Она отчетливо понимала, что продолжение ее с Николаем отношений неизбежно.

Их влекло друг к другу, и оба это чувствовали. Пытались как‑то завуалировать, не форсировать, но, когда они разговаривали, между ними словно вольтова дуга пробегала, одновременно пугая и восхищая Киру.

Прощаясь у двери, Николай вдруг пригласил Киру на день рождения родителей.

— Впереди выходные, а у нас в поселке красота потрясающая, погуляем, я тебе все покажу, — соблазнял он.

— Я не смогу, — отказалась Кира, даже немного трухнув той быстроты, с которой развиваются события. — Перед выступлением мы с ребятами занимаемся каждый день, и в выходные тоже.

— Тогда увидимся в среду, — легко согласился Коля. — Ну, что ж, пока!

— Пока! — отозвалась она.

Крайнов нагнулся, поцеловал ее в щеку и ушел.

У Киры потом несколько часов все теплел на щеке этот поцелуй, и она загадочно улыбалась. Так и летала, улыбаясь, все эти дни, даже учеников заразила своим настроением, и они все допытывались:

— Кира Владимировна, а вы чего такая?

— Какая? — звонко смеялась она.

— Загадочная, улыбаетесь?

— Радуюсь вашим достижениям! — отделывалась шуткой Кира.


А в воскресенье вечером позвонил Николай.

У Киры сердце черт‑те что вытворяло — то колотилось, как заполошное, то замирало, проваливаясь куда‑то, и щеки раскраснелись, и дрожала рука, державшая телефон.

Разговор вели вполне светский — она поблагодарила за Славу и спросила, как проходит празднование дня рождения, он поинтересовался подготовкой к концерту и, посмеиваясь, рассказывал про отмечание сельское с обязательным присутствием врача и участкового, и еще какие‑то пустяки обсуждали. И делали длинные паузы, чувствуя недоговоренность и некую скованность, и помолчали, когда пустые темы исчерпались, и скомканно попрощались.

Кира смотрела на телефон в руке, погрузившись в непростые мысли. Ее тянуло к Крайнову неудержимо, и так многого хотелось: начиная с того, чтобы дотронуться до него, слушать его, вдыхать его запах… Но! Но был один момент, который она не знала — просто не представляла! — как переступить и который все усложнял и…


Слава Иванников оказался здоровым парнем лет под тридцать, громким, шебутным. Они обсудили подробности съемки, просмотрели список выступающих детей. Кира настойчиво просила Славу ее саму не снимать, но, видя хитрую улыбку Славы, повторила еще раз:

— Слава, мое выступление снимать не надо, — и немного слукавила, — это неэтично. Вы понимаете?

— Нет, — улыбался оператор.

— Другие преподаватели могут не понять и даже обидеться.

— А‑а‑а, — протянул Слава. — Подковерные игры?

— Не совсем так, но близко, — кивнула Кира. — Значит, договорились: меня вы не снимаете!

— Ладно, — без энтузиазма пообещал он.


Ну вот и среда!

Кира волновалась страшно! Два года с того момента, как переехала в этот город и стала работать в колледже, она вела этих ребят. Все ее ученики были одаренными и талантливыми, но Миша Гордеев и Саша Лайхман — абсолютно уникальными, выдающимися! Когда Кира начала с ними заниматься, то сразу поняла, что при необыкновенном даровании школа давалась им слабая, не хватало техники, отточенности, проще говоря, не было грамотного преподавателя, чувствовавшего и понимающего. Но главное, и сами мальчики стремились развиваться и работали как каторжные, а их родители стали для Киры соратниками, помогая своим детям и ей всем, чем могли. Часами, до позднего вечера и в выходные дни, она занималась с ребятами, и они сделали гигантский рывок вперед за эти два года.

И сегодня очень важный для них итоговый концерт!

Кира ободряла и успокаивала Мишу с Сашей и их родителей, нервничавших больше всех остальных, посматривала через кулисы в заполняющийся зал, заметила Славу, уже установившего свою камеру и заигрывающего с какой‑то женщиной.

Пришлось отвлечь его от этого занятия, она подошла и, извинившись, отвела Славу в сторону.

— Кира! — присвистнул он, оглядывая ее с ног до головы оценивающим мужским взглядом. — Вы потрясно выглядите! Шик! Просто улет!

— Спасибо, Слава, — чуть засмущалась она. — Я хотела уточнить, как мне получить запись. После концерта я вряд ли смогу поговорить с вами.

— Да никаких проблем! — уверил Слава. — Я завтра все смонтирую, а в пятницу завезу вам!

— Спасибо вам, Слава, огромное!

— Да всегда пожалуйста! — заверил он.

А вот Николая Крайнова она не увидела, как ни разглядывала в зале гостей! Она вчера ему позвонила и предупредила, что на вахте оставит пропуск и билет в первый ряд, они и поговорить толком не успели. Кира торопилась, но он точно уверил, что приедет.

Кира вздохнула, чувствуя укол разочарования, и вернулась к своим подопечным.

Николай чуть не опоздал. Сначала его задержали гаишники, проверить документы, потом он колесил от одного цветочного к другому в поисках васильков. А что, есть иные цветочные варианты для Киры Белой? Ну пусть уже и не Белой.

Потом долго втолковывал девушке‑флористу, какой именно хочет букет — ту все тянуло в целлофан упаковать, как учили, пока он сам не выбрал из кучи упаковочных атрибутов клетчатую ленту и не протянул ей:

— Перевяжите стебли лентой, знаете, такой стиль: кантри?

— Тогда, может, добавим колосья и мелкие цветы? — поняла, слава богу, цветочница идею.

От колосьев он отказался, а какие‑то мелкие беленькие цветочки оценил как достойные.

Крайнов прошел на отведенное для него место, когда в зале уже угасал свет, по дороге поздоровался за руку со Славой, колдовавшим у камеры, установленной на высокой треноге. Уселся еще в состоянии спешки и окончательно устроился и расслабился, настраиваясь на мероприятие, в тот момент, когда на сцену вышла женщина‑ведущая и открыла концерт.

Что она говорила про учеников, последовательность их выступлений, преподавателей и так далее, Крайнов пропустил мимо, и включился, лишь услышав имя Киры.

— Открывает наш концерт старший преподаватель Кира Владимировна Петрова…

Когда Кира вышла из‑за кулис, прошла к роялю и поклонилась, Николай Крайнов оглох, застыл и забыл, что надо дышать!

Она была в концертном платье насыщенного зеленого цвета с легким золотистым отливом, мягкими складками спускающемся до пола, с широким поясом на тонкой талии.

И прическа! Чуть взбитые волосы, убранные назад заколками, струились до середины спины крупными локонами и искрились в свете софитов рыжеватыми проблесками.

Николай Алексеевич Крайнов понял, что эту женщину он не отдаст никому! Никогда! И заграбастает прямо сегодня!

И будь что будет!

А когда Кира села за рояль, сосредоточилась, словно прислушиваясь к себе, и заиграла, он, как откровение свыше, осознал, что, если сможет завоевать ее любовь, со всей ее случившейся жизнью и загадками, — он выиграет у судьбы самый главный приз, одержит самую важную победу в жизни.

Это стоило борьбы! Эта женщина стоила целого мира!

Он смотрел, как она уходит со сцены под громкие аплодисменты и крики «браво!», любовался ее грацией и осанкой, понемногу остывая от душевного потрясения и открывшейся истины, и начинал обдумывать план завоевания.

Последующие выступления Николай практически не слышал, музыка стала фоном к его тактико‑стратегическим раздумьям.

Он пригласит Киру в ресторан, сразу, как здесь все закончится, вот такую красивую и торжественную, и они отметят ее успех шампанским, и поговорят, потом…

Потом по обстоятельствам, с ней ведь нельзя нахрапом и напором прямолинейным, может и сбежать, да уж, такая женщина требует ухаживания обходительного, и…

Он много чего думал, пока выступали ученики колледжа, и все посматривал за кулисы, где мелькала ее фигура.

Концерт закончился, зажегся свет, заинтересованные зрители, ибо это были в большинстве своем родители юных музыкантов, не спешили расходиться, шумно обсуждая выступления детей. Кто‑то из преподавателей и учеников уже спустились в зал и разговаривали с родственниками. Коля поговорил со Славой, то и дело поглядывая на выход со сцены, но, не дождавшись Киры, попрощался с оператором и, поднявшись по боковым ступенькам, зашел за кулисы.

Кира стояла в окружении учеников и их родителей, прижимала к себе цветы, принимала поздравления и поздравляла сама, светясь от радости и звеня смехом. Он постоял в стороне, не мешая ей наслаждаться моментом триумфа, какие‑то люди сновали туда‑сюда, все в эйфории, в радости, кто‑то окликнул Киру, она попрощалась с компанией и подошла к звавшей ее женщине. А он смотрел, смакуя странное нежно‑жаркое чувство — вот она поговорила, отдала букеты даме, кивнула, оглянулась через плечо и только сейчас заметила Крайнова, а он уже двигался ей навстречу.

— Поздравляю! Ну что, все прошло замечательно?

— Да, спасибо! — сияла зеленью глаз она. — Ребята отыграли превосходно!

— Ты тоже, — Николай протянул букет.

— Васильки! — восхищенно сказала Кира.

Подняла голову и посмотрела таким взглядом, таким… Взглядом памяти и благодарности, и вроде бы блеснули в уголках глаз намечающиеся слезинки.

Все! У Николая Крайнова отказали все мысленные тормоза и все планки упали, куда им не положено! Вынести такой взгляд бездейственно не смог бы ни один мужик!

Он резко притянул Киру к себе и поцеловал.

И чуть не задохнулся от восторга! Это был божественный поцелуй! Кира Белая оказалась вкусной, горячей, отзывчивой и такой сладкой!

Он не видел и не слышал ничего вокруг — плавился в поцелуе! И только когда сердце заколотилось у горла и нечем стало дышать, оторвался от ее губ и всмотрелся ей в лицо.

Пару секунд она так и оставалась с закрытыми глазами, прижимаясь к нему. Затем резко открыла глаза, посмотрела отрешенно на Николая, отстранилась, сделала шаг назад, ткнула ему в грудь букет, отдавая, он еле успел его перехватить. Снова посмотрела на него отсутствующим взглядом, забрала букет, отвернулась, потерла лоб пальчиками, повернулась и снова сунула ему букет.