— Любить? Любить, ты сказал? Ты — мерзавец! — Руки Анджелы тряслись. Она не помнила, как и когда пересекла комнату. И кто кого ударил первым. Она помнила, что вцепилась в него, повисла у него на шее. Цеплялась за него, билась в истерике, а потом он ударил ее по лицу. Она помнила только облегчение, которое испытала, когда он ударил ее, потому что, оказалось, что физическая боль гораздо легче той, которая разрывала ее душу и сердце изнутри. Он отвернулся от нее. Он действительно дал ей пощечину и бросил ее одну лежать, свернувшись на полу гостиной. Теперь, когда она вспоминала об этом, по телу у нее бегали мурашки. А она, что она сделала? Она так и лежала там до того момента, когда вбежали дети. Киерану тогда было пять лет, Амбер неполных три годика. Именно няня вывела их из комнаты и помогла ей подняться, умыла ее и уложила в постель. Спустя двадцать два года после того эпизода ничего особенно не изменилось. Служанка часто поднимает ее с пола, умывает и кладет в постель. Единственное, что изменилось за двадцать два года, было то, что Макс больше не делил с ней эту постель.

Снова возвращаясь мысленно к тем годам, Анджела вспоминала, что тогда именно она умоляла его на коленях вернуться и опять заняться с ней любовью. Ей было двадцать пять лет, когда Франческа появилась в их жизни. Анджела была замужем за одним из молодых преуспевающих финансистов Британии. У них было двое детей, дом в Челси, вилла на острове Менорке. Макс только что заработал свой первый миллион, и было понятно, что этим не ограничится и что у него это получится. Все знали, кто он такой и кто они оба. Их свадьба широко освещалась на первых страницах всех светских газет. Интрижка Макса, а именно так это называли, теперь щедро выплескивалась во всех подробностях на страницы все тех же газет. Как она объяснит все это родителям? Друзьям?

Целыми днями она думала только об одном: надо ли ей уйти? Куда она может уехать? Назад к родителям? Она не могла вынести самой этой мысли. А что же с детьми? Но гораздо хуже всего этого, хуже всех ее горестных раздумий и планов было то, что она никак не могла расстаться с Максом. Она любила его. Все еще была абсолютно предана ему. Он ушел на следующий день после того, как они поссорились, но спустя десять дней после этой сцены она мечтала только о том, чтобы снова увидеть его. Шли дни, от Макса не было никаких вестей, ее гнев постепенно превратился в страх. Он ведь не собирается бросить ее? Он ведь не сможет? Анджела перестала думать о том, чтобы уйти от него, и стала бояться, что он сам бросит ее совсем. Она не могла этого вынести. Она впала в панику. Она сможет смириться с Франческой. Она может смириться с чем угодно, только пусть он вернется, пожалуйста. Она звонила его секретарше, его банкирам, она обзвонила всех, о ком могла вспомнить.

И что же, горько размышляла она, прислушиваясь к тому, как Паола отдает распоряжения Шиобан, вот и вторая ее ошибка. Чувство облегчения после того, как спустя три недели, проведенные неизвестно с кем и где, чувство благодарности, которое заполонило все ее существо в первый раз после того, как он снова стал заниматься с ней любовью, — теперь все это казалось ей отвратительным. Она вперила взгляд в улицу, лежащую прямо перед ней. Машина Макса была припаркована возле дома. Солнце озаряло крыши, был чудесный день. Она вздохнула. Ошибки. Она провела всю свою жизнь, совершая одну ошибку за другой. Но самая большая ошибка, конечно, была в том, что она любила Макса. И хотя мало кто догадывался об этом, самое странное заключалось в том, что она по-прежнему продолжала любить его. После всего этого, после всего этого дерьма, как сердито думала она. Это было самое стыдное во всем. Она все еще любила Макса. И всегда будет любить его.

60

Слабое шевеление свисавших клочьями на стенах остатков обоев и тучи пыли, поднимавшиеся с пола, сопровождали их шаги. Паола следовала за Киераном и двумя его друзьями в новехонькой кожаной курточке и джинсовой юбке, она была просто в бешенстве. На лице ее легко читались выражения брезгливости и недовольства. Больше всего в жизни она ненавидела грязь и пыль, конечно, тоже. При каждом ее шаге в воздух взлетали целые тучи пыли и мусора. Они бродили по внутренностям этого здания, Паола съеживалась от омерзения каждый раз, когда случайно касалась чего-либо здесь.

— Итак, что ты думаешь? — обратился к ней Киеран после того, как они целых полтора часа проблуждали в полутьме. Паола взглянула на него из-за носового платка, которым прикрывала нос, и сделала недовольную гримасу.

— Это просто отвратительно, — невнятно произнесла она из-под платка. — Здесь грязно и воняет так, как будто здесь живут бродяги.

— Вероятно, так оно и есть, — посмеялся Джейк над ее словами. — Но это совершенно великолепно! Я уже вижу, парни, насколько фантастически здорово здесь все будет. Ты разве не можешь себе этого представить?

— Нет. Не могу. Я хочу домой! — У Паолы было такое чувство, что она буквально валится с ног. Она посмотрела вниз на свои черные сапоги на высоких каблуках. Они были покрыты пылью, уничтожены. Это было последней каплей. Она купила их всего лишь неделю назад! Она издала возглас недовольства, откинула волосы с плеч за спину и направилась обратно в ту сторону, откуда они пришли. Но найти обратную дорогу было очень трудно, все коридоры выглядели совершенно одинаково. Она не могла вспомнить, шли они по левой стороне от шахты лифта или по правой. Черт возьми, да где же выход?

— Паола, — слышала она голос Киерана, который окликал ее. — Подожди… куда ты идешь?

— Домой, — бросила она через плечо. С нее было довольно. Паола снова взглянула на свои сапоги — совершенно уничтожены. Чертов Киеран и его друзья, и все их бредовые планы. Она думала, что дело уже практически завершено. И никак не представляла себе, что ей придется ходить по этим грязным пыльным коридорам огромного заброшенного здания. Конечно, когда оно откроется, все будет выглядеть совершенно иначе. Она просто обожала всякие открытия клубов или баров, когда Паола могла заранее придумать себе наряд, а она никогда не испытывала недостатка в подобного рода приглашениях. Ей было приятно вращаться в обществе людей, одно появление которых на мероприятии придавало ему особый шик и блеск. Именно эту сторону своей жизни она любила больше всего. А обратная сторона, подумала она, осматривая свою юбку, вызывала у нее отвращение. Она проигнорировала призывы Киерана и случайно наткнулась на дверь, ведущую наружу. Паола с неприязнью толкнула ее, чтобы открыть, и оказалась на улице. Тоттенхэм-Корт-Роуд — она даже не знала, в какой части этого проклятого города сейчас находится. Она немедленно остановила проезжавшее такси и забралась внутрь. Она не удосужилась запомнить адрес дома Макса, но через час после того, как они поездили кругами и поблуждали, они все же нашли этот дом. Паола не могла дождаться момента, когда сможет наконец принять душ и смыть с себя всю эту грязь и пыль. Она вновь взглянула на свои сапоги и юбку. Их придется просто выбросить.

Киеран, Джейк и Вилл подъехали к Холланд-парку почти в то же самое время, что и Паола. Киеран беспокоился о ней, но Джейк и Вилл были в таком восторге от того, что только что осмотрели в здании Центерпойнт на углу Тоттенхэм-Корт-Роуд и Оксфорд-стрит, что единственное, чем они теперь мечтали поскорее заняться, — немедленно вернуться назад и обсудить план дальнейших действий как можно скорее. Диггер и Блейк — еще двое участников группы инвесторов — как раз подходили к дому, и все пятеро собирались сесть вместе где-нибудь и подготовить предварительное соглашение. Макс согласился предоставить в их распоряжение своего юриста, который сможет им помочь и проследит за правильностью оформления бумаг. И еще Макс выделил один миллион, чтобы помочь им запустить проект в действие. Киеран опасался, что Джейк и Вилл подумают, что он пытается перехватить у них их собственную идею, но с тех пор, как они увидели Паолу, они стали удивительно сговорчивыми. Они провели деловое совещание с Максом и его юристом и в результате пришли к соглашению, что разделят участие в проекте на шесть равных долей по 16,6 % на каждого, с одной долей, которая не будет принадлежать никому в отдельности, а также будет поделена между четырьмя инвесторами, включая Макса. Они согласовали процент по кредиту, который должен был получать Макс, и остановились на 2 % по текущему курсу. Паола станет получать 5 % от прибыли в первые два года с условием, что сможет перезаключить договор по истечении восемнадцати месяцев. Все это казалось очень сложным, но Макс заверил их, что лучше всегда сразу определяться с самого начала. По правде говоря, как позже с глазу на глаз рассказал Джейк Киерану, он был очень рад, что Макс принял участие в проекте, потому что очень быстро они поняли, что у них нет ни малейшего представления о том, как воплотить этот проект в жизнь. Макс тоже съездил на объект и после осмотра согласился, что место и здание — просто фантастическая удача.

Старый Центерпойнт представлял собой двадцатиэтажное офисное здание в самом центре той части Лондона, где была сосредоточена клубная жизнь города. Оно располагалось в пяти минутах ходьбы вверх по Черинг-Кросс-Роудот Лейчестер-сквер. Здание пустовало в течение десяти последних лет, ходили неясные слухи о выпавших панелях и стеклах из-за неверных расчетов при строительстве, некоторые даже говорили, что несколько прохожих были убиты на месте отвалившимися бетонными панелями. Но, что бы там ни говорили, здание стояло без использования почти с момента завершения строительства.

Их интересовали нижние этажи, большое помещение с витринными стеклами, выходящее на улицу, с просторным промежуточным бельэтажем и двумя подземными этажами. Из подвальных этажей был прямой выход на станцию метро «Тоттенхэм-Корт-Роуд». С точки зрения устроителей клуба, это было существенным достоинством. На нижних этажах, как оказалось, было необходимо выполнить лишь косметический ремонт. Диггер и Джейк представляли себе пространство, полное огней, с меняющимися цветами. Этого, по их мнению, было достаточно, чтобы привлечь взгляд и внимание людей, проходящих по улице. Но парни настаивали на том, чтобы при входе осуществлялся строжайший фейс-контроль. Здесь должен был быть только один вход. Оказавшись внутри, разумеется, люди могли перемещаться в любом направлении по этажам, но само попадание в клуб должно было быть ограниченно. Эксклюзивный и дорогой… — прекрасная идея. Отец Диггера был архитектором и мог порекомендовать кого-нибудь из своего собственного персонала для этой работы. Компаньоны дали себе шесть месяцев на то, чтобы подготовить все и открыть клуб. Это был очень самонадеянный и амбициозный план, возможно, но им всем страшно надоело просиживать штаны целыми днями, курить и маяться от безделья. Все пятеро переглянулись и ухмыльнулись друг другу. Все шло даже лучше, чем они могли надеяться или мечтать. Джейк легко похлопал Киерана по плечу, ему удалось расшевелить этих хиппующих бездельников. Кто бы мог подумать, что у него получится?