Амелия Грей - С любовью, герцог

– Ах да, конечно! – воскликнула Лоретта, удрученно прикрыв лицо затянутой в перчатку рукой. – Как я могла забыть? Спасибо, что напомнили. Наверное, вы считаете меня невежей. Я очень обрадовалась, узнав, что мне позволено сопровождать Пакстона, хотя, признаюсь, до последнего момента не знала, чья возьмет. Вы друг друга стоите.

– Граф упрям и непреклонен, но это не то же самое, что умение убеждать.

Да, это верно, тут не поспоришь.

– А могу я узнать, что такое вы ему сказали, отчего он пошел у вас на поводу?

– Нет, не можете, – ухмыльнулся герцог. – Пусть это будет нашей с графом маленькой тайной.

– Но я хорошо его знаю и берусь утверждать, что он непременно потребует от вас какую-то услугу взамен оказанной.

– Несомненно, – согласился Хоксторн.

– И как вы поступите, если он потребует от вас чего-то такого, на что вы категрически не согласны?

– Я окажу эту услугу: справедливая плата за удовольствие видеть вашего брата… – Он сделал небольшую паузу, перед тем как продолжить: – И вас у себя в имении.

Застеленный белоснежной накрахмаленной скатертью стол ломился от яств. Столько серебра и хрусталя Лоретта не видела даже во время праздничного рождественского застолья в родовом имении дяди. Свечей хватило бы на целый дворец, огонь в камине гудел, березовые поленья весело потрескивали. Во главе стола сидел герцог Хоксторн, по правую руку от него – Лоретта и Пакстон, а по левую – леди Адель и миссис Филберт. Темно-красное вино текло рекой. После четвертой перемены блюд настало время десерта. Перед каждым из участников застолья на тарелках из тонкого белоснежного фарфора с золотой каймой красовались яблоки по венски: с корицей, запеченные целиком в конвертах из слоеного теста.

Лоретта в наряде из бледно-лилового шелка и сливочно-белой верхней юбкой из органзы, при каждом шаге издававшей таинственный шелест, напоминающий шелест крыльев порхающей бабочки, выглядела великолепно. Вырез платья украшали маленькие жемчужинки. Так же были расшиты рукава и лиф с завышенной талией. Ожерелье из бриллиантов и аметистов в форме звезды, украшавшее ее стройную шею, поражало тонкостью работы. Если верить дяде, это ожерелье было любимым украшением ее матери, и, соответственно, ее любимым украшением, и она искренне радовалась каждой возможности его надеть.

Рекой лилось не одно лишь вино: плавно лилась и застольная беседа, не затихая ни на миг. Пакстон и леди Адель щебетали не переставая, словно две сороки погожим майским деньком: обменивались воспоминаниями детства, делились впечатлениями от прочитанных книг и наперебой рассказывали друг другу о своей любви к природе.

Хоксторн и Лоретта тоже общались, но тише и сдержаннее, время от времени вовлекая в разговор миссис Филберт, которая, похоже, с удовольствием пользовалась возможностью поговорить. И это вполне устраивало Лоретту, потому что позволяло отвести взгляд от герцога, который так ее и притягивал. Кроме того, участие в беседе миссис Филберт побуждало их следить, что и как они говорят, пользоваться эзоповым языком и прибегать ко всевозможным уловкам, что лишь придавало пикантности ситуации.

Отдавая должное гостеприимству хозяина и искусству повара, Лоретта попробовала понемногу от каждого блюда, и на десерт ее просто не хватило. Крохотный кусочек сочного яблока – вот все, что она сумела проглотить. Отложив в сторону ложку, она взяла в руки бокал и потрясенно уставилась на герцога, который с таким аппетитом поглощал десерт, словно ничего не ел весь день.

Заметив ее взгляд, он отложил ложку.

– Вы, кажется, так ничего и не сказали, что думаете по поводу книги сэра Валентайна, которую я вам подарил. Вы ее прочли?

Прочла ли она эту книгу? Да она почти наизусть ее выучила, однако, не желая признаваться, насколько ей дорога эта книжонка, она лишь сказала:

– Конечно, сразу же.

– И каково ваше мнение о разглагольствованиях этого типа? Такой бред мог написать лишь самовлюбленный выскочка и законченный эгоист, вы не находите?

– Самовлюбленный выскочка? Почему?

– Потому что только самовлюбленный выскочка станет указывать другим джентльменам, как ухаживать за леди.

Лоретта едва заметно усмехнулась.

– Ну что ж, у него это очень неплохо получилось.

– Вы действительно так думаете? – Хоксторн неблагозвучно хмыкнул. – Было бы неплохо узнать, сколько побед он одержал, чтобы по праву считать себя экспертом в данном вопросе.

– Возможно, нисколько.

Он пристально взглянул на нее, словно пытался понять, что именно стоит за этим ее предположением, наконец все же решился спросить:

– Почему вы так думаете?

– Он настолько прозорлив, что мне сразу пришла в голову мысль о женщине, которая пишет под мужским именем.

Хоксторн хрипло рассмеялся.

– Мне импонирует ваше чувство юмора, мисс Квик, и восхищает сила вашего воображения.

Лоретта пригубила вина и совершенно серьезно заметила:

– Я не задавалась целью вас позабавить, а всего лишь была с вами откровенна. Мне стало любопытно, каким образом может столь досконально знать мужчина, что нравится или не нравится леди, чего она хочет и чего не хочет, как желает, чтобы к ней относились и с ней обращались, и что может ее порадовать больше всего. – Лоретта поняла по выражению лица, что целиком завладела его вниманием, и ее это невероятно воодушевило, поэтому, улыбнувшись, добавила: – И тогда я сказала себе, что автором может быть только женщина.

Выражение благоговейного восхищения на лице герцога сменилось недоверием и, прищурившись, он спросил:

– Вы в этом уверены?

– Скорее думаю, что это возможно, – уклончиво ответила Лоретта. – Вы когда-нибудь встречались с автором этой книги?

Хоксторн заерзал на стуле, помялся и, наконец, пожав плечами, произнес:

– Нет. У меня никогда не возникало такого желания.

Лоретте, конечно, не было доподлинно известно, кто написал эту книгу: мужчина или женщина, – но зато нравилась игра, которую они затеяли с герцогом. «Каждому действию есть равное противодействие» – так, кажется, гласит закон? Она могла бы так пикироваться с ним репликами без устали хоть всю ночь напролет.

– Может, вы знаете кого-то, кто встречался? – поинтересовалась она с невинным видом.

– Не могу сказать. Мне не слишком понравилась эта книженция, чтобы бегать по городу и расспрашивать у всех и каждого, как бы познакомиться с автором, тем более с учетом обстоятельств. В то время когда я читал это сочинение, свет гудел как растревоженный улей, и меньше всего меня интересовала личность того, кто это написал.

– Не сомневаюсь, что все именно так и было.

– Вообще-то все было гораздо хуже. Я благополучно забыл, что когда-то читал ее, и не вспоминал вплоть до прошлого года, когда скандальный листок некой мисс Труф не привлек внимание света к уже забытому скандалу, воспользовавшись удобным поводом. В прошлом году состоялся первый выход в свет сестер-близняшек герцога Гриффина. Как бы там ни было, вы дали мне повод задуматься. Пожалуй, я наведу о нем справки, когда вернусь в Лондон. Вы пробудили во мне интерес и к личности сэра Винсента Тибальта Валентайна, и… – Хоксторн сделал выразительную паузу. – И кое-чему еще.

Лоретта, краем глаза наблюдая за миссис Филберт, заметила, что та вновь стала к ним прислушиваться, и потому не стала уточнять, что именно подразумевал герцог под «кое-чем еще». Конечно, будь они одни, она непременно задала бы ему этот вопрос.

Не придумав ничего лучшего, Лоретта резко сменила тему.

– Скажите, ваша светлость, вы так церемонно ужинаете каждый вечер?

– Когда остаюсь в Лондоне и ужинаю в одиночестве, мне, конечно, не до церемоний, но принимать гостей в Хоксторне я всегда стараюсь по всем правилам.

– Ваша светлость, позволите мне еще раз вмешаться в ваш разговор? – спросила миссис Филберт.

Хоксторн согласно кивнул, и дама обратилась к Лоретте:

– Я хотела сказать, мисс Квик, что порой мы и здесь обходимся без лишних церемоний. Так бывает, когда мы остаемся втроем. Конечно, к ужину мы одеваемся всегда, но еда подается простая и блюд тоже намного меньше. Когда герцога с нами нет, что случается довольно часто, леди Адель, бывает, отказывается приводить себя в порядок к ужину, и тогда еду ей приносят в комнату.

Хоксторн, не отрывая взгляда от Лоретты, сказал:

– Спасибо, Минерва, за уточнения. А сейчас, если все поели, прошу в гостиную: думаю, пришло время для бренди.

С этими словами герцог встал и галантно помог подняться Лоретте, в то время как Пакстон поспешил подать руку леди Адель и миссис Филберт. Хоксторн намеренно задержал руку на спине Лоретты, когда она поднималась, и дрожь прокатилась по ее телу от одного лишь прикосновения. Еще острее было ощущение, когда он, наклонившись, шепнул на ухо:

– Увидимся позже в гостиной.

– Вы ведь ненадолго? – спросила леди Адель.

– Обещаю, что не станем задерживаться, – хмыкнув, ответил Солан.

– Смотри не обмани, – улыбнулась девушка и чмокнула брата в щеку. – Помнится, вы всегда засиживались за бренди дольше, чем мы, дамы, за чаем.

– Все потому, что вы спешите выпить чай, пока не остыл, а у нас с бренди такой проблемы нет.

– Пойдемте, мисс Квик, – позвала леди Адель и первой направилась к двери.

Лоретта, леди Адель и миссис Филберт вернулись в гостиную вместе, причем девушка трещала без умолку, а Лоретта в это время смотрела по сторонам, любуясь портретами в полный рост, зеркалами, картинами с изображением цветов, лошадей и собак, что висели на украшенных лепниной стенах. В каждом углу стояли цветочные урны, а камин с обеих сторон охраняли призрачные рыцари во вполне реальных железных доспехах и при настоящем оружии: с мечами и пиками. Настенные часы, музыкальные шкатулки и статуэтки самых разных форм и размеров украшали каминную полку.