Амелия Грей - С любовью, герцог

– Никогда больше не вздумайте мне угрожать.

– Я уверен, что вы не дадите мне для этого повода.

Пакстон вышел из комнаты, а Солан допил наконец уже холодный кофе и поклялся себе придумать способ заставить Лоретту забыть об этой чертовой клятве. Намереваясь швырнуть пустую чашку в камин, краем глаза он заметил в дверях Адель. Девушка вихрем влетела в гостиную и бросилась ему в объятия, так что чашка полетела на пол, но каким-то чудом не разбилась.

– Хок, ты самый лучший брат на свете! Тебе это известно?

– Черт тебя дери, Адель! Если уж я так хорош, то почему у тебя глаза на мокром месте?

– Потому что я счастлива! Счастлива безумно! Я слышала ваш разговор и теперь знаю, что сердце меня не обмануло. Мистер Квик самый настоящий рыцарь! Он так защищал свою сестру!

– Ты что, подслушивала? – нахмурился Хоксторн и отстранился.

– Нет, – ответила Адель, смахнув со щеки слезу. – То есть да. Я слышала ваш разговор, по большей части: ты говорил очень тихо, поэтому не все, – но не подслушивала, нет.

– Адель, тебе надо бы примерять наряды у модистки, а не стоять под дверью, слушая то, что не предназначено для твоих ушей.

– Да, понимаю: я поступила некрасиво и прошу за это прощения, – недовольно надув губы, сказала Адель. – Но я как раз шла к тебе, когда услышала голос мистера Квика: он говорил, что ты довел до слез его сестру. Как я могла после этого уйти? Мне нужно было узнать, что случилось.

Черт бы побрал их всех!

– Да не из-за меня она плакала! – сквозь зубы процедил Хоксторн, теряя терпение.

– Даже если и так, знай: мне мисс Квик нравится и я полностью на стороне ее брата. Если ты будешь ее обижать, тебе придется ответить за это и мне тоже.

Солан был не в том настроении, чтобы пытаться задобрить сестру: общения с Пакстоном уже было достаточно, а она только подлила масла в огонь, – поэтому лишь буркнул:

– Да ради бога. Выходи за него: хоть вздохну свободно. А сейчас оставь меня – и без тебя тошно!

– Мне очень нравится мистер Квик! – Адель чмокнула брата в щеку и крепко обняла. – Я думаю, из него получится прекрасный муж, а мисс Квик будет мне настоящей сестрой. Ты ведь слышал, что он намерен нас защищать – даже от тебя?

– Разумеется, – буркнул Солан. – А теперь проваливай!

Адель рассмеялась и, удовлетворенно вздохнув, сказала:

– Спасибо, что выбрал его мне в мужья, Хок.

Солан подумал о Лоретте: она так мужественно противостояла дяде, отказавшись наотрез выходить за виконта Деннингкорта, – а еще о том, что ей пришлось пережить из-за мстительного характера графа, неумения прощать.

– Я не выбирал, – покачал головой Солан. – Я просто вас познакомил, а выбор оставил за тобой. Даже после подписания брачного контракта, когда вы будете стоять в церкви, перед алтарем, ты вправе передумать, и я приму твое решение.

– Не сомневаюсь, – легко согласилась с ним Адель. – Ты всегда желал мне только счастья.

– И даже если помолвка состоится до начала сезона, это не значит, что тебе запрещено участвовать во всех мероприятиях. И если тебе понравится кто-то другой, я пойму: тут же расторгну брачный договор и выплачу неустойку.

– Спасибо, Хок. Мне несказанно повезло! У меня самый лучший на свете брат. И вот что я решила: буду ездить на все балы и танцевать до упаду, как и советовала мне мисс Квик, а еще – присматриваться к каждому свободному джентльмену, который заинтересуется мной. – Немного помолчав, чтобы восстановить дыхание, Адель добавила: – Но мне кажется, это лишнее: я уже отдала свое сердце мистеру Квику.

Как это часто случается ранней весной, грязно-серые облака сливались с темными грозовыми тучами, гонимые безжалостным ветром. Лоретта не сомневалась, что дождя не миновать, а пока с неба не капало, решила выйти на лужайку перед Маммот-Хаусом понаблюдать, как Арнольд учит Фарли управляться с лошадьми и повозкой. Они трудились уже второй день, и сегодня у Фарли работа спорилась гораздо лучше. Она очень обрадовалась, когда подопечный попросил разрешения поучиться у Арнольда ухаживать за лошадьми. И животные сегодня, судя по всему, уже не так нервничали из-за того, что ими управлял другой человек: мерно цокая копытами, послушно тащили повозку по извилистой аллее, что вела от Маммот-Хауса к главной дороге.

Лоретта пока не обращалась к дяде с просьбой разрешить мальчику остаться в доме, да и у него самого не спрашивала, хочет ли он этого. После случая со щенком Фарли старался вести себя хорошо не только с ней, но и со всеми домочадцами. По возвращении в Маммот-Хаус Лоретта объяснила подопечному, что тот поступил плохо, взяв щенка, даже если у него были самые лучшие мотивы, и искренне надеялась, что Фарли все понял, как верила и в то, что больше подобное не повторится.

Глядя вслед скрывшейся из вида повозке, Лоретта заметила на подъездной дороге двух всадников и улыбнулась: Пакстон возвращался домой. Она всегда радовалась его возвращению, потому что, когда Пакстон был в доме, чувствовала себя почти счастливой. Закутавшись в шаль, она уже представляла, как будет расспрашивать его о встрече с герцогом и дядей.

Пакстон спешился, передал поводья слуге, и тот повел обоих коней к амбару. В своей обычной манере с улыбкой от уха до уха он обнял Лоретту за плечи и расцеловал в обе щеки.

– Как я рада, что ты наконец вернулся! – сказала Лоретта, с улыбкой глядя на брата снизу вверх.

– И я безумно рад. К тому же у меня хорошие новости: все улажено, мы с леди Адель поженимся. Герцог составит брачный контракт, а мы с дядей приедем в Лондон через две недели, чтобы его просмотреть.

Ну, теперь все понятно!

– Ты виделся с леди Адель, когда был в Лондоне? – спросила Лоретта.

– Нет, только с герцогом. Я же говорил, что нам надо было обсудить одно очень важное дело. Когда мы, к нашему обоюдному удовлетворению, поставили точку в этом важном деле, герцог сказал, что поговорил с леди Адель после нашего отъезда и теперь пора готовиться к помолвке.

Пакстон выглядел вполне счастливым, но Лоретта, подумав о герцоге, не удержалась от вопроса:

– Скажи, ты расстроился из-за того, что не увиделся с ней? У тебя, наверное, было тяжело на душе?

– Ты о чем? – растерянно спросил Пакстон; судя по всему, этот вопрос поставил его в тупик.

– Когда ты смотрел на леди Адель перед отъездом, испытывал ли ты жгучее желание схватить ее и унести туда, где мог бы вдали от чужих глаз целовать до бесчувствия, до тех пор, пока вы оба не лишились бы сил?

Пакстон неодобрительно покачал головой и задумчиво произнес:

– Пожалуй, мне стоит взглянуть, какие романы ты читаешь перед сном.

Лоретта допускала, что сказала лишнее, но раз уж начала, надо закончить.

– Речь не о том, что пишут в книгах.

С сочувствием глядя на сестру, Пакстон произнес:

– Я, признаться, и не думал, что дело в романах, но надежда, как говорится, умирает последней.

Выходит, скрыть свои чувства к герцогу от брата ей все же не удалось.

– Ладно, забудь. Я и раньше тебе говорила, что главное – любить ту, на ком намерен жениться, и любить так, что и дня не сможешь без нее прожить, чтобы любовь к ней тебя окрыляла, поднимала до небес.

Пакстон услышал цокот копыт по подъездной аллее и проследил взглядом за появившейся на ней повозкой.

– Не все горят желанием испытывать захватывающее дух чувство полета над бездной в отношении своих избранниц, и я как раз из тех, что не хотят.

– Не обманывай себя, Пакстон: это же так здорово – любить до самозабвения!

Пакстон повернулся к Лоретте и, снисходительно улыбнувшись, заметил:

– Острые ощущения нравятся далеко не всем. Мало ли чего хочешь ты – надо, чтобы и я этого хотел.

Лоретта своим ушам не верила: разве страсть к своей половинке не главное условие счастливого брака? Как можно желать брака, если избранница не пробудила в нем ответного бурного отклика вроде того, что пробудил в ней герцог?

– А как же мисс Притчард? Ты с таким волнением говорил о ней, когда вернулся из гостей, так хотел увидеть ее вновь. Ты не мог ничего к ней не испытывать.

– Какое-то время я действительно к ней что-то чувствовал, – невозмутимо отозвался Пакстон. – Она хорошенькая, веселая, и мы с ней здорово проводили время.

Так как же все обстоит на самом деле? Может, Пакстон просто не хочет говорить с ней о своих чувствах?

– Ты не думаешь, что будешь потом всю жизнь жалеть, если не увидишься с ней еще раз, просто для того, чтобы понять, живы ли еще те чувства, что испытывал к ней?

– Нет, не думаю, – со всей серьезностью ответил Пакстон. – Зато уверен, что не переживу отказа леди Адель выйти за меня.

Что это: тучи сгустились перед дождем или мрак в ее душе?

– Ты ведь знаешь, почему герцог хочет, чтобы ты на ней женился, верно?

– Да, знаю. Он ясно дал мне понять, что опасается, как бы леди Адель не стала жертвой какого-нибудь гадкого розыгрыша в отместку за ту недобрую шутку с письмами от неизвестных поклонников, что сыграли сент-джеймсские повесы три года назад. Если она будет помолвлена, то ни у кого не возникнет повода ее преследовать.

– И тебя это устраивает?

Улыбка вновь вернулась к Пакстону, как и доброе расположение духа.

– А почему бы нет? Он хочет защитить свою сестру, и это понятно: я тоже готов ради тебя на все.

– И ты собираешься на ней жениться, чтобы защитить меня?

– Да, отчасти поэтому. Мне, а не дяде, следует заботиться о тебе, но ты знаешь, что я не могу, потому что отец ничего нам не оставил. Мы оба целиком зависимы от графа. У меня нет никаких сомнений в том, что он урезал бы мое содержание, если бы я попытался вывезти тебя из Маммот-Хауса.