Лайона. — Спасибо вам. Я даже не думала, насколько устала, пока не легла в постель под одеяло. Вам поменяли сегодня повязку?

— Нет. Я никому не позволил приближаться ко мне.

— Понимаю. — Миллисент достала чистые бинты и баночку с мазью, которую Охинуа оставила на столе, и осторожно присела на край постели. — Что ж, значит, меня еще рано выкидывать на свалку за ненадобностью.

— Такое просто не может случиться. Никогда.

Слова Лайона, а может быть, выражение, с которым он их произнес, растрогали Миллисент. Она внезапно почувствовала, как по телу разливается приятное тепло. Леди Эйтон бережно достала руку мужа из-под одеяла и положила к себе на колени. Откинув широкий рукав ночной рубашки Лайона, она принялась внимательно осматривать рану от ожога.

— Вам все еще больно?

— Ничего серьезного. Тут даже не о чем говорить.

Миллисент зябко подобрала под себя босые ноги. Ей удивительно хорошо и спокойно было сидеть рядом с Лайоном, никогда прежде она не испытывала подобного чувства. Должно быть, Эйтон уловил ее настроение, потому что оба они внезапно замолчали, отрешенные от окружающего мира, очарованные тишиной ночи. Миллисент не смогла бы объяснить, что с ней произошло. Просто она вдруг почувствовала себя необыкновенно счастливой. Рана Лайона не загноилась, хотя кое-где пузыри полопались. Миллисент смазала их свежей мазью и наложила чистую повязку.

— Я думала, вы уже давно спите.

— Я пытался заснуть, но не смог. Старая колдунья принесла сегодня свои снадобья пораньше. — Лайон махнул здоровой рукой в сторону окна, и Миллисент заметила с полдюжины бутылочек, выстроившихся на столе.

— Она оставила вам какие-нибудь указания?

— А то как же! Не принимать их внутрь и не нюхать — только втирать в кожу. Это все один и тот же состав. В каждой из склянок доза на одну ночь — так она объяснила.

— И кто-то уже натирал вас на ночь этой мазью?

Лайон окинул Миллисент недоверчивым взглядом.

— Эту штуку, даже не знаю, как ее назвать, нужно втирать в тело. Меня выводит из себя одна только мысль о том, что Гиббз, Уилл или Джон станут меня растирать. Кроме того, я уверен, что эта Охинуа — самая настоящая шарлатанка.

— Почему вы так думаете?

— Она отказывается назвать болезнь или даже сказать, сможет ли ее вылечить. Разве настоящий доктор станет так себя вести? Эта женщина долгие часы изучала мое тело во всех подробностях, рассмотрела каждое родимое пятно, но так ничего и не сказала.

Миллисент встала с кровати и подошла к столу с лекарствами.

— Ее не интересовали родимые пятна на вашем теле, вы это знаете. Благодаря Охинуа вы хотя бы одну ночь провели спокойно, без кошмаров. — Леди Эйтон взяла в руки одну из бутылочек, поднесла к носу и понюхала. Запах показался ей знакомым, он едва уловимо отдавал землей. Должно быть, этот аромат встречался ей где-то в лесу. — Охинуа еще что-нибудь сказала?

— Вы и в самом деле собираетесь этим воспользоваться?

Миллисент подошла к кровати Лайона с бутылочкой в руках.

— У вас такой испуганный вид. Не бойтесь, я собираюсь всего лишь растереть вам руку новой мазью.

Лайон не успел ничего возразить. Миллисент присела на край постели и принялась закатывать рукав его ночной рубашки. Затем она опустила пальцы в склянку. Содержимое оказалось маслянистым, но неприятных ощущений не вызывало.

— На ощупь масса кажется прохладной. — Миллисент принялась осторожно втирать мазь в руку Лайона, стараясь не задеть ожог. Постепенно кожа Эйтона заметно потеплела. — Но ощущение меняется. Вы заметили? — Лайон ничего не ответил. — Я окунула в мазь только кончики пальцев, но уже чувствую, как жар проникает в руки и пронизывает все тело. — Миллисент снова зачерпнула немного мази, но на этот раз нанесла ее на узкую полоску груди, видневшуюся в вырезе ночной рубашки. От прикосновения пальцев Миллисент мышцы Лайона напряглись и вздулись. — А теперь ощущаете?

— Да.

Миллисент уже собиралась смазать плечо Лайона, но он неожиданно схватил ее за запястье здоровой рукой.

— Я хотел бы усилить ощущение здесь, — мягко сказал он и положил ее руку себе на грудь.

В пляшущих отблесках огня Миллисент не могла разглядеть выражение лица Лайона, к тому же мешала его густая борода. Медленными круговыми движениями Миллисент принялась растирать мужу грудь. Рука Эйтона по-прежнему лежала поверх ее ладони. Его кожа заметно потеплела, а тело Миллисент словно опалило огнем. Странное ощущение близости овладело ими, а легкое мимолетное прикосновение пробудило неведомую раньше чувственность. Они наслаждались друг другом, не произнося ни слова.