— Я, по-моему, ясно сказала, что следует позвонить в приемную, иначе вы не оберетесь неприятностей, — очень вежливо заметила Даша и отошла к «москвичонку», который после вызволения из снежного заноса смотрелся еще более печально.

— Автомобиль здесь оставите? — справился охранник.

— Нет, — добила его Даша окончательно, — я поставлю его в подземный гараж. — И села в машину.

— А… — Охранник открыл и тотчас закрыл рот. На всякий случай он решил не спорить и дождаться, какое решение примет приемная.

Даша сидела в машине, курила и наблюдала за выражением лица охранника, которое из многозначительного и сурового почти мгновенно превратилось в ласковое и почтительное.

— Можете проезжать, Дарья Витальевна! Вас ждут! — Он махнул рукой в том направлении, где подъездные пути к Конторе охранялись очередным кордоном в черной униформе.

Ее обшарпанный «москвичонок» и здесь тоже вызвал удивленные взгляды, но вышколенные часовые Пашиных рубежей никак не проявили это словесно, и если не считать остановки перед въездом в подземный гараж, где У нее проверили документы, никто Дашиному появлению в святая святых Паши Лайнера не воспрепятствовал. Более того, ее уже ждали: личный водитель Павла Митя-Митяй Бескудников и незнакомая Даше девица в строгом, почти мужском костюме, который ненавязчиво подчеркивал длину и стройность ее ног.

Митя при виде Даши расплылся в улыбке, а девица, наоборот, насторожилась и смерила Дашу подозрительным взглядом. Та усмехнулась про себя, с точностью до микрона вычислив очередную дуреху, безоглядно влюбленную в своего неотразимо прекрасного шефа. Но, вероятно, она не настолько была к нему приближена, чтобы знать Пашин принцип, который тот соблюдал неукоснительно: «Не сплю с женою брата и сотрудницами аппарата».

— Дарья Витальевна, какими судьбами? — Митя привычно сдавил ее ладонь. Он был мастером спорта по боксу и успел отсидеть три года за рэкет, но Паше был предан беззаветно, по крайней мере, Даша так всегда считала.

— Не очень веселыми, Митя! Приезжала на похороны Дмитрия Олеговича, — ответила она и, положив ладонь ему на плечо, заглянула в глаза: — Как там Павел Аркадьевич? У себя?

— У себя, — влезла в их разговор девица, — но вам придется подождать. У Павла Аркадьевича весь день расписан до двадцати ноль-ноль.

— Павел знает, что я подъехала? — Даша смерила девицу взглядом, но с вопросом обратилась к Мите.

— Нет, — расплылся он в улыбке, — мы решили сюрпризом…

— Виктория Николаевна… — опять было заикнулась девица.

Но Митя ее перебил:

— Зина, двигай в свою канцелярию, без тебя обойдемся. С Викторией Николаевной мы уж как-нибудь найдем общий язык. Тем более в отличие от тебя, голуба, Виктория книги читает и знает, кто такая Дарья Княгичева.

— Дарья… Княгичева? — Зинаида покраснела. — Простите, я не знала… Я тоже читаю… Простите!

— Давай, давай иди, обойдемся без твоего сопровождения! — Митя подтолкнул Зинаиду в плечо. — Я подниму Дарью Витальевну на виповском лифте.

Через несколько минут отделанная красным деревом и хромированным металлом кабина лифта доставила их на седьмой этаж Конторы, где располагались апартаменты владельца компании «САПС'ан» — Павла Аркадьевича Свиридовского. Паша переводил аббревиатуру как «Сибирский агропромышленный союз — абсолютно непотопляемый», и пока это соответствовало действительности.

— Ты почему так грубо с девушками разговариваешь, Митя? — поинтересовалась Даша, как только их ноги ступили на покрытый ковровой дорожкой паркет длинного коридора.

— С девушками, Дарья Витальевна, я разговариваю мягко и нежно, — расхохотался Митя, пропуская ее вперед. — Но у нас в секретариате одни стервы, которые только и рыщут, чтобы мужика выгодного если не в мужья, то в любовники заполучить. И Зинка в том числе. Полгода служит, а стерва уже конченая.

Тебе виднее, но запомни: очень быстро наживешь себе врагов. Женщина прощает все, кроме обиды, — на ходу поделилась собственным опытом Даша и направилась мимо множества дверей прямиком в противоположный конец коридора, где располагались кабинет и приемная Павла. Рядом с ними находился личный скоростной лифт Лайнера. Даша иногда им пользовалась. Но Митя хотел сюрпризов для начальства, и она включилась в эту игру еще и потому, что слегка побаивалась Паши-ной реакции на свое появление. Зная его темперамент и самолюбие, она могла предположить, что ее дальше порога Конторы не пустят. Ведь выгнала же она Лайнера из своей питерской квартиры, когда он заявился к ней пьяный и требовал ехать с ним на пикник с какими-то очень важными «людишками». У нее была масса дел. Горели сроки сдачи книги, а Паша хватал ее за руки, пытался поцеловать и бормотал какие-то сальности, отчего она озверела и наговорила ему кучу неприятных вещей и даже, кажется, съездила по физиономии.

Она была настолько расстроена этим неожиданным для нее хамством, что даже не помнила большинства деталей их последней встречи. Впервые Паша повел себя с ней так, как имел обыкновение относиться ко всем женщинам без разбора. Или посчитал, что она тоже никуда от него не денется?

Даша поежилась от неприятного озноба. Ее самонадеянность может плохо обернуться для нее самой. Паше ничего не стоит разделаться с ней на виду у секретарши и тех, кто дожидается встречи с ним в приемной. Этот вариант как-то не приходил ей в голову, и Даша на мгновение замедлила шаг. Возможно, следовало предупредить Павла заранее и пережить без сильных потерь щелчок по носу — отказ Лайнера встретиться с нею?

Митя заметил ее смятение. Даша сказала ему о своих опасениях. Но водитель беспечно махнул рукой:

— Да бросьте вы, Дарья Витальевна, кому еще ему радоваться, кроме вас?

— Разве? — Даша искоса посмотрела на Митю. — Так уж и некому? Бедный сиротка и схимник наш Павел Аркадьевич!

— Не искушайте, — весело блеснул глазами Митя, — все равно его не сдам! Здесь я — могила! Но одно скажу: ничего серьезного, обычные кошачьи забавы.

И распахнул перед ней двери приемной. Бессменный на протяжении десятка лет секретарь Павла — Виктория Николаевна, — красивая, цыганского типа дама, любительница ярких шалей и крупных золотых сережек, поднялась ей навстречу. Она по-прежнему курила крепкие «More» (это Даша отметила по красной пачке, лежавшей рядом с принтером) и красила губы ярко-пунцовой помадой.

— Дарья Витальевна! — обрадованно всплеснула она руками. — Что ж вы не предупредили? Павел Аркадьевич чуть было не уехал.

Даша быстро окинула взглядом пустую приемную.

— По каким-то важным делам? — спросила она. — Может, мне следует прийти в другой раз?

— Что вы! Что вы! — замахала руками Виктория. — Проходите, он один. Там сами договоритесь…

Даша шагнула к тамбуру, который предварял вход в кабинет Лайнера. Митя предупредительно распахнул перед ней первую дверь, а она уже сама нажала на ручку второй.

Павел, одетый в короткую дубленку, стоял к ней спиной и что-то говорил в трубку мобильника. Ковер заглушал шаги, и Даша подошла к нему почти бесшумно.

— Здравствуй, Паша, — сказала она тихо. — Рада тебя видеть!

Он обернулся резко, как от удара.

— Д-даша? Мама родная, как ты здесь оказалась? — Лицо его покраснело. Он мгновенно отключил мобильник и спрятал его в нагрудный карман. Затем отошел за стол и сел, не раздеваясь.

Даша продолжала стоять. Паша спохватился, сорвался с места и принял у нее пуховик, но в шкаф не повесил, а положил на один из стульев, что окружали длинный стол для заседаний. Затем снял дубленку и кинул ее рядом. И лишь после этого предложил Даше сесть. Но сам в кресло не вернулся, а остановился напротив. Заложив руки за спину, некоторое время сосредоточенно разглядывал свою неожиданную посетительницу. Даша намеренно не отводила взгляда, Паша не выдержал первым.

— Зачем пожаловала? — спросил он строго, из чего Даша заключила, что Лайнер полностью совладал с растерянностью, которую испытал при виде ее.

— Ты спешишь? — спросила она вместо ответа и кивнула на дубленку.

— Теперь уже нет, — проворчал он и поднял трубку внутренней связи. — Виктория Николаевна, пожалуйста, сообщите всем, что на сегодня все встречи и совещания отменяются.

Голос Виктории в трубке звучал обеспокоенно и тревожно. На скулах Лайнера вспухли желваки, и он, возможно, чересчур резко бросил в трубку:

— Ничего, я больше ждал. Перебьются еще один день! Трубка опять зачастила голосом секретарши. Павел побагровел и, не стесняясь присутствия Даши, рявкнул:

— Все, прекрати! Я могу позволить себе прогулять денек или нет? В декрет я не хожу, на утренники не отпрашиваюсь, на аборты не ложусь, так что катитесь к черту со своими делами! — и бросил трубку на рычаг.

— Паша, зачем такие жертвы? — справилась Даша осторожно. — Я тебя надолго не задержу!

— Черта с два! — Паша даже пристукнул кулаком по столешнице. — Будь добра, потерпи, пока я тебе не выскажу все, что у меня вот здесь накопилось. — Он постучал себя кулаком в грудь и оперся на спинку стула. Взгляд его был мрачен и беспощаден. И все-таки этот стул показался ей щитом, а не орудием возмездия, которое он собирается обрушить на ее голову.

— Я пришла не выяснять отношения. Я хотела попросить у тебя денег на издание Татьяниной книги, — Даша постаралась перехватить инициативу. — Ты ведь помогаешь всем кому не лень вытянуть из тебя деньги, так помоги еще и Таньке, тебе это зачтется.

— Кто это зачтет, не ты ли? — Паша глянул на нее исподлобья своим коронным взглядом, от которого, говорят, терялся сам губернатор.

— Паша, не переводи стрелки. — Даша смотрела на него вполне безмятежно. — Я прошу деньги не для себя.

— И как ты это представляешь? Кстати, сколько ей потребовалось?

— Тридцать тысяч или тридцать пять, — Даша несколько завысила порог Танькиных желаний. — Переведешь через один из своих фондов…

— Детям голодающего Поволжья? — в тон ей заметил Паша. — Михаил с жиру бесится, деньги в трубу пускает, а я должен его Гусыню спонсировать? Пускай-ка сам мошной потрясет, а то разъелся, как боров!