– Вы о Лоретте? – уточнил граф.

Складки у его губ, казалось, стали глубже, редкие седые брови насупились. Опустившись в кресло с низкой спинкой и издав звук, похожий на хрюканье свиньи, что наслаждается, барахтаясь в грязной луже, он вытянул перед собой больную ногу и спросил: – Она что-то натворила?

Хоксторна неприятно задел тон графа: складывалось впечатление, что от его племянницы не следует ждать ничего хорошего.

– Вовсе нет, – стараясь изо всех сил держать себя в руках, ответил Солан. – Мисс Квик могла бы оказать мне услугу, на что я очень рассчитываю.

– Вам? – удивленно переспросил граф и заерзал в кресле, словно пытаясь найти более удобное положение. – Чем же может быть полезна Лоретта, которая уже достаточно долгое время не бывает в обществе?

Хоксторну не удалось справиться с неприязнью к графу, которого он уже окрестил про себя хряком, и она просочилось в его тон. Да как смеет этот хряк говорить о своей племяннице так, словно она какая-нибудь жалкая поломойка, а не леди, к тому же его родственница?

– Удивительно, что вы вообще вспомнили о ней, – сказал граф, и Солану стало почему-то стыдно.

– Позвольте изложить причины моего визита, – постарался как можно спокойнее произнести Хоксторн. – Я собираюсь поделиться с вами, милорд, тем, что известно очень узкому кругу людей, но прежде, чем продолжить, должен взять с вас слово, что вы не станете ни с кем обсуждать то, что узнаете.

Граф навострил уши и с жадным любопытством подался вперед.

– Разумеется, ваша светлость. Даю слово.

Хоксторн взял с подноса бокал, хотя никакого желания пить с графом у него не было.

– Я веду переговоры с вашим племянником мистером Пакстоном Квиком о возможном браке между ним и моей сестрой леди Адель.

– Надо же, – с некоторой досадой отозвался граф и протянул руку к бокалу. – И как давно? Пакстон об этом и словом не обмолвился.

– Я взял с него слово, что пока об этом никто не узнает, так что не осуждайте его.

– Нет-нет, ни в коем случае! Напротив, буду только рад, если наши семьи объединятся.

Хоксторн не стал забегать вперед.

– Для меня очень важно хранить все в тайне на тот случай, если договоренности не удастся достичь. Я не хочу, чтобы на репутацию леди Адель легла даже малая тень до того, как начнется сезон.

– Разумеется, я вас понял. – Граф откинулся в кресле. – Пакстон добрый малый, но не всегда стоит на земле обеими ногами. Надеюсь, вы понимаете, о чем я. Особенно это ощутимо, когда приходится решать серьезные вопросы. Вы приняли верное решение прийти с этим ко мне. Я возьму дело в свои руки. Вы принесли проект брачного договора? Было бы неплохо просмотреть…

Хоксторна передернуло. Граф несказанно его раздражал, но тут уж ничего не поделаешь: мистер Квик полностью зависел от него финансово.

– Поскольку наши переговоры еще только в самом начале, документ пока не составлен. Однако вернемся к вашей племяннице и главной причине моего присутствия здесь. Леди Адель очень хотела бы познакомиться с мистером Квиком до того, как мы начнем обговаривать детали, и я дал согласие на это при условии, что встреча состоится в Хоксторне, под бдительным присмотром нашей вдовствующей кузины и в присутствии вашей племянницы. Леди Адель полагает, что так ей будет комфортнее. Мистер Квик сообщил, что мисс Квик никуда не выезжает и для того, чтобы она смогла покинуть Маммот-Хаус, ей требуется ваше разрешение.

– Это правда, – равнодушно буркнул граф.

Хоксторн понимал, как важно сейчас подобрать нужные слова, и как можно учтивее продолжил:

– Вы окажете мне огромную услугу, если поговорите с ней и попросите ради моей сестры сделать исключение и вместе с братом на несколько дней приехать в мое имение.

Как бы ни претило ему представлять дело так, словно Лоретта сама не желает никуда выезжать, но на что не пойдешь ради пользы дела!

Граф Свитчингем задумчиво помычал и пригубил портвейна.

– Не знаю, смогу ли я выполнить вашу просьбу. Видите ли, Лоретта очень своевольна. Мы с ней решили, что ей лучше никуда не выезжать, и я бы предпочел, чтобы все оставалось как есть.

Лоретта предупреждала, что переубедить графа будет нелегко, но Хоксторн не собирался сдаваться.

– Речь идет об очень коротком визите. Думаю, дня за три мистер Квик и леди Адель вполне смогут определиться, имеет ли смысл продолжать знакомство.

– Я не могу дать вам ответ сейчас. Мне необходимо подумать.

Неизвестно, сколько времени он будет размышлять, а затевалось все это для того, чтобы Адель обзавелась женихом еще до начала сезона.

– Вы ведь знаете, – терпеливо продолжил Хоксторн, – что, если помолвка между леди Адель и мистером Квиком состоится, всю ответственность за вашего племянника я возьму на себя. Но если вы не чувствуете, что сумеете переубедить свою племянницу, то, к сожалению, я буду вынужден отказать и мистеру Квику, хотя разочарую этим леди Адель. А коли встреча не состоится, трудно сказать, как дальше сложатся брачные переговоры.

Граф со вздохом поставил бокал на приставной столик возле своего кресла и зачем-то встряхнул кружева на манжетах, словно хотел полюбоваться их пеной.

– С этой парочкой всегда было нелегко. Угораздило же моего брата вызвать на дуэль какого-то проходимца! Сам погиб, а отпрыски его свалились на мою шею. Лоретта, кажется, очень неплохо освоилась в Маммот-Хаусе. Я был уверен, что она станет умолять меня позволить ей жить, как и прежде, в поместье Свитчингем, но она до сих пор ни разу не обратилась ко мне с этой просьбой.

Хоксторн даже на мгновение представить не мог, чтобы Лоретта о чем-то просила у этого господина.

– Таких упрямых и своевольных еще поискать, но, как говорится, яблоко от яблони… Мать ее, моя усопшая невестка, была та еще строптивица. Ладно, попытаюсь как-нибудь устроить, чтобы Лоретта согласилась поехать с братом.

Хоксторн не желал довольствоваться столь расплывчатым обещанием и с плохо скрываемым раздражением попросил:

– Вас не затруднит решить вопрос немедленно? Я планирую посетить имение не позднее чем через две недели, и тогда же хотел бы видеть там мистера и мисс Квик.

– Так скоро? – недовольно пробурчал граф и потянулся за портвейном.

– Да. Мне важно, чтобы визит состоялся именно тогда.

– Вы хотите, чтобы они приехали в ваше имение прямо из Маммот-Хауса? Я вас правильно понял? Уж не знаю, что и сказать: путь неблизкий, да и подготовки такого рода путешествия требует солидной, а вы даете всего две недели. Вы требуете от меня невозможного: надо где-то раздобыть карету, кучера и…

– Нет, милорд, – перебил его Хоксторн, – вам не придется ни о чем беспокоиться. Поскольку мистера и мисс Квик приглашаю я, то все хлопоты по организации поездки беру на себя. Я пошлю в Маммот-Хаус два экипажа – для них самих и для прислуги. Ночевать в гостинице им не придется, если дороги не раскиснут. Выехав из Маммот-Хауса на рассвете, они приедут на место еще до наступления темноты. Чтобы не произошло ничего непредвиденного, я позабочусь, чтобы коней вовремя меняли, а также тщательно следили за состоянием колес и подвески. Так что, как видите, вам остается лишь убедить мисс Квик.

– Должен заметить, вы необычайно великодушны, ваша светлость. Полагаю, я мог бы уговорить ее поехать сегодня же, хотя меня совсем не прельщает предстоящая долгая дорога в Маммот-Хаус. Я стараюсь приезжать туда каждую весну, просто чтобы убедиться, что там все в порядке, но путешествовать мне уже не так легко, как прежде. Не могу представить, зачем моему прадеду понадобилось строить дом в такой глуши.

Солан не испытывал к графу ни малейшего сочувствия. Не высылал бы племянницу к черту на кулички, не пришлось бы и самому туда ездить. Что касается Лоретты, ему во что бы то ни стало хотелось вызволить ее из заточения хотя бы на некоторое время.

Хоксторн сам себя не узнавал. Прежде у него никогда не возникало такого острого желания кого-то спасать и защищать. Ему хотелось, чтобы она всегда была рядом, чтобы ей ничто не угрожало. И причиной тому не одно лишь плотское желание. Женщин у него было предостаточно, самых разных, но ни одну он не хотел так, как мисс Квик… нет, Лоретту.

Ему нравилось ее имя: такое красивое и романтичное. Так он и будет теперь ее называть и предложит ей обращаться к нему по имени.

– Буду вам весьма признателен, милорд, и с радостью также окажу вам услугу, если понадобится.

Свитчингем выразительно приподнял брови и поспешил сообщить:

– Я напомню вам про это обещание, когда мы будем обсуждать брачный контракт.

По тому, с каким воодушевлением отреагировал граф на его слова, стало ясно, что теперь они говорят на понятном для обоих языке. Да, Хоксторн знал людей: как собратьев по палате лордов, так и простолюдинов. Если хочешь что-то получить, то должен что-то дать. Дал слово – держи.

Даже если меньше всего хотелось оказывать услугу кому-то вроде этого напыщенного хряка.

– Разумеется. Я намерен подписать все бумаги до начала сезона.

Граф хмыкнул, допил портвейн и протянул пустой бокал слуге, жестом приказав налить еще.

– Я понимаю, ваша светлость, и обещаю уладить вопрос с племянницей как можно скорее. Пожалуй, я отправлю посыльного с указанием, как ей следует поступить! – вдруг осенило Свитчингема. Надеюсь, она не осмелится опять воспротивиться моей воле, как, знаете ли, сделала однажды. Впрочем, вам это известно, как и всему Лондону. И хотя она скорее выпьет кипящее масло, чем признается в том, что сожалеет о своем непослушании: я-то знаю, как горько она раскаивается в том, что, проявив вопиющее пренебрежение к моим чувствам, не вняла совету и не вышла за виконта Деннингкорта, когда у нее была такая возможность. Но сейчас уже ничего не поделаешь: виконт женился и, похоже, вполне счастлив.

Хоксторн в очередной раз прикусил себе язык, чтобы не высказать графу все, что о нем думает, а заодно заметить, чтобы не тешил себя мыслями о раскаянии племянницы. Придет время, и об этом ему скажет сама Лоретта.