Мы с Марго едем в торговый центр якобы для того, чтобы купить новый бюстгальтер без бретелек для моего платья, но на самом деле потому, что Марго хочет быть подальше от Трины. Когда мы возвращаемся, ковры на первом этаже абсолютно чистые, а Китти убирает пылесос. Марго явно чувствует себя виноватой.

За ужином Трина и Марго разговаривают так, будто ничего не случилось. В некотором смысле это хуже, чем ссора, потому что во время ссоры люди хоть как-то общаются.

Глава 31

В ДЕНЬ ВЫПУСКНОГО Я ПРОСЫПАЮСЬ РАНО и лежу в постели, прислушиваясь к звукам дома. Папа в кухне делает кофе, у Марго шумит душ, Китти, наверное, еще крепко спит. И Трина – тоже, они обе любят поспать.

Этих звуков мне будет не хватать. Я уже начинаю по ним скучать. Но другая часть моей души в диком восторге от следующего шага: не думала, что буду так рада после того, как все сложилось не так, как я ожидала.

Марго вручает мне подарок – набор для колледжа. Розовую шелковую маску для глаз с моим именем, вышитым серебристо-голубым. USB в форме золотистого тюбика помады. Беруши в форме арахиса, розовые пушистые тапочки, нейлоновую косметичку с нарисованными бантиками. Я уже обожаю каждую вещь в этом наборе.

Китти делает восхитительную открытку. На ней коллаж из наших фотографий, но она использовала какое-то приложение, чтобы превратить фотографии в рисунок, а потом раскрасила цветными карандашами. Внутри написано: «Поздравляю. Повеселись в колледже. P. S.: Я буду по тебе скучать на 11 из 10». У меня наворачиваются слезы на глазах, и я сгребаю Китти в объятия и крепко держу так долго, что она говорит: «Хватит, хватит уже». Но я вижу, что она довольна.

– Я вставлю ее в рамочку, – обещаю я.

Подарок от Трины – винтажный чайный набор, кремовый, с розовыми бутонами и золотой кромкой.

– Он принадлежал моей маме, – говорит она, и я чуть не плачу. Набор мне так нравится. Обнимая ее, я шепчу ей на ухо: «Это лучший подарок», – и она мне подмигивает. У Трины дар подмигивать. Получается очень естественно.

Папа делает глоток кофе и прочищает горло.

– Лара Джин, мой подарок достанется заодно Марго и Китти.

– Что это, что? – требует Китти.

– Т-ш-ш, это мой подарок, – говорю я и выжидающе смотрю на папу. Широко улыбаясь, он объявляет:

– Я отправляю вас троих летом в Корею с бабушкой. Поздравляю с выпуском, Лара Джин!

Китти кричит, Марго улыбается, а я в шоке. Мы много лет говорили о том, что хотим поехать в Корею. Мама всегда хотела нас туда отвезти.

– Когда, когда? – спрашивает Китти.

– В следующем месяце, – улыбается ей Трина. – Мы с вашим папой поедем в медовый месяц, а вы – в Корею.

В следующем месяце?

– Оу, вы с нами не поедете? – дуется Китти. А вот Марго довольна. Рави летом навещает семью в Индии, так что у нее нет серьезных планов.

– Мы очень хотели бы поехать, но я не могу надолго оставить больницу, – с сожалением говорит папа.

– Надолго? – спрашиваю я.

– На весь июль, – сообщает папа, допивая кофе. – Мы с вашей бабушкой все спланировали. Вы остановитесь у тети в Сеуле, будете заниматься корейским несколько раз в неделю и осмотрите всю страну. Чеджу, Бусан и все остальное. А для тебя, Лара Джин, есть нечто особенное – уроки корейской кулинарии! Не волнуйся, они на английском.

Китти танцует, не вставая с места. Марго смотрит на меня сияющими глазами.

– Ты всегда хотела научиться печь корейские пирожные! Мы будем каждый день ходить за масками для лица, канцелярией и милыми мелочами. А когда вернемся, сможем смотреть корейские сериалы без субтитров!

– Жду не дождусь, – говорю я.

Марго и Китти принимаются обсуждать планы с папой, но Трина присматривается ко мне. Я продолжаю улыбаться.

Целый месяц. Я вернусь, и сразу нужно будет ехать в колледж. Мы с Питером проведем все лето в разлуке.


Все девочки на выпускном одеты с головы до ног в белое. На мне платье, которое надевала два года назад Марго: без рукавов, в мелкий горошек, с крахмальной юбкой до колена. Трина укоротила подол, потому что я ниже ростом. Марго надевала его с кедами, а я – с белыми кожаными босоножками с Т-образными ремешками и перфорацией.

В машине по дороге в школу я оглаживаю юбку и говорю Китти:

– Может быть, ты сможешь надеть это платье на свой выпускной, котенок. И сфотографируешься под дубом, как мы с Марго. Получится прекрасный триптих.

Интересно, какую обувь подберет Китти. Она может с одинаковой вероятностью надеть белые шпильки, кроссовки или вообще ролики.

Китти корчит кислую гримасу:

– Я не хочу носить то же платье, что и вы. Я хочу собственное. А это к тому времени уже совсем выйдет из моды. – После паузы она уточняет: – Что такое триптих?

– Это, м-м… три картины, которые вместе образуют одно целое. – Я незаметно ищу на телефоне «триптих», чтобы убедиться, что отвечаю правильно. – Как бы три панели, повешенные рядом. Их нужно рассматривать вместе.

– Ты читаешь с телефона.

– Я просто сверяюсь. – Я снова поправляю платье, проверяю, что шапочка у меня в сумке. Сегодня я заканчиваю школу. Взрослая жизнь подкралась незаметно.

Трина за рулем, ищет место для парковки. Марго рядом с ней пишет кому-то в телефоне. Китти рядом со мной смотрит в окно. Папа едет отдельно, чтобы привезти бабушку. Бабушка Нана, его мама, во Флориде со своим бойфрендом и не может приехать. Я бы хотела, чтобы моя мама была с нами. Она пропустила и пропустит столько важных моментов. Я должна верить, что она все это видит. Но в то же время я хочу, чтобы мама обняла меня на выпускном.

* * *

Во время речи лучшего выпускника я высматриваю семью Питера в толпе. Интересно, его отец сидит с ними или отдельно? И смогу ли я познакомиться со сводными братьями Питера? Свою семью я уже увидела – их трудно не заметить. Каждый раз, когда я смотрю в их сторону, они бешено машут руками. На Трине шляпа с широченными полями. Те, кто сидит за ней, наверное, ничего не видят. Марго проявила немалый самоконтроль, не закатив глаза, когда Трина вышла к нам в этой шляпе. Даже Китти сказала, что это «немного слишком», но Трина спросила мое мнение, и я сказала, что мне нравится. И это правда.

Директор называет мое имя: «Лара Джин Сонг Кави», – но произносит его как «Лаура», что меня на секунду сбивает. Забирая у него аттестат и пожимая руку, я шепчу: «Лара, не Лаура».

Я собиралась послать воздушный поцелуй своей семье, когда буду идти по сцене, но так нервничала, что забыла. В аплодисментах я различаю вопли Китти и папин свист. Когда наступает очередь Питера, я хлопаю и кричу как сумасшедшая, и, конечно, все остальные – тоже. Даже учителя хлопают особенно громко. Очень заметно, когда у учителей есть любимчики. Но я не могу винить их за любовь к Питеру.

После того как нас объявляют выпускниками и мы бросаем шапочки в воздух, Питер пробирается через толпу ко мне. Он улыбается, шутит, приветствует людей, но что-то не так. В его взгляде пустота, даже когда он обнимает меня.

– Привет. – Он легко целует меня в губы. – Итак, мы официально в колледже.

Оглядевшись, я поправляю мантию и говорю:

– Я не видела твоих маму и брата. Твой папа сидит с ними? Братья пришли? Мне подойти сейчас или после того, как я сфотографируюсь с семьей?

Питер качает головой и не смотрит мне в глаза.

– Папа до последнего момента не знал, что не сможет прийти.

– Что?! Почему?

– Что-то случилось. Кто знает?

Я поражена. На матче по лакроссу его отец показался мне таким искренним.

– Надеюсь, случилось что-то достаточно серьезное, чтобы оправдать его отсутствие на выпускном собственного сына.

– Да ничего. – Питер пожимает плечами, словно ему все равно, но я знаю, что это не так. У него слишком сильно стиснуты зубы, вот-вот сломаются.

За его плечом я вижу, как к нам пробирается моя семья. Шляпу Трины нельзя не заметить даже в этой толпе. У папы огромный букет роз разных цветов. На бабушке костюм брусничного цвета, у нее свежая завивка.

Я так хочу подольше побыть с Питером, утешить его, просто находиться рядом.

– Извини. – Я беру его за руку и хочу сказать больше, но моя семья добирается до нас, и все меня обнимают. Питер приветствует бабушку и фотографируется с нами, а потом уходит искать своих маму и брата. Я окликаю его, но он слишком далеко и не оборачивается.

После фотосъемки мы всей семьей едем обедать в японский ресторан. Мы заказываем полные тарелки суши и сашими, и я заправляю за воротник салфетку, чтобы не забрызгать белое платье соевым соусом. Трина садится рядом с бабушкой и болтает с ней обо всем на свете. Я практически слышу, как бабушка думает: «Господи, какая она болтливая». Но Трина старается, и бабушка это ценит. Я пытаюсь радоваться и праздновать, это ведь обед в мою честь. Но могу думать только о Питере и о том, как обижена за него.

За мороженым мокки бабушка рассказывает обо всех местах, которые хочет показать нам в Корее: буддистские монастыри, уличные рынки, клинику, в которой ей удалят родинки. Она указывает на крохотную родинку у Китти на щеке и говорит:

– Мы избавимся от этого.

Папа выглядит встревоженным, а Трина поспешно спрашивает:

– Не рано ли?

– Все будет в порядке, – отмахивается бабушка. А потом Китти спрашивает, с какого возраста в Корее делают пластику носа, и папа едва не давится пивом. Бабушка угрожающе смотрит на нее:

– Тебе никогда ни за что нельзя менять форму носа. У тебя нос, приносящий удачу.

– Правда? – Китти осторожно трогает носик.

– Абсолютная, – говорит бабушка. – Поменяешь нос – удача тебе изменит. Так что никогда этого не делай.

Я трогаю свой нос. Про него бабушка никогда ничего не говорила.

– Марго, ты сможешь купить там новые очки, – говорит бабушка. – В Корее они очень дешевые, а оправы самые модные.

– О-о-о! – говорит Марго, окуная кусочек тунца в соевый соус. – Я всегда хотела красную оправу.