— Тогда сейчас же впусти меня в квартиру.

Мира обреченно вздохнула. Из всех троих, Ральф — самый невыносимый. Она выползла из кровати и поплелась к входной двери. За ней и правда стоял беззаботный Рэннальф, но рядом с ним был еще и спокойный Гаррет. Практичный, замечательный, не выражающий никаких эмоций Гаррет с пакетами, полными продуктов. Ральф, не дожидаясь приглашения, протиснулся мимо сестры в квартиру, проследовал в спальню и громко присвистнул.

Гаррет же дождался, когда Мистраль отступит в сторону, твердой походкой прошествовал к пустому холодильнику и стал молча разгружать в него пакеты.

Из спальни вернулся Ральф, с полным мешком (где он его взял?) упаковок и оберток, в свободной руке он нес столько грязных кружек, сколько смог захватить. Мира так и осталась стоять возле входной двери, безмолвно глядя на команду уборщиков. За спиной у нее открылась дверь, и она почувствовала, как над ней нависло что-то большое. Там стоял Иден в форменной синей куртке аварийно-спасательной службы со светоотражающими элементами. Он держал в руках вешалки с одеждой.

— Я зашел в прачечную, они сказали, что ты давно не забирала свои вещи, — прогудел он своим баритоном.

Это стало последней каплей, точнее последней каплей на сегодня, потому что за последние дни последних капель было много. Мистраль прошла по комнате, упала на диван и разрыдалась. Как же она любила их троих. И Шейна. Но на данный момент их троих все-таки чуточку больше.

Гаррет сделал вид, что ничего не произошло и стал загружать посудомойку, Рэннальф снова скрылся в спальне, а Иден бросил одежду на пол, сел рядом с сестрой и обнял ее за плечи своей огромной лапищей.

— Я все испортила, — хлюпала носом Мира. — Все было так хорошо, а я все испортила.

Ее лицо снова сморщилось, и она ткнулась лбом в грудь Идена. Он был самой удобной подушкой для слез во всем мире.

Гаррет включил чайник и насыпал кофе в четыре чашки, Рэннальф заканчивал со спальней, оттуда послышались звуки улицы: видимо брат проветривал комнату. Когда Ральф вышел из спальни, Рет поставил на столик в гостиной полные чашки, и они вдвоем уселись в кресла по бокам от дивана. Мира последний раз всхлипнула, отстранилась от Идена и сложила руки на коленях.

— Вы у меня самые лучшие, — выдавила она.

— Мы это знаем, — сообщил Ральф, потянувшись к одной из чашек. — Что ты собираешься делать?

Мистраль печально пожала плечами.

— Ничего. Жить дальше. Я наделала столько глупостей, что назад дороги нет.

— Ерунда, — пробурчал Иден, тоже взял кружку и откинулся на спинку дивана. — Ему сейчас не лучше, чем тебе.

— Ты не можешь этого знать.

— Могу.

— Иден ударил Шейна в лицо, — сухо констатировал Гаррет.

— Что? — потрясенно уставилась на младшего из братьев Мистраль. — Ид, как ты мог?

— Все нормально, — как ни в чем ни бывало пожал плечами Иден. — Потом мы вместе пили пиво. Он еще держится только потому, что на него свалилась куча работы: презентации, авторские чтения. Если пропустит что-нибудь, то придется платить неустойку. Но как только все это веселье закончится, он наверняка уйдет в запой.

— Так что оторви себя от кровати, приведи в порядок и исправь все, что натворила, — важно добавил Ральф.

Мира широко распахнула глаза.

— Но как я это сделаю?

— Эту проблему тебе придется решать самой, — невозмутимо ответил Гаррет. — Мы не можем все делать за тебя.

Иден распахнул куртку и достал из внутреннего кармана какой-то сверток.

— И вот еще что, — сказал он, протягивая его сестре. — Он просил передать тебе. Сказал, что ему это все равно не нужно.

Мира развернула грубую упаковочную бумагу и в ее руках оказалась мягкая вязаная бирюзовая шапка с помпоном, а на пол к ее ногам упали такие же перчатки.

У Шейна были паршивые дни. То есть паршивыми они были и раньше, но сейчас стали еще хуже. Он страшно устал. Он постоянно чувствовал себя так, будто сутками разгружал вагоны с углем. От натянутой улыбки болели скулы. Неужели никто не видел, что в мешках под его глазами можно хранить зерно? Очевидно, нет. А если и видели, списывали это на бессонные ночи за написанием шедевра.

Шейну надоело снова и снова вслух зачитывать отрывки, снова и снова переживать моменты, которые теперь остались в прошлой жизни. Он устал выслушивать напыщенные хвалебные речи мужчин и восторженный визг женщин. В другое время, с другой книгой Шейн купался бы в лучах славы, но сейчас он в них тонул, и не мог спастись.

Очередное авторское чтение в одном из книжных магазинов Ислингтона перетекло в автограф-сессию. Очередь людей делала несколько изгибов и, казалось, никогда не закончится. Шейн брал книгу, спрашивал имя поклонника и ставил на внутренней стороне обложки подпись с широким росчерком. И, конечно, вымученно улыбался. Люди называли его улыбку романтичной. Женщины не переставали западать на эту улыбку, каждая считала себя той особенной, которая сможет зажечь свет в сердце меланхоличного автора. Какая самонадеянность с их стороны.

Наконец автограф-сессия подходила к концу, толпа поклонников уменьшалась, пока в зале не осталось три особенно настырных человека. Две девушки и парень дожидались Шейна, видимо, чтобы навязаться в сопровождающие. Ну конечно, только этого ему и не хватало. Шейн надел пальто и вышел из магазина, на ходу заматывая шарф. Поклонники нагнали его и остановили на улице возле входа, чтобы еще раз выказать свое восхищение.

Шейн слушал их вполуха, оглядываясь по сторонам в поиске путей к отступлению, и тут его взгляд упал на девушку в яркой бирюзовой шапке и таких же перчатках. Она стояла немного поодаль, прислонившись к стене книжного магазина, в распахнутом пальто, грубых ботинках на тракторной подошве, со стаканчиком кофе в руках. Сердце Шейна пропустило удар. Он узнал ее сразу.

Наспех извинившись, он протолкался через фанатов, направился к Мистраль и остановился в паре метров от нее. Она медленно повернула к нему голову, и аквамариновые глаза принялись с интересом его рассматривать. Эти глаза не могли не заметить, что морщинка между бровей Шейна стала глубже, что сам он похудел и осунулся, ну и конечно эти мешки под глазами.

Мира молчала, Шейн подбирал такие слова, чтобы не спугнуть ее. Фанаты замерли, искоса наблюдая за немой сценой.

— Ты опоздала. Чтение уже закончилось, — наконец проговорил Шейн, пытаясь придать себе бесстрастный вид.

Мира прищурилась.

— Я пришла вовремя. Правда потом мне стало скучно, и я отправилась на поиски кофе, — она отсалютовала ему стаканчиком.

— Книга настолько плоха?

— Да как тебе сказать… — пожала плечами Мистраль. — Коннор? Ты назвал себя Коннором? Тебе ужасно не идет!

Шейн несмело улыбнулся. Он уже отвык искренне улыбаться.

— Ну, я и не блондин с голубыми глазами и атлетическим телосложением.

— Не прибедняйся, — отмахнулась Мира. — Телосложение у тебя отличное. А меня ты назвал Мадам? Я что, похожа на престарелую владелицу борделя?

Трое зрителей на крыльце перестали делать вид, что не прислушиваются к разговору и уже во все глаза следили за происходящим. Улыбка Шейна погасла, но глаза продолжали улыбаться.

— Нет, не похожа. Прости.

Мира сделала шаг в его сторону.

— И это хорошо еще, что ты не знаешь моего имени. Богу известно, как бы ты его исковеркал.

— Но я придумал прекрасную замену. Разве тебе не понравилось? — расстроено спросил Шейн.

— Марина Оушен? Это, по-твоему, хорошее имя? — вздернула бровь Мистраль и сделала еще один шаг вперед.

— Марина — значит морская. Очень символично, по-моему. И никто не узнает, кто ты такая. Ты этого боялась?

Слушатели возле входа в магазин подступили чуточку ближе. Шейн обернулся и сурово щурясь, смерил их взглядом. Они разом заговорили друг с другом, как будто не слышали то, что сказал Шейн.

— Больше не боюсь, — тихо проговорила Мира. — Ты знаешь, книга хорошая, как ты и говорил. Зря я тебя тогда не послушала и…

Она не договорила. Шейн преодолел последние два шага между ними, обхватил ее за талию и, приподняв над землей, стал целовать. Одна из девушек за спиной Шейна громко вздохнула, другая захлопала в ладоши со словами «Это она, я сразу поняла, что это она! Помните, я рассказывала про плачущую девушку в магазине?», мужчина закатил глаза и стал дергать спутниц за куртки, призывая уйти.

Мира медленно отстранилась от Шейна, коснулась ногами земли, но продолжала стоять рядом, положив руки на лацканы его пальто.

— Я, кажется, должна тебе кое-что, — приглушенно сказала она. — Мистраль Лара Уиндэм. Это мое имя. Сокращенно — Мира. Но мне, правда, очень нравится Эм.

Лицо Шейна озарилось широкой счастливой улыбкой. Он взял руку девушки и, глядя ей в глаза, поцеловал в бирюзовую перчатку.

— Шейн Коннор Тейлор. Приятно познакомиться, Мистраль.

________________

17. Скетчинг — это техника быстрых набросков теми материалами, которые оказались под рукой, от простого карандаша до акварели.

18. 6 футов и 5 дюймов = 197 сантиметров

________________

КОНЕЦ