— Я не ошибаюсь, кто-то звал меня замуж? Паша с недоумением уставился на нее.

— Не ошибаешься! Но к чему это?

— А к тому, что ты мне не доверяешь! Я ведь вижу, случилось что-то серьезное, но ты молчишь… Или это что-то с детьми связано, с женой?

— Нет, — резко ответил Паша, — не с семьей! — Он смерил ее угрюмым взглядом. — Виктория позвонила: какие-то проблемы с банком. Вызвали главного бухгалтера, зама моего — Зайцева, но без меня проблемы не решаются. Что-то действительно серьезное!

— Скажи, Паша, это настолько важно, что не могло подождать до завтра? Ведь мы поспеем к самому закрытию твоего банка. Или это такие проблемы, что банкиры готовы работать всю ночь напролет? Только это твои проблемы, а не их. По-моему, ты чего-то недоговариваешь! Конечно, я не собираюсь слишком глубоко вникать в твои дела, и все-таки тебе стоит поделиться со мной. Что тебя тревожит? Ведь твой Зайцев наверняка в курсе всех проблем и имеет право подписи документов. Что случилось, Паша, в чем дело?

— Не знаю, честное слово, не знаю, — Павел пожал плечами, — Виктория была взволнована, чуть не плакала.

— Но что они могут? С тобой сейчас невозможно справиться! Ты сам об этом говорил, у тебя абсолютно непотопляемая компания. Помнишь?

Помню, — вздохнул Паша, — непотопляемая… Только нашлась и на меня Цусима… — Он резко выжал газ, и «Форд» увеличил скорость, да так, что на крутом повороте его занесло, и он пошел юзом.

— Паша, смотри на дорогу! — вскрикнула Даша. — В канаву еще заедешь да меня вытряхнешь! С тебя станется!

Тогда он молча сбавил скорость и свернул на обочину.

С той и с другой стороны вплотную к дорожному полотну подступала тайга. Огромные темно-зеленые пихты и более светлые кедрачи, голые, дрожащие от озноба осинники, редкие березы и придорожные ветлы — все было засыпано снегом, первозданно чистым, потревоженным лишь цепочкой звериных следов — заячьих, лисьих, птичьих. Более крупный зверь таился в дальних глухих буераках, из которых выбирался охотиться под вечер, а то и ночью.

Они вышли из машины. Паша не выключил мотор, и струйка выхлопных газов легким белым облаком вырывалась наружу.

Павел поднял лицо к небу.

— Хорошо-то как, Даша! Славно! В город, поверь, невмоготу возвращаться. Мерзко там, грязно! — Он повернул голову и посмотрел на нее повлажневшими глазами. — Так мне хочется выстроить где-нибудь далеко-далеко в горах домик, чтобы никого и ничего! Только мы с тобой! И небо это, и горы, и тайга! Тайга, Дашка, это здорово! Я это понял, когда впервые здесь очутился. У нас ведь болота да тундры все, и лес чахленькии, ветрами и морозом убитый. А тайга, она сильных любит! И если человек слабый — тому тайга мачеха. Дует на тебя, шумит, ревет, пугает зверьем, воет — пустому человеку в ней не выжить. А я вот влюбился в нее навечно! Буреломы, ключи, жилы золотые, шурфы… В самом сердце она у меня засела, сильнее женщины манит по весне. Я не хочу жизни другой, Дашка. Ты да тайга, что еще нужно? Ведь в человеке золото тоже нелегко найти, сколько я его искал, только напрасно все. Вроде блестит, а приглядишься, пустышка, пирит, а то и просто золотинка конфетная…

Он прижал ее к себе и принялся целовать, повторяя раз за разом:

— Даша, радость моя! Почему так поздно, почему? Почему так поздно я тебя нашел?

— Паша, Паша, бог с тобой! — шептала Даша в ответ, покрывая поцелуями его лицо. Впервые в жизни она видела, чтобы он плакал. Но, похоже, Павел сам того не сознавал и, совсем по-детски шмыгая носом, вытирал его ребром ладони.

Наконец они вернулись в машину. Даша смотрела на Павла, а он некоторое время сидел, уставившись в лобовое стекло, не трогая автомобиль с места.

— Паша, — напомнила она о себе. — Чего ты ждешь? Мы ведь опаздываем.

— Да-да. — Он как-то странно посмотрел на нее и вдруг полез в карман куртки и достал из него небольшой, запаянный в полиэтилен пакетик. В нем — микрокассета и красная дискета. — Возьми, Дашка! Сохрани, если что-то со мной случится.

— Что с тобой может случиться? — прошептала она испуганно. — Что? Говори! — И выкрикнула уже более сердито и требовательно: — Говори! Я должна знать!

Это — Марьяш! Его люди! — произнес он сквозь зубы. — Прессуют меня уже полгода. Сначала вежливо просили подвинуться. Их интересуют некоторые весьма перспективные предприятия и месторождения. Еще раньше намекали взять их в долю, только я намеков не понял. Они принялись скупать акции, но контрольные пакеты у меня в руках, им до них не добраться. Затем пошел шантаж, а теперь дело доехало до прямых угроз. Они намерены меня выжить, Даша! Эти смазливые, «сладкие мальчики», как ты их называешь, эти шакалы хотят заполучить без особых трудов то, что я сколачивал, сбивал в одно целое, горбом своим зарабатывал, из праха и дерьма поднимал. Теперь это работает, крутится, вертится, прибыль дает. Вот и пришел их черед, черед марьяшей. Только я просто так не сдамся! Паша Лайнер и не такое видел! — Он выставил перед собой кукиш: — Накося выкуси! Не дождетесь, чтобы Паша Лайнер из края ушел!

— Павел, может, стоит пойти на компромисс? У Марьяша очень сильные позиции в правительственных кругах, в Думе. Ты ведь знаешь, на чьей внучке он женат?

— Знаю, и что с того? На меня пару лет назад чечены пытались наехать. Дескать, ты сам почти кавказец, делиться надо, то да се… Только я им очень мило ответил: не обессудьте, братцы, я не федеральные войска, что с вами который год чикаются. Я в одно мгновение двести стволов выставлю и мокрого места не оставлю от вашей банды.

— Против Марьяша стволы ты не выставишь! — вздохнула Даша. — Он от тебя мокрого места не оставит и вполне законными методами.

— А вот это мы еще посмотрим! — выкрикнул Паша яростно. — Это мы еще поглядим! — И с ходу включил скорость под сто километров. «Форд» рванул с места, как застоявшийся рысак, а Дашу подбросило на сиденье.

— Паша! — выкрикнула она. — Сдурел?

— Даша, — повернул он к ней голову. — Запомни, об этом пакете ни-ко-му! Ни Оляле, ни Гусевым… На кассете мои ребята записали последний разговор с засланцем Марьяша, с этим засранцем… — Он вывернул руль, обгоняя огромный пассажирский «Мерседес». — На дискете номера банковских счетов за границей. Там все указано. Адреса… Фамилии… Один открыт на тебя, остальные на Лильку и дочерей. Сама увидишь…

Даша открыла было рот, но Паша яростно сверкнул глазами:

— И не перечь! Это на всякий случай! Я не хочу, чтобы вы бедствовали!

— Паша, ты чего городишь? — взбесилась Даша. — Какие, к черту, счета? Ты что такое вытворяешь? С этой кассетой надо в милицию идти, в прокуратуру! В ФСБ, наконец! Что ты мне ее суешь? Марьяша надо опередить, а не ждать, когда он пойдет в наступление!

Он уже пошел в наступление! — опять выкрикнул Паша и выругался. — И ему наср… и на твою ФСБ, и на милицию, и на прокуратуру в том числе! И звонок Виктории — это первый звонок о том, что Хенде Хох ринулся в атаку. Только нет, шалишь! — Паша скрипнул зубами и снова выругался. — Испугали ежа голой ж…! Паша Лайнер руки вверх никогда не поднимал и не поднимет! Будешь, Вадик, у меня по-бабьи писать в унитаз! Еще как будешь! А я лезгинку спляшу на ваших головах! Обязательно спляшу!

Глава 17

Они вернулись в город, когда его накрыли ранние сумерки. Уличные фонари еще не горели, в воздухе стояла сизая дымка морозного смога, в котором плавились рекламные огни, а красноватое, похожее на большой куриный желток солнце плавало в нем, словно в стакане с мутной водой.

Был час пик. Машины двигались по улицам сплошным потоком. Три раза они попадали в пробки на светофорах, и Паша, чертыхнувшись, направил машину в объезд. Тут его снова вызвали по сотовому, и он сердито рыкнул в трубку:

— Я в пяти метрах, буду через пару минут!

Но пары минут не получилось. Они вывернули с боковой улицы, и тут дорогу им преградили гаишники. Оказывается, только что произошла дорожная авария, столкнулись «Газель» и иномарка. Паше снова пришлось объезжать, теперь уже по параллельной улице. Возле самого банка, несмотря на то что до закрытия операционных залов оставалось чуть более часа, тоже скопилась масса машин. Ворча и поругиваясь, Паша кое-как пристроил автомобиль между белой «Тойотой» и голубой «Нивой». До крыльца банка было метров пятьдесят.

— Ты подождешь меня в машине? — спросил Паша.

— А вдруг ты надолго задержишься? — вопросом на вопрос ответила Даша. — До гостиницы пара шагов. Как-нибудь добегу!

Я ночую у тебя! — сказал Паша быстро. — Надо добрать то, чего недобрали! — Он вдруг вытащил из кобуры пистолет и сунул ей в руки. — Держи!

— Паша, — оттолкнула она его руку, — зачем? У меня газовый есть!

— Бери! — приказал он. — Мне будет спокойнее, только никому не показывай. А после вернешь. — Он просительно заглянул ей в глаза: — Дашка, брось, не артачься! — И опять повторил, еще более настойчиво: — Мне будет спокойнее. — Заметив, что она с опаской взирает на оружие, улыбнулся: — Не бойся, он смирный, пока на предохранителе!

Даша взяла пистолет и положила его в карман куртки. Повесила на плечо сумочку и поцеловала Павла в щеку.

— Радость моя! Скорее возвращайся. Я закажу ужин в номер.

— Шубу возьми, — сказал Паша и махнул рукой. — Хотя не надо. Я все чин-чинарем доставлю в номер. У тебя прежний, триста пятнадцатый?

— И это ты знаешь? — поразилась Даша.

— Нам разведка доложила точно… — пропел дурашливо Павел и вышел из машины. Открыл перед ней дверцу и склонил голову в поклоне. — Прошу, сеньора! — Не дал ей сойти, подхватил под мышки и некоторое время держал на весу, целуя в нос, в губы, в щеки. Затем поставил на землю и преувеличенно грозно приказал: — Все! Дуй! А то банкиры на дерьмо изведутся, ожидаючи.

Даша, лавируя между машинами, направилась через дорогу. Движение здесь было небольшое, и все же она чуть не угодила под колеса красного «жигуленка», неожиданно вывернувшего из-за угла. Даша отпрянула в сторону, оглянулась узнать, заметил ли Паша, насколько бесшабашно она себя ведет? Паша заметил! Он все еще стоял возле «Форда» в своем длинном черном пальто и, улыбнувшись, показал ей кулак, затем махнул рукой и, повернувшись спиной к улице, сделал шаг по направлению к высокому крыльцу банка. Сию минуту вспыхнули уличные фонари. И тут Даша выхватила боковым зрением этого человека. Он был одет в черную куртку, лицо затягивала черная маска с прорезями для глаз.