Арина Ларина - С праздником! Новогодние рассказы о любви

Она уходила. Она уже почти ушла. Но зачем-то оглянулась.

Семен высунулся из-за брезента почти весь. В свете фонаря он внимательно, шевеля губами и водя пальцем по строчкам, читал то, что было написано на его акциях.

А к нему с противоположной стороны подходил наряд полиции.

– Ну, шо це таке? – забыв, что он на улице, сам у себя спросил Семен, продолжая рассматривать москальские письмена.

И трое полицейских это услышали.

– А ну-ка вылезай, – скомандовали они Семену.

Тот медленно перевел на них перепуганный взгляд.

Так что из-за брезента Семена выволокли. И поставили на снег.

– Давай документы. Откуда приехал? Когда? Где зарегистрировался?

Вопросы сыпались со всех сторон. Семен не знал на них ответов и не успевал думать и соображать. Молча протянул полицейским только что приобретенные акции.

– Это что у тебя такое? – удивился самый главный. – Документы?

Семен кивнул.

Все трое склонились над документами, подтверждающими права Семена на владение небесным электричеством. Смеялись полицейские недолго, но от души.

– Ты давай документы свои показывай!

– А не проходку в клуб.

– Ишь, тусовщик.

Быть акционером небесного электричества оказалось не так удобно.

– Не разумею… – выдавил Семен, глядя в глаза полиции.

– Не разумеешь, значит? – удивился самый молодой, гораздо моложе Семена, москальский ментюк.

– То есть не понимает, – пояснил ему другой.

– Но как же так? – искренне удивился молоденький. – Как же ты не понимаешь? Мы же общие друг другу. Мы эти… Славяне! Братья-славяне! Ладно, чурбаны не понимают, но ты-то!..

– Ха – не понимают! – усмехнулся второй. – Они-то как раз очень хорошо все понимают. А ты-то что ж, усатик? Вот из-за таких, как ты, нам теперь они братья, а не вы… Гордый какой. Ну, что молчишь? Так говорю или не так?

Семен в ужасе развел руками. Что, что им сказать? Говорят спокойно, против него вроде ничего не имеют. И – жалеют его, что ли… Пойми вот. Семен пожал плечами и совсем по-русски сказал: «Эх…»

– Притворяется, незалежный, – с сожалением посмотрев на Семена, подвел итог встречи третий. Самый главный. – Давай, топай с нами.

Двое других подтолкнули Семена под бока.

Семен не знал, что если бы полицейские так не расстроились тем, что он их не понимает, они вполне отпустили бы его. Им выдали в отделении замечательную и неожиданную премию. И к тому же совершенно не обязательно было никого хватать и приводить – их смена вот-вот должна была закончиться, и шли они в это же самое отделение, чтобы сдать дежурство. А тут такая незалежная насмешка над славянским братством… Русские ребята обиделись.

Юля тоже поняла, что Семена ведут наказывать. А ведь если бы она его не обманула, он бы затаился в недрах промерзшей машины – и все бы было хорошо. Или отдал бы он наряду полиции свои деньги – его и помиловали бы? Почему он не предложил отступного? Видно, деньги, что она забрала, были последними… Гордый укр – да не догадался бы взятку дать? Значит, денег у него больше не было.

И ей стало Семена жалко – ведь он был еще более бесправным, чем она сама. Дурак, он ведь просто из-за своей спеси повелся на ее слова…

Неведомой морзянкой азбуки совести застучали в ее голове мысли: а можно ли добиваться счастья себе, обманывая и подставляя другого? Доверчивого обмануть легко, но как тогда пользоваться результатами победы?

Семеновская сотня жгла карман. День завершался. Взнос за телефон без этих денег отменялся.

– Подождите! – крикнула Юля вслед удаляющейся в темноту группе.

* * *

Вечеринка продолжалась. Джульетте звонила мать, та сообщала ей, что все прекрасно. И действительно была счастлива.

Счастлива… Володя вдруг отчетливо вспомнил, когда был счастлив и он – счастлив абсолютно. Они ездили с Юлей на море, сидели на камнях – и волны разбивались о них, обдавая Юлю и Володю брызгами. Теплыми и приятными. Они мечтали, строили планы – и эти планы казались осуществимыми. Не Москва, для жизни подошла бы им, конечно, не Москва, она должна была только дать денег, чтобы появилась возможность начать жить. Свободно и весело. Они оба были трудолюбивыми, непрерывная работа не пугала их. Мечта имела варианты, но одно оставалось неизменным – Володя и Юля собирались быть вместе. И это «вместе» очень нравилось Володе, казалось ему единственно правильным, нужным способом существования. Да – только с Юлей он был счастлив. И быть счастливым ему нравилось.

«Да что я, очумел, что ли?» – вдруг подумал Володя. Он с тоской оглянулся вокруг – и заскучал. Честное слово, легче было прислуживать Луизе Мардановне, чем делать вид, что ты равен всем здесь. Время жизни, одной-единственной жизни, будет потрачено на то, чтобы забраться туда, к ним, вверх. И это ради каких-то мифических потомков. Ведь может так случиться, себе-то пожить в богатстве или не придется, или просто расхочется. От усталости.

А между тем Джульетта расслабилась и потеряла бдительность: вечер ведь ох как удался! И сейчас она, оставив кавалера, порхала где-то с подружками.

Все пути отступления Володя продумал, а затем тщательно осмотрел. При нем был телефон, половина гонорара (вторую хозяйка все-таки прижала и пообещала выдать после завершения операции). Жалованье ждало его первого января, ну да бог с ним! Хватит и этих денег. А скоро он и новых заработает!

Да, Володю будут искать, а уж что ему за этот побег грозит… Господа неохотно расстаются с тем, что служит их хорошей жизни. Лучше не думать…

«Мы уедем с Юлей! Свет, что ли, клином сошелся на этой Москве? Мы что-нибудь обязательно придумаем! Земля большая, уж я-то знаю!» – думал Володя. Он любил землю, небо и вольный ветер.

А еще Юлю. Конечно, он любил своего маленького стойкого солдата! И пусть сейчас Володя проиграл битву за Москву. «Я выиграл свободу. Да, выиграл волю», – думал он, походкой предводителя жизни проходя мимо гостиничной обслуги. До улицы оставалось совсем чуть-чуть. Перед ним с поклоном распахнули дверь – и все той же горделивой походкой Володя устремился спасаться. В костюме, без верхней одежды, как, собственно, и приехал на праздник, – ну да ничего, постарается не замерзнуть, при первой возможности поймает такси, одежду купит, все не проблема.

Бежать он будет после – а сейчас он шел со спокойной величавостью принца – будущего короля.

И ведь ушел, ушел! Только его бывшие хозяева пока об этом не догадывались.

* * *

Бежала по улице и Юля. Она разозлила всех трех полицейских – сначала предлагая деньги за то, чтобы ребята отпустили несчастного украинца. А затем, обозвав нехорошими словами всех троих (чтобы каждый оскорбился и захотел ее поймать), понеслась прочь. Бегала Юля быстро.

И, бросив Семена, полицейские погнались за ней. Даже свистели в свистки. Напрасно Юля переживала, что кто-то из них останется охранять Семена. Помчались.

«Ну, что? Спасся, кажется, бедолага, – подумала она, оборачиваясь напоследок и видя, что Семен быстренько забирается под брезент. – А мы побежали!»

И она неслась по улице. Полицейские бежали за ней. Или за деньгами. Или за славой. Или за порядком в городе – неизвестно. Но бежали.

* * *

Семен, дрожа ногами, руками и животом, огляделся. Посмотрел на свои акции, посмотрел на небо. В морозном небе ярко и празднично горели звезды: бесплатное небесное электричество. Или все-таки теперь небесплатное? Ведь за них он сегодня заплатил, а потому может пользоваться московскими звездами на законных основаниях? Наверно, так.

Семен деловито забрался в елки. Хитрая кацапка выманила на эти акции последние его деньги. Лучше бы он не платил за них – а нагрел бы на небесное топливо клятых москалив! Вот это было бы правильнее. А то вот оставила без денег… Семен проклинал девицу вместе с московскими собаками-ментами, глядя через отошедшую от каркаса узкую щель вверху тента на прекрасные звезды.

Сидел, трясся – и не знал, что к нему уже спешили родные хлопцы, которые втюхали глупым москалям все елки. Что в кузове скоро вновь станет тепло, весело – надышат, насмеют, напукают… Что завтра с утреца, когда включится в работу главный генератор небесного электричества, хлопцы постараются распродать елочные остатки – и можно будет подаваться на милую родину.

Снова проваливаясь в сон, свободный Семен с негодованием подумал: почему солнце светит не одним его сородичам, а еще и всяким москалям и обманщикам? Это несправедливо!

* * *

Юля шмыгнула в подворотню, за которой начинался забор новостройки. Дальше – в подвал. Она хорошо знала подвалы. Хуже чердаки.

Конечно, она уйдет, она не даст себя поймать. Она будет жить.

Подвал шел все глубже и глубже…

В этот момент Володя, проносясь над Москвой в салоне легчайшего скоростного метро, набирал на мобильном телефоне Юлин номер. Абонент был временно недоступным, и Володя не знал, что это не навсегда, а пока только из-за подвала, в который не проходил сигнал. В полночь Юлин телефон отключится – и этого Володя не знал тоже.

Юля тоже не догадывалась о том, что ей звонит Володя, но сейчас так было даже удобнее – полиция не слышала звонка на ее телефон и потому не могла вычислить. Юля затаилась. Прислушалась. И затем вновь побежала. Вверх по ступенькам. Погоня затерялась в подвальных недрах.

«Позвоню позже», – подумал Володя, сбегая с платформы и спускаясь в круглосуточный торговый центр.

Москва была большая, а Земля круглая. Юля и Володя продолжали бежать. И если это будет нужно, они обязательно встретятся.

Пакет торчал под прилавком, как преступник; Вита дернулась сначала, припомнив мгновенно все инструкции, что всплывают в голове натренированного москвича, – «не трогайте и немедленно сообщите водителю», но никакого водителя тут не было, был маленький супермаркет и без десяти десять вечера.