– Повезло тебе, Лардж, – говорит Гейб.

Дарелл качает головой:

– Нет, это Кавински повезло.

Питер ловит мой взгляд и подмигивает, и у меня чаще бьется сердце.

Мне кажется, что когда я доживу до возраста Сторми, то буду постоянно вспоминать такие моменты: как Питер склоняет голову и кусает печенье, как солнце, льющееся в окно столовой, играет на его русых волосах, как он на меня смотрит.

После уроков у Питера тренировка по лакроссу, а я сижу на трибунах и делаю уроки. Из всей команды только Питер продолжит после школы играть в команде первого эшелона, и тренер Уайт уже рыдает над тем, что останется от команды, когда Питер выпустится. Я не понимаю всех нюансов игры, но знаю, когда аплодировать, а когда улюлюкать. Мне просто нравится смотреть, как он играет. Он считает, что каждый удар станет голом, и обычно так и получается.


Папа и мисс Ротшильд официально встречаются с прошлого сентября. Китти в восторге и при любой возможности напоминает, что это она их свела.

– Это был мой гениальный план! – хвастается она.

Не могу не признать: у нее богатая фантазия. Меня и Питера она тоже сумела свести снова после расставания, несмотря на все преграды, и теперь мы любим друг друга.

Хотя у них мало общего, мисс Ротшильд и папа удивительно подходят друг другу. Это похоже на меня с Питером. Близость сводит людей. Двое одиноких соседей, «Нетфликс», пара собак, бутылка белого вина. По-моему, это прекрасно. Теперь, когда в жизни папы есть мисс Ротшильд, событий куда больше. Они все время куда-то ходят, чем-то занимаются. В субботу утром, пока мы все спим, они идут гулять в лес и смотреть на рассвет. Раньше папа не увлекался прогулками по лесу, но теперь относится к ним с энтузиазмом. Они ужинают в ресторанах, ездят на винзаводы, встречаются с друзьями мисс Ротшильд. Конечно, ему по-прежнему нравится сидеть дома и смотреть документальные фильмы, но теперь в его мире есть многое другое – и ему уже не так одиноко. Хотя я не замечала, что он был одинок все восемь лет после маминой смерти. Но наверняка так и было, если сравнить с тем, сколько у него теперь энергии. Мисс Ротшильд ужинает с нами несколько раз в неделю, и уже странно не видеть ее за столом в кухне. Нам уже не хватает ее низкого, глубокого смеха, ее бокала белого вина рядом с папиным пивом.

Тем вечером после ужина я достаю на десерт печенье и мороженое. Папа спрашивает: «Снова печенье?», и они с мисс Ротшильд обмениваются выразительными взглядами. Размазывая ложкой ванильное мороженое по печенью, папа продолжает:

– В последнее время ты много печешь. Наверное, нервничаешь из-за ожидания ответа от университета.

– Это никак не связано, – говорю я. – Я просто пытаюсь усовершенствовать свой рецепт печенья. Радуйтесь количеству выпечки.

– Знаешь, – начинает папа, – я читал, что процесс выпечки очень успокаивает. Это связано с повторением действий при отмеривании ингредиентов и творческим элементом. Психологи называют это поведенческой активацией.

– Главное – чтобы помогало, – говорит мисс Ротшильд, отламывает кусочек печенья и закидывает в рот. – Я хожу на велотренажеры «Соул-сайкл»[9], это меня успокаивает.

Если бы здесь была Марго, она бы закатила глаза. Однажды мисс Ротшильд уговорила меня пойти с ней. Я все время сбивалась с ритма.

– Лара Джин, тебе стоит снова со мной пойти. У нас новый инструктор, она ставит музыку в стиле мотаун[10]. Тебе понравится.

– Когда мне можно будет пойти с тобой, Три? – спрашивает Китти.

Она так называет мисс Ротшильд. Я все еще про себя называю ее по фамилии и вслух иногда тоже, но чаще стараюсь называть ее по имени, Трина.

– Когда тебе исполнится двенадцать, – отвечает она Китти. – Таковы правила клуба.

Трудно поверить, что Китти уже одиннадцать, а мне в мае будет восемнадцать. Время так быстро летит. Я смотрю через стол на папу, а он смотрит на Китти, а потом на меня с печальной улыбкой. Наверняка он думает о том же.

Он ловит мой взгляд и поет: «Лара Джин, ни о чем не волнуйся», подражая Стиви Уандеру, как умеет. Мы все стонем. Откусывая от самодельного сэндвича с мороженым, папа говорит:

– Ты все сделала правильно, и все получится как надо.

– Не может такого быть, чтобы университет Вирджинии тебе отказал, – говорит мисс Ротшильд.

– Постучите по дереву. – Китти сама стучит костяшками пальцев по столу. – И ты тоже, Лара Джин.

Я послушно стучу.

– Что это вообще значит, откуда эта примета?

Папа оживляется.

– Считается, что она пришла из греческой мифологии. Согласно греческим мифам, дриады жили в деревьях и люди обращались к ним за защитой. Поэтому мы и стучим по дереву: просим дополнительной защиты, чтобы не искушать судьбу.

Теперь мы все обмениваемся взглядами. Папа такой заучка. А мисс Ротшильд рядом с ним кажется молодой, хотя у них не такая уж большая разница в возрасте. Однако они ладят.

* * *

Той ночью я не могу уснуть и лежу в постели, снова перебирая в голове внеклассные занятия, которые перечислила в документах для университета. Лучшие из них – работа в Бельвью и стажировка в библиотеке в прошлом году. Результаты квалификационных экзаменов у меня лучше, чем средний проходной балл университета. Марго приняли, а у нее было всего на сорок баллов больше. У меня пятерка за экзамен по углубленному изучению истории. Я знаю людей, которых принимали в университет Вирджинии с меньшим баллом.

Надеюсь, мое эссе привлечет комиссию. Я написала про маму, сестер и то, как мама на нас повлияла: и когда была жива, и после смерти. Миссис Дюваль сказала, что это лучшее эссе, которое она читала, но она всегда питала слабость ко мне и моим сестрам, так что кто знает.

Я еще несколько минут ворочаюсь с боку на бок и наконец скидываю одеяло и встаю. Иду в кухню и принимаюсь отмерять муку для печенья с шоколадной крошкой.

Глава 5

ЧЕТВЕРГ – ДЕНЬ ПЕРСОНАЖЕЙ, и я ждала его всю неделю. Мы с Питером часами обсуждаем, кем будем. Я предлагаю Александра Гамильтона и Элизабет Скайлер[11], но отказываюсь от этой мысли, когда понимаю, как дорого стоит аренда костюмов колониальной эпохи. Парные костюмы, кажется, становятся моей любимой частью отношений, после поцелуев, поездок на машине и самого Питера.

Он хотел нарядиться Человеком-пауком, а я бы надела рыжий парик и была Мэри-Джейн Уотсон. Вообще-то, он предложил это потому, что костюм у него уже был. Раз он спортсмен, почему бы не дать людям то, чего они хотят, и не продемонстрировать его шикарную фигуру? (Это его слова, а не мои.) В конце концов мы решили одеться Тайлером Дерденом и Марлой Сингер из «Бойцовского клуба». Эту идею подала моя лучшая подруга Крис. Мы с ней и Китти смотрели фильм у меня дома, и Крис сказала: «Вы с Кавински должны одеться этими психами» и что это всех шокирует. По крайней мере, если я так оденусь. Сначала я отказалась, потому что Марла не азиатка, а я всегда одеваюсь в костюмы азиатов, но потом мама Питера нашла на распродаже красный кожаный пиджак, и все сложилось само собой. Мисс Ротшильд одалживает мне вещи из своего гардероба для костюма, потому что в девяностых она была молодой.

Сегодня утром мисс Ротшильд приходит до работы, чтобы помочь мне собраться. Я сижу в кухне за столом в ее черном узком платье, жакете из искусственного мохера и в парике, который Китти увлеченно ерошит, чтобы придать ему растрепанный вид, словно я только что встала с кровати. Я отталкиваю ее руки с муссом для волос, а она говорит: «Но образ этого требует!».

– Тебе повезло, что я ничего не выбрасываю, – говорит мисс Ротшильд, прихлебывая кофе из термоса. Из пакета она достает пару туфель на очень высокой платформе. – В двадцать лет я была королевой Хэллоуина. Могла собрать любой костюм. Теперь твоя очередь носить мою корону, Лара Джин.

– Вы все равно можете быть королевой, – говорю я.

– Нет, костюмы и маскарады – это для молодых. Если я сейчас оденусь сексуальным Шерлоком Холмсом, то буду выглядеть жалко. – Она взъерошивает мой парик. – Все в порядке. Мое время прошло. Китти, как думаешь, не добавить ли серых теней?

– Давайте не будем перегибать палку, – говорю я. – Я все-таки в школу иду.

– Костюм для того и надевают, чтобы перегнуть палку, – легкомысленно заявляет мисс Ротшильд. – Сделай много фотографий. Пришли мне, чтобы я могла похвастаться на работе. Все будут в восторге… Господи, работа! Сколько времени?

Мисс Ротшильд всегда опаздывает. Папу это сводит с ума, потому что он всегда все делает на десять минут раньше. И все равно!

Когда за мной приезжает Питер, я открываю дверь со стороны пассажирского сиденья и вскрикиваю: он стал блондином!

– Господи! – не могу не кричать я, трогая его волосы. – Ты их высветлил!

Он самодовольно ухмыляется.

– Это краска-спрей, мама ее для меня нашла. Пригодится, когда мы будем Ромео и Джульеттой на Хэллоуин. – Он оценивающе рассматривает меня и мой костюм. – Мне нравятся эти туфли. Очень сексуально.

Я чувствую, что краснею.

– Молчи!

Отъезжая от дома, он косится на меня снова и говорит:

– Это правда.

Я толкаю его в плечо.

– Я хочу одного – чтобы меня и мой костюм узнали.

– Не волнуйся, я прослежу, – успокаивает он меня.

Когда мы входим в коридор школы, Питер включает песню «Where Is My Mind?» группы Pixies, и нам аплодируют. Никто не спрашивает, из какой манги мой персонаж.


После уроков мы с Питером валяемся на диване. Он все еще в костюме, а я переоделась в обычную одежду.

– У тебя всегда такие милые носки, – говорит он, приподнимая мою правую ногу. Сейчас они серые, в белый горошек и с желтыми мишками.

Я гордо сообщаю:

– Моя двоюродная бабушка присылает их из Кореи. В Корее делают все самое милое.

– Можешь попросить ее прислать и для меня? Не с мишками, а, например, с тиграми. Тигры – это круто.

– Для таких милых носочков у тебя слишком большие ноги. Ты их порвешь большим пальцем. Но я уверена, что можно найти тебе подходящие носки… например, в зоопарке.