Хельга Петерсон - С именем ветра

You took my hand in yours

You started breaking down my walls

And you covered my heart in kisses

©Sia “Dressed in black” (9)

29 октября.

7.05. ШТ.: Я в Лондоне, ехал всю ночь, устал и хочу спать.

7.30. М.: Ты сбежал?

7.35. ШТ.: Сбежала ты. Я всего лишь решил, что не выдержу один.

7.36. ШТ.: И Шанна на кассе меня все-таки обчистила. Я не терял бдительность 3 недели. Так что поставлю это тебе в вину. Я был слишком расстроен.

7.40. М.: Не моя вина, что ты такой впечатлительный.

7.50. ШТ.: У меня нет сил, чтобы с тобой спорить. Я посплю немного. Постарайся за это время не сбежать в другую страну.

30 октября.

10.00. ШТ.: Какие планы на день?

10.05. М.: Психолог. Возращение к работе. А у тебя?

10.07. ШТ.: Тоже (фото пяти грязных кружек)

10.08. ШТ: Не знаю, как у тебя, а в Ислингтоне(10) дождь. Бери зонт.

10.10. М.: Ты живешь в Ислингтоне?

10.12. ШТ.: Тебя что-то удивляет?

10.13. М.: Я в Шордиче (11).

10.15. ШТ.: Похоже, нам по карме положено быть соседями.

10.19. М.: Никуда от тебя не спрячешься.

10.20. ШТ.: Не пытайся.

01 ноября.

09.09. М.: Сижу в очереди к врачу.

09.10. ШТ.: Тебя развлечь?

09.12. М.: Не думала, что ты вообще ответишь.

09.15. ШТ.: Горький опыт научил читать твои сообщения.

09.17. М.: Перестань меня упрекать.

09.18. ШТ.: Не могу, мне это нравится.

09.20. М.: Садист. Я пошла.

09.20. ШТ.: Удачи*

04 ноября.

12.31. ШТ.: Ты как-то звала меня на кофе.

12.34. М.: Не в ближайшие дни. У меня каждый день врачи, в остальное время работа.

12.40. ШТ.: Зачем врачи?

12.43. М.: Реабилитация… Хотят убедиться, что я не тронулась от неразделенной любви.

12.45. ШТ.: А ты, правда, не тронулась?

12.46. М.: Ха. Ха. Ха.

12.50. ШТ.: Тебе уже можно работать?

12.52. М.: Я не очень напрягаюсь. Все делает шоу-балет, я только руковожу. Как твоя книга?

12.59. ШТ.: У тебя есть шоу-балет? Тебе в детстве не разрешали взять щенка? Книга пишется, Майкл бесится.

13.10. М.: У меня был щенок. И кот. А сейчас есть шоу-балет. И в нем в основном девушки, красивые и пластичные.

13.12. ШТ.: Ты это специально?

13.13. М.: Да.

13.14. М.: Все, я занята. Пиши книгу.

07 ноября.

16.20. ШТ.: Кстати, тот проходимец, хозяин коттеджей, вернул деньги за досрочное выселение?

16.22. М.: Понятия не имею. Этим занимался Рет.

16.26. ШТ.: Мне он сказал, что мой резкий отъезд — это мои трудности, никто меня не выгонял и денег я не получу.

16.29. М.: А мне он обещал уединение. Оказалось, рядом со мной живет подозрительный тип со страшной бородой.

16.30. ШТ.: Я же побрился…

16.31. М.: Это не изменило суть дела.

16.33. ШТ.: Ты расстроилась?

16.36. М.: Я была в бешенстве. Но ты оказался ничего, забавный.

16.38. ШТ.: Это слово обычно применят к хомячкам. Типа «ой, он такой маленький и забавный»

16.42. М.: Ну…тебя тоже хочется потрепать за щечку.

16.45. ШТ.: Спасибо. Кажется, я понял, почему у меня нет девушки.

16.46. М.:))))

12 ноября.

14.15. ШТ.: Кофе?

14.16. М.: Реабилитация. Работа.

14.17. ШТ.: Понял.

14.18. М.: Прости.

15 ноября.

19.48. М.: Как книга?

20.07. М.: Шейн?

21.20. ШТ.: Пишу. Удаляю. Переписываю.

19 ноября.

15.10. Ш.Т.: Слушай, Эм. Я понимаю, что возможно навязываюсь. Я несколько раз звал тебя встретиться, ты отказываешься. Если не хочешь поддерживать отношения, просто скажи. Мне казалось, мы неплохо ладили, но может, я ошибаюсь.

15.20. М.: Ты идиот.

15.21. ШТ.: Да?

15.22. М.: Да.

15.25. М.: Я три недели с утра до вечера мотаюсь между Шордичем и Ричмондом, домой прихожу около одиннадцати, ложусь спать, а рано утром снова еду в Ричмонд, на реабилитацию.

15.28. ШТ.: Извини.

15.29. М.: Завтра мой последний сеанс, потом только через две недели. Можем, наконец, встретиться.

15.30. ШТ.: Ок. Еще раз извини.

15.31. М.: Ты знаешь про клуб «Мистраль»?

15.32. ШТ.: Слышал.

15.33. М.: Приходи послезавтра вечером, около девяти. Меня там знают, спросишь у кого-нибудь.

15.34. ШТ.: Ок.

15.34. ШТ.: Прости.

15.35. М.: Если еще раз извинишься, я передумаю.

15.36. ШТ.: Ок.

15.36. ШТ.: Извини.

15.36. ШТ.: Ой.

15.36. ШТ.:)))

Шордич, район богемы и стрит-арта, поистине отличается от других районов Лондона. Практически центр, но так непохож на него. Бывший район фабрик и складов, а теперь галерей, авторских магазинов, забегаловок и ночных клубов. Лучшего места для жизни Миледи себе придумать не могла.

Шейн стоял на тротуаре Кингсленд-роад перед двухэтажным зданием из красного кирпича, мало чем отличающегося от других похожих зданий на этой улице, да и во всем районе. Особенностью этого бывшего склада можно было назвать разве что огромные буквы над главным входом, прикрепленные к кирпичной стене. «Мистраль» — гласило название. Высокие окна первого этажа были завешены изнутри чем-то не пропускающим свет. Второй этаж был ниже по высоте, судя по размеру окон. Некоторые из них светились. На входе стоял охранник. Много людей сновало туда-сюда вдоль здания, некоторые заходили, предварительно предъявив документы, подтверждающие совершеннолетие.

Заплатив на входе десятку, Шейн попал внутрь, в маленький полукруглый холл. Он открыл тяжелые двери и прошел мимо еще одного охранника в зал. Взгляд его сразу уперся в пустую сцену прямо напротив входа, Шейна от нее отделял просторный танцпол. В зале было темно, играла быстрая мелодия, работала цветомузыка. Для девяти часов вечера на танцполе было довольно много людей. Некоторые танцевали, некоторые просто стояли группками и говорили.

Слева от входа в стене были оборудованы четыре ниши со столиками. Напротив сцены, чуть вправо, располагался бар. Там было достаточно светло, бармен смешивал напитки для двух на вид слишком юных, хихикающих девчонок. Шейн направился туда.

Бармен закончил обслуживать девушек и повернулся к Шейну. На нем была жилетка и шляпа, темная щетина была доведена до идеала в барбершопе, голубые глаза смотрели выжидающе. На бейдже было написано «Альфи».

Что-то пронеслось в мозгу Шейна. Один из вечеров у камина, в доме на побережье Монк-Бэй, графство Корнуолл.

Вечер, когда Эм рассказывала о своих братьях. «Рэннальф, средний брат, настоящий лихой красавчик. Девушки просто тают как масло рядом с ним. Они начинают нервно хихикать и вообще ведут себя, как дуры. Но Ральфу это на руку. Понятия не имею, сколько подружек у него было, но число, наверное, приближается к сотне. Кстати он психолог, но ни дня не проработал в профессии».

Рэннальф, Ральф… Альфи?

— Привет, — откашлялся Шейн. — Ты знаешь Миледи?

— Допустим, — прищурился бармен. — А ты кто?

Шейн мог бы ответить так же, если бы кто-то интересовался его сестрой.

— Я…хм… Мы какое-то время были соседями.

— Видимо не очень близкими, раз ты не знаешь, как ее зовут, — ухмыльнулся Альфи. — В любом случае, считай, что ты ее нашел.

И он указал взглядом на сцену.

Настроение в клубе изменилось. Музыку выключили, люди затихли и повернулись к сцене. В следующую секунду над ней включился прожектор и высветил одинокую женскую фигуру с микрофонной стойкой. Она была одета в белый свитер со спущенными плечами, доходящий до середины бедра и черные узкие брюки. Рост ей увеличивали ботильоны на высоком толстом каблуке и волосы, собранные в высокую греческую прическу. Губы выделяла красная помада. Шейн не сразу ее узнал. Контраст с Миледи из Монк-Бэй был колоссальный.

Народ загудел, барные стулья опустели. Вообще с бара открывался неплохой вид на сцену, но чтобы не выглядывать из-за голов людей, Шейн подпрыгнул и сел на саму стойку. Альфи хмыкнул и не стал его прогонять.

— Всем привет, — неуверенно поздоровалась Миледи, зал одобрительно загудел, а Шейн боялся вздохнуть.

Он впервые слышал ее голос. Мягкий, достаточно низкий. Она как будто легонько проводила пальчиком по спине, вызывая на теле Шейна мелкую дрожь.

Миледи подняла руку, и зал снова замолчал.

— Давно мы с вами не общались вот так, да? Я скучала. Вряд ли кто-то из вас знает, где я была все это время, но могу сказать, что в последних месяцах моей жизни было мало приятного. Не буду говорить, что случилось… — она на секунду замолчала. — А впрочем, нет, скажу. Я лишилась голоса.

По залу пронесся шепот.

— Да, лишилась голоса, — продолжала Миледи. — Совсем. Я даже смеялась беззвучно, на что один человек сказал, что это выглядит жутко. — Она мягко улыбнулась. — Сейчас уже все хорошо. За время своего затворничества я написала несколько новых песен, но мне не хочется сейчас их исполнять. Есть одна песня, не моя, вы ее наверняка знаете, она очень красочно обрисовывает мою ситуацию. Хотя я уверена, автор имела ввиду нечто другое, когда ее писала. Я долгое время была подавлена и шарахалась людей. Из меня будто выпустили весь воздух, я стала тенью себя прежней, было страшно, будущее казалось сплошной черной ямой. А потом в мою жизнь вдруг вошел человек. Я его не приглашала, он просто появился у меня на диване с чашкой чая и беззаботной болтовней про свою смешную родню. Я пыталась предупредить его, что я не очень хорошая компания, но он проигнорировал меня. Просто сказал что-то типа «эй, я нашел у тебя печенье, можно?». И он изменил все.