несколько месяцев, как отправился посмотреть Швейцарию.

− Отправился посмотреть? Ради всего святого, я же не шлялся по европейским

столицам, словно какой-нибудь благоговеющий американец с «Бедекером»[1]!

Я… − Он умолк, потому как вовсе не намерен был выкладывать издателю

причину, приведшую его в Швейцарию. Но прежде чем он успел придумать

другое правдоподобное объяснение, Гарри заговорил вновь.

− Я знаю, чем ты там занимался.

− В самом деле? – спросил Себастьян в то время, как разум его пытался это

опровергнуть.

« Ты не знаешь, − думал он. – Не можешь знать. Никто не знает».

− Твоя тетушка оказалась весьма добра и объяснила, что ты чувствуешь себя

превосходно, отсиживаясь в одном альпийском домике и работая над книгой.

Себастьяна затопило чувство облегчения. Конечно же, тетя Матильда. Она

знала лишь то, о чем он сам ей сказал, и, принимая все за чистую монету,

передавала эти сведения его знакомым и друзьям.

− Но прошел еще один год, − продолжал Гарри, − а потом еще один, и еще, и

что же, я так и не получил от тебя ни книги, ни весточки. Единственной

причиной, по которой я знал, что ты еще не умер, была Матильда, уверявшая

меня, что ты действительно работаешь над рукописью. И вот, прошлой осенью,

на одном балу мне посчастливилось встретить Ротерштейна. Представь мое

удивление, когда от него я узнал, что в апреле в «Олд Вике» ставится твоя новая

пьеса. Будучи в Швейцарии, ты вовсе не писал обещанный мне роман. Ты писал

пьесу для него.

− Но я…

− И теперь, по прошествии всего, ты влетаешь сюда, полный праведного

негодования, прерываешь меня посреди встречи, чего-то требуешь и жалуешься

на свой чертов низкий доход? Прости, если я не сумел в должной мере тебе

посочувствовать.

С этим Себастьян не мог поспорить. Все сказанное было правдой, и его издатель

обвинял его куда меньше, чем он заслуживал. Обида померкла, оставив лишь

ужасное чувство беспомощности. Он подался вперед, с размаху поставил локти

на край стола и потер лицо ладонями.

− Я написал эту пьесу еще до отъезда из Италии, − пробормотал он, оперевшись

о руки лбом. – Я ничего не писал в Швейцарии.

− Тогда какого дьявола ты там делал?

Приподняв голову, Себастьян взглянул на Марлоу. Он не мог рассказать ему о

своем пребывании в Швейцарии – о том долгом, мучительном отвыкании от

кокаина и последовавшем за ним упадке творческих сил. О тех бесконечных

часах, когда он сидел, уставившись на чистый лист бумаги, не чувствуя ни

единого проблеска вдохновения, а лишь отчаянную жажду наркотика, которого

не мог более получить. О том, как от отчаяния пытался отвлечься на что-то

другое – карабкался на горы, пересекал ущелья, учился ходить на лыжах и

снегоступах. Черт побери, даже учился доить козу. Что угодно, лишь бы забыть

о кокаине, единственной вещи, позволявшей ему с легкостью писать.

Пришло время взглянуть правде в глаза, не так ли? Он выпрямился в кресле.

− Я закончил пьесу три года назад, и это последняя написанная мною вещь.

После я пытался, но все без толку. Гарри, я больше не могу писать.

Взгляд Гарри был задумчив и не лишен сострадания.

− У всех писателей случаются периоды застоя. В твоем случае он вполне

объясним. За короткое время ты проделал огромную работу. Это временно,

Себастьян. Это пройдет.

− Нет, Гарри. – Пытаясь писать без кокаина, он чувствовал себя тонущей в

патоке мухой. – Эта пьеса, эта глупая, скучная пьеса будет последним, что я

напишу. Я устал. – Он откинулся на спинку кресла. – Я так чертовки устал.

Гарри сцепил руки на столе.

− Я никогда не даю советов своим авторам, потому что обычно это пустая трата

времени. Но тебе я все же скажу. Для разнообразия пойди мне навстречу и

прими его. – Он умолк, а когда заговорил вновь, голос его был столь серьезен,

что Себастьян просто не смог пропустить слова друга мимо ушей. – Прекрати

бичевать себя из-за нескольких недотянувших до совершенства рассказов.

Перестань идти на поводу у своих сомнений. – Он откинулся на спинку кресла.

– Хватит избегать печатной машинки. Сядь и начни работать. История придет к

тебе.

− Нет никакой истории. И я не собираюсь ее придумывать. Как понимаешь, это

проблема. Мне просто-напросто на все плевать.

− Себастьян, преодолеть подобное можно только действием. Нужно сидеть

каждый день и писать. И даже если сюжет кажется ужасным, а так, давай будем

честны, кажется всегда, все равно нужно писать. Одно слово, затем другое, и

еще, пока не получится книга.

− Черт побери, дружище, ты глухой? Нет никакой книги. Я вообще не

собираюсь ее писать. Мне больше нечего сказать.

− Писателю всегда есть, что сказать. Ты просто недостаточно просидел за

пишущей машинкой, чтобы понять, что именно. – Он с задумчивым видом

нахмурился. – А ты никогда не подумывал взять напарника? Работать с другим

автором?

− О нет. – Себастьян покачал головой. – Нет, нет, нет. Я не стану

соавторствовать. Написание книг – такая вещь, которой нужно заниматься в

одиночку.

− Тебе и не придется соавторствовать. Послушай меня минутку, − добавил он,

увидев, что Себастьян вновь приготовился возражать. – Знаю я вас, писателей.

Знаю, как вы доходите до такого. Вы садитесь работать, это тяжело, вы

стараетесь, потом бросаете. Пытаетесь снова, это еще тяжелее, и опять бросаете.

С каждым разом становится все труднее сесть в это кресло. Подобно плесени,

уныние потихоньку берет свое, а когда ты это понимаешь, оказывается, прошли

годы, а ты так ничего и не написал.

− Спасибо за повторное описание последних лет моей жизни.

Гарри пропустил его слова мимо ушей.

− Напарник станет вдохновлять тебя не бросать попыток, следить, чтобы ты не

сбегал при первой трудности, и поможет увидеть хорошее в работе, которую

сам ты считаешь никудышной. Ты сделаешь то же самое для него. Вдвоем вы

сможете критиковать друг друга и советоваться, подбрасывать идеи, когда кто-

нибудь из вас зайдет в тупик, и все такое.

Себастьян знал, что многие писатели прибегают к помощи коллег, но сам он

был сделан из другого теста. Для него писательский труд был тяжким,

требующим сил, одиноким восхождением, восхождением, на которое у него

более не осталось сил. В конце концов Гарри придется это принять.

− Мне не нужен напарник. – Себастьян вытащил часы. – Что мне действительно

необходимо, − продолжил он, стараясь, чтобы голос звучал беспечно, хотя сам

он был весьма далек от этого чувства, − это ланч.

Казалось, Гарри его не слышал.

− Это должен быть кто-то, кого ты не сможешь запугать, − произнес он, по всей

видимости, до сих пор увлеченный своей идеей. – Кто не станет сбегать, сломя

голову, подобно испуганной мыши, всякий раз, как ты выйдешь из себя.

Это уже начинало раздражать.

− Я не выхожу из себя! – Насупившись, Себастьян сунул часы обратно в карман

жилета. – Так ты хочешь пообедать со мной или нет?

− Пообедать? – На секунду Гарри непонимающе уставился на него, затем потряс

головой, словно стряхивая оцепенение. – Да, разумеется, − проговорил он,

вставая. – Всенепременно.

Они пообедали в «Савое», и, к огромному облегчению Себастьяна, за едой

Гарри наконец оставил тему литературного творчества. Вместо этого они

обсуждали политику, вероятных победителей грядущих скачек в Аскоте и

волнующие возможности недавнего научного изобретения, именуемого

рентгеновскими лучами, и между тем поглощали превосходные котлеты из

ягненка и яблочный пирог.

Затем Себастьян отбыл, предоставив Гарри оплачивать счет. Пускай он не

написал ни одной книги за четыре года, да и не намерен был делать этого в

будущем, совесть его была спокойна. Издатели, по его мнению, вечно

недоплачивали за книги. И угостить обедом своего впавшего в нищету автора

было меньшим, что они могли сделать.


Примечания:


[1]«Бедекер» – название широко распространённых путеводителей по

различным странам для путешественников и туристов, содержащих обширный

фактический материал (на немецком и других языках). Название получили по

имени немецкого книготорговца и издателя К. Бедекера (К. Baedeker, 1801—59),

первоначально составившего свои путеводители на основе данных, полученных

им в результате путешествий и поездок. В 1827 им было создано в Кобленце

специальное издательство таких путеводителей.


Evelina 02.11.2013 11:36 » Глава 4

Перевод: Evelina

Редактирование: kerryvaya


Глава 4

Если хочешь стать писателем – пиши!

Эпиктет


Дейзи чувствовала, что встреча с лордом Марлоу прошла хорошо. Он ни словом

не обмолвился о ее злобной рецензии на его самого известного автора и

воспринял ее роман «Убывающая луна» с энтузиазмом, который Дейзи сочла в

высшей степени вдохновляющим. Пусть даже встреча с Себастьяном Грантом

оказалась весьма неприятной, Дейзи покинула «Марлоу Паблишинг», полная

самых радужных надежд.

Всю следующую неделю она со всем возможным усердием и самоотдачей

корпела над своими трудами. В надежде, вдруг Марлоу настолько понравится

книга, что он попросит и остальные ее работы, она вытащила все старые

рукописи, выбрала одну и засунула ее в позаимствованный у сестры кожаный

портфель. Затем Дейзи положила оставшиеся рукописи обратно в глубины