Ей тоже слишком часто кричали вслед: «Порви ее! Порви!», чтобы она могла надеяться на сострадание и понимание, а про жалость в этой среде и вовсе забыли. А ведь жалость издревле была на Руси синонимом любви. «Жалеет, значит, любит!»…

Она мысленно перекрестилась и шагнула навстречу стае молодых стервятников, возбужденных запахом крови и сплетен.

Глава 21

Вернувшись в номер, Даша первым делом отключила телефон и задернула тяжелые шторы на окнах. Но, проснувшись по старой журналистской привычке в назначенное для побудки время: 18.30, и ни минутой позже, позволила себе немного поваляться в постели. В номере было так тихо и темно, что она ощутила себя замурованной в саркофаге и включила настенное бра в изголовье. Будильник на прикроватной тумбочке подтвердил, что до выхода в эфир информационной программы осталось еще двадцать минут. Даша непременно хотела посмотреть местные новости. Она не сомневалась, что сумела достойно осадить журналистскую братию, но прекрасно понимала, что изрядно их разозлила. И теперь следовало ждать ответной и, бесспорно, адекватной реакции.

Она закрыла глаза и, чтобы отогнать от себя жуткие видения, вспомнила, как она впервые встретилась с Павлом девять лет назад. Ей было чуть за тридцать, ему не хватало двух лет до сорока. Почему она тогда отвергла его любовь, ведь все было ясно с первой секунды их встречи? Господи, как он хотел ей понравиться, а она была строга и неприступна, потому что была замужней дамой с двумя детьми и известной в городе журналисткой. Многие тогда подбивали под нее клинья, но она не позволяла себе даже легкого флирта, потому что впереди у нее была цель, известная только ей одной. И к ней она шла, невзирая на рыскающих в округе волков: соблазны красивой жизни, быстрые деньги, которые новоявленные богатеи предлагали ей в обмен на постель.

Пашу тогда она не восприняла серьезно. Ей казалось, что он ничем не отличается от тех тупых братков с золотыми цепями на могучих шеях, бритыми черепами и волосатыми, унизанными кольцами пальцами. Конечно, она выдала на-гора цикл удачных и смелых по тем временам статей о нем и его бизнесе, о Паше в крае узнали, заговорили. Но Даша никогда не считала, что ее публикации в газете послужили Павлу трамплином, к тому времени он уже во многом преуспел. Однако она сумела показать его истинные человеческие качества, которые в начале девяностых усиленно загоняли под лавку, и это наверняка помогло ему выиграть выборы в краевую Думу.

Депутатом Паша оказался вовсе даже не плохим — обязательным в своих обещаниях и внимательным к избирателям. К тому же он почувствовал вкус к меценатству, к чему его опять же подтолкнула Даша, познакомив с Арефьевым и Олялей. Занявшись благотворительностью, Лайнер набрал себе гораздо больше очков у избирателей, чем тогда, когда скупал все подряд: заводы, фабрики, банки, шахты, леспромхозы, прииски и теплоходы. Правда, не в Дашиных силах было остановить поток проходимцев, желавших вытянуть у него деньги на разные сомнительные мероприятия.

Так, однажды Лайнер похвастался, что выделил приличную сумму в долларах на организацию конгресса жонглеров Сибири и Дальнего Востока. В другой раз купился на пылкие речи явного шизофреника, обнаружившего буддистскую Шамбалу в окрестностях Краснокаменска, и оплатил расходы на экспедицию. Когда Паша показал ей смету, Даша чуть не упала со стула от смеха: в списке необходимого оборудования значились микроволновая печь, японский телевизор и женская дубленка. А Паша подмахнул бумагу не глядя и, кажется, не слишком расстроился из-за подобного казуса. Просто он умел держать удар и не показывал, как ему тяжело, даже тогда, когда ему действительно было очень и очень больно.

Деньги эти исчезали в карманах «подвижников» навсегда, но на смену им приходили все новые и новые мошенники, пока Даша не уговорила Павла создать благотворительный фонд и экспертный совет при нем, который оградил его пожертвования от жуликоватых попрошаек всех мастей и направил их тем, кто в этой помощи по-настоящему нуждался.

Да, она чувствовала свою власть над этим сильным и красивым человеком. Ей нравились его преданность, искренность и даже бесшабашность, но она где-то прочитала, что чересчур пылкая любовь очень быстро и печально заканчивается. В то время она слишком доверяла чужому опыту и лишь недавно поняла, что человек учится только на собственных ошибках, на собственных потерях и неудачах. И почему она не ответила на Пашину любовь, почему прошла мимо? Ведь все у нее было плохо с Богатыревым! Он дико ревновал ее, отслеживал каждый шаг и каждую встречу, требовал детальных отчетов о всякой минуте, проведенной вне дома. Ненавидел ее друзей, глумился над первыми рассказами, которые Арефьев напечатал в местном литературном альманахе, рылся в ее бумагах и уничтожал стихи, в которых находил хотя бы слабый намек на любовь…

Она бы ушла от него, но куда? С двумя детьми в мамину однокомнатную квартиру? Зарплата и гонорары, которые выплачивали в газете раз в три-четыре месяца, не позволяли ей снимать жилье, и Даша вынуждена была терпеть… А Пашу оттолкнула еще и потому, что не хотела, чтобы ее обвинили в корысти…

Потом в Краснокаменске появился Макаров. И она забыла о своих принципах, даже Богатырева перестала бояться, потому что влюбилась с первого взгляда, с первого мгновения их знакомства. Даша брала у Влада первое его интервью в должности начальника краевого управления милиции и после не могла себе объяснить, что произошло между ними, почему она столь безоглядно бросилась в этот омут изначально обреченных отношений?

Ведь Паша и чище был, и светлее, но Даша не прощала ему ошибок, а Макаров в мгновение ока заслонил ей свет, и она перестала замечать все и вся вокруг, вернее, не хотела замечать. Это было непозволительным, почти преступным проколом для журналиста, но она впервые ощутила себя женщиной и не обращала внимания на тревожные звоночки, чьи трели порой резали уши, а она привычно зажимала их ладонями…

В памяти вдруг всплыли стихи. Даша написала их в юности и совсем забыла о них. Но только сейчас поняла, что именно эти робкие строки определили ее движение по жизни…


Не вечно все… И мы когда-нибудь

Становимся объектом для сочувствий.

И невозможно в завтра заглянуть,

Убрать с души тяжелый груз предчувствий.


Вся жизнь — случайностей нелепая игра,

Но понимаешь это слишком поздно,

Когда сегодня превратилось во вчера,

А завтра превращается в сегодня…


Даша дотронулась губами до Пашиного кольца, затем сняла его и надела на левую руку. Вот и снова овдовела! Овдовела, не успев стать женой! Спазм сдавил горло, и она уткнулась лицом в подушку. Первый раз за последние сутки она плакала, не сдерживая себя и не стыдясь этих слез. И хотя стены гостиницы были выложены на совесть и звуков не пропускали, Даша вцепилась зубами в наволочку, чтобы не закричать во весь голос, не впасть в истерику. Не в ее силах вернуть Пашу, не вернуть ей счастья взаимной любви, которое она испытала впервые в жизни, поэтому следовало привыкать существовать по-новому, без Паши и без любви…

Проплакавшись, она встала и босиком прошлепала к холодильнику. Глотнула прямо из бутылки минеральной воды, потом вернулась к кровати и достала из-под подушки фляжку с коньяком, но тотчас про нее забыла, потому что взгляд упал на светящийся циферблат будильника. Чуть не прозевала! Вот-вот начнется информационная программа «Пунктум Эс» [5], крайне вздорная и самая скандальная в городе. Правда, иногда в рассуждениях ее комментаторов проглядывал некий смысл, но главной заслугой «Пунктика» оставалась полная осведомленность о всех гуляющих по краю и Краснокаменску сплетнях, слухах и домыслах.

Даша схватила пульт, включила нужный канал и все же опоздала. Молоденький диктор «PS» восторженно вещал с экрана:

— …не сходит с экранов и первых полос газет. Убийство известного в крае промышленника Павла Свиридовского породило массу слухов, которые никто из официальных лиц не спешит опровергать или комментировать. Например, начальник краевой милиции генерал-майор Василий Полевой заявил, что в интересах следствия не собирается делиться информацией, которая имеется в руках правоохранительных органов, о заказчиках и организаторах убийства. И никак не прокомментировал вопрос нашего корреспондента на пресс-конференции в краевой администрации о том, не является ли убийство самого богатого человека края сигналом к новому этапу передела собственности в нашем регионе. Отказался он ответить и на следующий вопрос: правда ли, что кто-то из местных тузов был крайне заинтересован в том, чтобы убрать Свиридовского со своего пути?..

— Вот придурки малолетние! — выругалась Даша. — Кто же им такое сообщит? Может, еще фамилию, имя, отчество назвать… — Она легла поперек кровати и пристроила подушку под грудью. Даша прекрасно знала, что, как и в какой пропорции будет подано, и все ж ей хотелось проверить, попадет ли она в яблочко?

На экране тем временем появился неизвестный ей комментатор, затем аналитик какого-то центра социальных исследований, следом депутат местного законодательного собрания, потом еще кто-то… Даша просто потеряла интерес к передаче, так как ничего нового, кроме общих фраз, потока междометий и обвинений в адрес милиции и прокуратуры, с экрана не прозвучало. Впрочем, все ее догадки подтвердились. Край пребывал в растерянности и в печали, а милиция и прокуратура хранили гордое молчание и терпеливо сносили нападки прессы. Но Даша по себе знала, какая поистине титаническая работа уже проведена и сколь много удалось выяснить. Получив подтверждение своим прогнозам, ей оставалось ждать, когда доберутся до нее. Даша не без оснований подозревала, что этот лакомый кусочек авторы программы оставили на десерт.

И дождалась! Мило улыбнувшись, ведущий «Пунктика» представил еще одного желающего внести свою лепту в волну грязных слушков и пересудов, роящихся вокруг Пашиной гибели. Этого волчонка она знала. Женечка Рогалев, или Рогулька, как между собой называли его коллеги. Он начинал в той же газете, где до недавнего времени работала Даша, и славился тем, что очень любил поиграть в «воинушку». Этакий искатель острых тем и жгучих ощущений, драматических ситуаций и прочего экстрима. Из тех юных «дарований», которым хоть плюй в глаза, скажут: «Божья роса!» Даша усмехнулась. Оказывается, Женечка перебрался на «Punctum S» и, верно, нашел то, что искал, потому что выглядел сытым и умытым. Начал он с того, что и следовало ожидать: