– Спасибо за добрые вести! – радостно воскликнула Лоретта и, сунув ноги в домашние туфли, вскочила. – Пожалуйста, посидите с Фарли вместо меня.

Лоретта как раз успела добежать до вестибюля, когда Пакстон вошел в дом своей легкой пружинящей походкой, и невольно залюбовалась им. Братец и правда у нее очень даже привлекателен: высок и по-мальчишески худ, с роскошной гривой волнистых волос цвета пшеницы и отчаянно-синих глаз, которые всегда искрились и сверкали некой чертовщинкой. Пакстон никогда не унывал и не впадал в меланхолию.

Со смехом Лоретта бросилась брату на шею, и тот, швырнув шляпу на стол, обнял сестренку и чмокнул холодными губами в лоб, а потом и в обе щеки.

– Ну как настроение? – радушно, как всегда, спросил Пакстон.

– Лучше не бывает! А как же иначе? Единственный брат наконец вернулся домой! Ты никогда не отлучался так надолго, – добавила Лоретта, надеясь, что Пакстон не воспримет ее слова как жалобу или упрек. – Я уже начала за тебя волноваться.

– Вот этого я и опасался, – не переставая улыбаться, ответил Пакстон. – Каюсь, виноват: мы решили провести пару дней у Морриса Хабборда. Ты ведь его помнишь?

– Как я могу его забыть? – усмехнулась Лоретта, помогая брату снять пальто. – Он всегда так сильно сжимал мне руку, поднося к губам, что я боялась, как бы пальцы не переломал.

– Морриса Бог силой не обделил, а напоминать увальню о том, как должен вести себя джентльмен, иногда надо, что я и сделаю при следующей встрече.

– Едва ли мы еще когда-нибудь с ним увидимся, но, напомнив ему о манерах, ты, возможно, спасешь пальцы других барышень.

Лоретта положила пальто брата на стол рядом со шляпой.

– Я знаю, что пропадал слишком долго, но, когда мы гостили у Хабборда, началась жуткая метель и о том, чтобы ехать, и речи быть не могло. Кто бы мог ожидать такое в самом конце зимы? Сюда непогода тоже добралась или пурга прошла стороной?

– Добралась, – кивнула Лоретта, и щеки ее покрылись румянцем то ли от воспоминаний о ледяном ветре, обжигающем лицо, то ли о жарких объятиях герцога.

– Как бы там ни было, мы решили остаться еще на несколько дней, тем более что соседи Морриса устраивали домашний праздник и пригласили всех нас. И там я увидел леди, красивее которой не встречал никогда. Мисс Аннабел Притчард, – с придыханием сообщил Пакстон, театрально прижав руку к сердцу, – не просто хороша собой, но и добра, мила, рассудительна. Я должен тебе рассказать о ней подробнее. Надеюсь, мы с ней еще свидимся, и, думаю, она надеется, что я приеду к ним с визитом весной, которая, к счастью, уже не за горами.

Он помолчал, устремив мечтательный взгляд вдаль, но через мгновение, словно спохватившись, покачал головой и посетовал:

– Как же мне не стыдно болтать тут про девиц и праздники, когда ты всего этого лишена! Прости, сестричка: я знаю, как тебе тут грустно одной.

– Нет-нет, – решительно замахала руками Лоретта, и вовсе не покривила душой: с герцогом она не чувствовала себя одинокой, и грустно ей не было, а с появлением в доме Фарли стало и вовсе некогда скучать. – Я очень рада, что тебе приглянулась хорошая девушка, а переживала потому, что не имела от тебя вестей, вот и все.

– Вижу, что переживала: у тебя усталый вид.

– Я выгляжу усталой? Возможно, так и есть. Пойдем в гостиную, там теплее. Хочешь, я налью тебе бренди?

Пакстон зябко потер ладони.

– Да, бокальчик мне бы не помешал: промерз до костей.

– Так давай же скорее пойдем в гостиную, и ты расскажешь мне все-все о домашнем празднике и о мисс Притчард. И у меня тоже кое-что есть тебе рассказать.

Пакстон следом за сестрой вошел в гостиную. Пакстон подошел поближе к камину, в котором весело потрескивали березовые поленья, а Лоретта направилась к буфету за бренди. Ей вспомнился герцог, который, когда она вошла в гостиную, стоял как раз там, где сейчас стоял ее брат, а треск раскаленных поленьев отчего-то напомнил стук градин о стекло. И герцог смотрел на нее то хмуро и недовольно, то так, словно видел перед собой самую красивую леди на свете. Лоретта припомнила, как пригубила бренди из его бокала, каким надежным и крепким казалось ей кольцо обнимавших ее рук. Она вспоминала пряный привкус страсти в его поцелуях и ощущение, что ей всего этого было мало…

Лоретта очнулась и поняла, что брат о чем-то ее спросил. Сколько же времени она провела в этом странном трансе? Заткнув графин пробкой, Лоретта обернулась к Пакстону:

– Прости, задумалась. Ты что-то спросил?

– Я говорю, отчего ты выглядишь так, словно не сомкнула глаз с тех пор, как я уехал?

Лоретта подошла к брату и с улыбкой сказала:

– Только не говори, что я постарела на добрый десяток лет!

– Я и не собирался! – рассмеялся Пакстон и взял из рук сестры бокал. – Но вид у тебя усталый… даже не столько усталый, сколько встревоженный, что на тебя совсем не похоже. Я вижу, что тебя что-то расстраивает гораздо больше, чем мое продолжительное отсутствие. И что же это? Давай рассказывай.

С чего начать? Поведать сначала о герцоге, а потом о мальчике? Нет, пожалуй, надо начать с Фарли, так будет проще.

– Ты не хочешь сесть? – предложила Лоретта.

– Нет, – покачал головой Пакстон. – Я весь день провел в седле, так что уж лучше постою, но ты на меня не обращай внимания: если хочешь, присядь.

– Я тоже большую часть дня сидела, – возразила Лоретта и заговорила наконец по существу: – В ту ночь, когда бушевала метель, в дверь к нам постучался напуганный мальчик. Он стоял под дверью кухни, на холоде, и ждал, когда ему вынесут кусок хлеба. С первого взгляда было видно, что позаботиться о нем некому. Мне пришлось оставить его в доме, потому что в таком состоянии (он оказался серьезно болен) никуда идти он не мог. Он и сейчас еще в тяжелом состоянии.

Улыбка сползла с губ Пакстона.

– Это очень печально. Говоришь, он потерялся? Заблудился? Ты сообщила его семье, что он у нас?

– Нет. Я не знаю, кто его родственники и есть ли они у него. Мальчик так плох, что смог лишь назвать свое имя – Фарли. У него до сих пор жар. Я думаю, что он довольно долго жил один, если судить по состоянию его одежды и худобе.

– Плохо. Очень плохо. Мы должны попытаться выяснить, кто он такой. Родители мальчика, должно быть, места себе не находят.

Хотелось бы верить, что у мальчика есть любящие родители, подумала Лоретта. Увы, факты говорили об обратном: шли дни, а его так никто и не хватился. Даже если у него и есть семья, то, судя по затравленному взгляду, не говоря уже обо всем прочем, к двери Маммот-Хауса его привела попытка сбежать из дому. Также нельзя исключить, что мальчишку просто вышвырнули на улицу за ненадобностью.

– Сейчас мы все равно с ним поговорить не сможем: пусть сначала поправится.

– Все так плохо?

– Боюсь, что да, – тяжело вздохнула Лоретта. – Не знаю, чем еще ему помочь!

Пакстон положил руку сестре на плечо.

– Прости, что тебе пришлось справляться со всем этим одной.

Только сейчас Лоретта вдруг осознала, что вовсе не расстроилась из-за отсутствия брата: ведь с ней был герцог. Не обращая внимания на холод и дождь, он бросился в ночь, догнал и вернул мальчика. Герцог, которому никогда в жизни не приходилось работать, не побоялся испачкать руки, снимая с него грязную, насквозь промокшую одежду. Эта картина навсегда врезалась ей в память.

– Больше тебе не придется переживать: теперь судьба этого мальчика – моя забота. – К Пакстону вернулось его обычное бодрое расположение духа. – Ты ведь посылала мистера Хадлстона в Гримсфилд узнать, не справлялся ли кто о пропавшем ребенке?

– Я спросила об этом у доктора, что приезжал из Гримсфилда, но он сказал, что, насколько ему известно, ни у кого дети в деревне не пропадали.

– А где ты разместила Фарли?

– В комнате Арнольда. С ним сейчас Битси. Но не торопись, ты должен узнать еще кое-что.

– Судя по выражению твоего лица, меня ждет не слишком приятная новость.

– Судить тебе, – сказала Лоретта и, помолчав немного, глядя в огонь, добавила: – С моей точки зрения, новость не такая уж неприятная, скорее наоборот. Несколько дней назад к тебе приезжал герцог Хоксторн.

– Хоксторн? – в недоумении переспросил Пакстон. – Отправиться в такую даль, чтобы повидаться со мной? Очень странно. Ты уверена, что он ехал сюда именно с этой целью?

– Абсолютно уверена. Как я могу сомневаться, если он сам мне об этом сказал?

Пакстон улыбнулся.

– Да, понимаю: глупый вопрос, – но ты должна меня понять. Я ведь его почти не знаю: так, пару раз оказались за одним столом, когда им не хватало четвертого игрока. Мы никогда даже ни о чем не говорили, только здоровались. Он, случайно, не сказал, что за дело привело его ко мне?

– Конечно, сказал. Он хочет, чтобы ты женился на его сестре.

Пакстон от души расхохотался, а отсмеявшись, пригубил бренди.

– Это была шутка? С таким серьезным лицом?

– Вовсе нет.

– То есть действительно герцог намерен выдать за меня свою сестру? – Пакстон смахнул прядь со лба, но упрямый завиток опять вернулся на место. – Ты точно ничего не перепутала?

– Пакстон, я что, похожа на слабоумную? – раздраженно воскликнула Лоретта. – Да и разве придумаешь такое…

– Я просто не знаю, что на это сказать. – В синих глазах Пакстона горел лукавый огонек. – Я в тупике.

Лоретта вполне его понимала. Когда Хоксторн сообщил ей о цели своего визита, она тоже не знала, как реагировать.

– Мне хотелось бы думать, что ты ответишь ему отказом, – осторожно заметила Лоретта. – И на этом можно будет поставить точку.

– Ну конечно, а как же иначе! – с радостным энтузиазмом воскликнул Пакстон. – Мне всего двадцать четыре, так что жениться еще рановато.

Лоретта облегченно вздохнула.

– Да, я тоже так думаю: ты еще слишком молод.

– Но он, случайно, не объяснил, почему решил выдать сестру именно за меня?