Джудит Айвори - Рыжий ангел

– Прекрасно, – опустил глаза Адриан. – Прости, я злюсь на себя, а не на тебя.

Они ждали женщину, которую никто из них ни разу не видел.

Две недели назад незнакомка начала умолять друзей доставить записку верному человеку. Она назвалась французской аристократкой, которая пыталась вытащить из Франции родственника. За последние два года Франция стала весьма опасным местом для «бывшей» аристократии. Все французские титулы и привилегии были отменены. Всякий не склонившийся перед новой властью оказывался в тюрьме, и заключение часто заканчивалось смертью. Политическую оппозицию заставили замолчать самым эффективным способом – гильотиной.

Незнакомка умоляла о помощи. Она не смогла вывезти из Франции брата, который оказался узником Ла Форс, тюрьмы на окраине Парижа. «Враг революции», он был приговорен к смерти. На себе испытав ярость Французской революции, Адриан таким очень сочувствовал.

К несчастью, выяснилось, что история незнакомки оказалась уловкой. Никакого брата не было, хотя тюрьма, разумеется, существовала. Тюремное начальство и подослало эту женщину. Все побеги из тюрьмы были успешны и отличались одним почерком: следы вели в Англию. Незнакомку послали найти неуловимого диверсанта.

Адриан курил сигару и нетерпеливо ворошил носком сапога мох и листья.

– Ненормальная, – пробурчал он.

Он поймал себя на том, что ему не очень хочется дожидаться ее появления. Но если она не появится, значит, уже выбрала, с кем встретиться. И в этом случае неприятности будут не только у французских аристократов, но и у английских властей. Английский министр иностранных дел, от которого Адриан случайно узнал информацию о шпионке, ясно дал понять, что не потерпит вмешательства в интриги с Францией. Министр считал это исключительно своей прерогативой.

Адриан медленно поднял голову, вглядываясь в линию деревьев. И вдруг его сердце споткнулось. Он замер и, вглядываясь в крошечную точку, прищурил глаза.

Приближался всадник. Вернее, всадница. Она не сразу оказалась в поле зрения, поскольку, против их ожидания, не поехала через поляну, а держалась прохладной тени.

– Томас! Сэм! Вот она! Быстро в седло и окружайте. Вы четверо преградите дорогу. Чарлз и Филипп – по бокам. Вытесняйте ее на открытое место.

Кристина не проехала верхом и десяти минут, как заметила в тени деревьев людей.

Она придержала лошадь, загипнотизированная их внезапным появлением. Беспечно бродившие под деревьями люди мгновенно оказались в седлах. Затем, что уж совсем удивительно, кавалькада направилась к ней.

На лошадях красовались сверкающие попоны, всадники были хорошо одеты, пышные кружева колыхались в такт галопу…

Всадники окружали ее! Кристина натянула поводья, заставив лошадь повернуть назад. Потом снова развернула вперед. Лошадь протестующе заржала.

Стук копыт походил на раскаты грома. Потом раздался треск. Блеснул поднятый пистолет. Кто-то выстрелил поверх ее головы. Этого было достаточно. Кристина кинулась в лес.

Кобыла без понуканий бросилась в галоп. Она знала дорогу. И мчалась с такой скоростью, что у Кристины сердце подкатило к горлу. Судя по возгласам преследователей, она удивила их своей быстротой.

Мужчины перекликались и сыпали проклятиями. «Сюда!» «Отрезай ее!» Снова Кристина возблагодарила судьбу за резвую лошадь. Она настоящее чудо: знает лес, перепрыгивает через поваленные деревья, огибает ветки, которые могли бы выбросить наездницу из седла.

Раздался резкий звук. Выстрел казался таким отдаленным, но земля словно расступилась, и все начало проваливаться в пропасть. Кристина вдруг почувствовала у своего колена кровь, много крови, горячей и густой. Кобыла оседала.

Опасаясь, что лошадь придавит ее, Кристина спрыгнула. Истекающая кровью кобыла билась на земле. Кристина в смертельном страхе бросилась бежать.

Бездумно продиралась она сквозь просветы между деревьями. Ветки царапали лицо и руки, на кустах оставались клочки одежды. Налетев на толстую ветку, Кристина на мгновение оцепенела. Но голоса преследователей – впереди, сзади, с флангов – доводили ее до истерики, гнали ее глубже в лес.

– Arretez! Ne boguez plus![2]

Она не поняла сказанного. И начала замедлять бег, понимая тщетность усилий. Ее легкие горели. Бок словно пронзило ножом. Но подвела ее лодыжка. Кристина ударилась больной ногой о корявый корень, и это было окончательное поражение.

Полный рот земли… яростно сжатые зубы… тупой удар по лбу… прикушенный язык… искры из глаз… головокружение… Земля гудит от топота ног. Трещат кусты. Люди. Крики. Отдаленные стоны животного.

Потом металлический привкус крови во рту… кто-то перекатился через нее… голубое небо сквозь верхушки деревьев… белые облачка… Боль удавкой стиснула виски. Лицо похолодело. Только проблески сознания. Склонившиеся над ней лица, заслонившие все… Горячая рука треплет ее по холодной щеке… обрывки грубых фраз… Потом ничего.

Сознание возвращалось к ней медленно, словно оттаяла только поверхность мозга. Все стихло. Земля была немного холодной и влажной, но что-то окутывало ее, согревая. Довольно долго Кристина сознавала только медленный ритм собственного дыхания, лихорадочную воспаленность глаз. Все остальное поглотило глубокое забытье.

Через некоторое время тихий разговор заставил ее поднять голову. С трудом повернувшись, Кристина оглянулась. Ее преследователи собрались около стонущей лошади. Она лежала на противоположной стороне небольшой поляны.

Человек, осматривающий рану лошади, был удивительный. Его белая рубашка казалась ослепительной. Широкие рукава струились сквозь проймы облегающего торс жилета. Пышный белый галстук. А над высоким воротником блестящие, черные как антрацит волосы.

Незнакомец поднялся. Новое отличие. Он выше остальных. Очень стройный, но вместе с тем крепкий. Было в нем что-то чужое. Он носил скучные коричневые тона английских провинциалов, но пышные кружева и галстук, строго говоря, нельзя было назвать английскими. Кристина вспомнила, что к ней обращались на французском.

Незнакомец повернулся. Он, казалось, заметил новую позу Кристины и направился к ней. У нее возникло внезапное ощущение… дежа-вю.

Когда он остановился рядом, это чувство появилось снова. От него пахло пряной туалетной водой, хотя аромат приглушали запахи травы, кожи, лошадей, солнца и, кажется, табака.

Он улыбнулся:

– После такого приключения вы не в лучшей форме, правда? Можете встать?

Снова ощущение чего-то знакомого. Но Кристину больше всего настораживала его забота.

– Сомневаюсь. Моя лодыжка…

Деловитость, с которой незнакомец тут же осмотрел ее ногу, испугала.

– Если вы не возражаете, я разрежу ботинок, – сказал он. – Дайте мне нож, – бросил незнакомец через плечо и снова повернулся к ней: – Выпрямите ногу.

Кристина отпрянула, когда он потянулся помочь ей. Незнакомец мягко взглянул на нее.

– Вы снова собираетесь удариться в панику?

– Нет, если вы никого больше не застрелите.

– Да уж, – скривил он губы. – Как вы сумели удержаться на этой лошади?

Вдруг Кристину осенило. Она соображала медленно, но не ошиблась. Он изменился. Стал стройнее. Напряженнее. И… серьезнее. Да, граф Кьюичестер определенно выглядит серьезнее и печальнее, чем на том обеде, когда она видела его в первый раз.

– Ваш конюх дал ее мне.

Он опешил.

– О Господи! Вы та самая женщина, которую Эванджелин поселила в доме. Теперь я понимаю, откуда вы взялись, – пробормотал он, качая головой. – Никто из нас не мог до этого додуматься. Я совершенно забыл…

Казалось, он действительно забыл. Он не узнал женщину, которую едва не поцеловал три года назад.

Появился нож. Принесший его мужчина не поднимал глаз. Как осужденный, ждущий приговора. Или шанса сбежать.

– Томас, – обратился к нему граф. – Это она? Правда, со всеми этими шишками и синяками, думаю, трудно определить.

Кристина подняла глаза. Она не видела Томаса Лиллингза со дня своей свадьбы. Но было огромным облегчением увидеть его снова.

Томас не обращал на нее внимания.

– Да, – ответил он. – Я не мог ошибиться. – Потом с болезненным вздохом и горестным видом добавил: – Кристина, что, ради всего святого, ты тут делаешь?

– Мне следовало бы задать этот вопрос тебе.

– Ты едва не погибла.

– Из-за тебя?

– Из-за собственного безумия. Своим сумасшествием ты едва не превратила всех нас в убийц…

– Сумасшествием?! Ты настоящий болван! Вы гонитесь за женщиной, стреляете в лошадь и после этого имеете наглость заявлять…

– Довольно, – перебил Адриан. – За вами охотились грабители, и мы пришли вам на помощь.

– Что? – Кристина откинулась назад, опираясь на руки, чтобы взглянуть на него. – Что вы сделали?

Граф посмотрел ей прямо в лицо и повторил:

– Вас преследовали грабители, и мы пришли вам на помощь.

Ее страх и смущение превратились в гнев. Что это за игра? И Томас, ее друг, здесь. Кристина чувствовала, что он настроен против нее. Она оглянулась. Позади с лицами висельников стояли другие. Ощущение несправедливости происходящего крепло в ней. Судя по всему, граф их предводитель. Кристина обратилась к нему:

– Я прекрасно знаю, кто меня «преследовал». И не намерена участвовать в обмане, чтобы спасти чье-то доброе имя. Я хочу знать, что происходит.

Адриан наконец высвободил ее лодыжку из ботинка. Нога ужасно распухла. Волосы растрепаны, на юбках пятна крови. Она резко отпрянула, когда граф снова потянулся к ней.

– Спокойнее, дорогая. Я только поправлю сюртук…

Это на его сюртуке она лежала.

– Вот так. – Он словно успокаивал ребенка. – Возможно, это покажется вам нечестным, но мы по всей округе расскажем о грабителях. Если хотите состряпать другую историю, пожалуйста. Но никто вам не поверит. – На губах графа появилось усталое подобие его прежней улыбки. – Я прекрасный лжец, мадам. И знаю, какие детали делают историю правдоподобной. Так что откажитесь от своей затеи. Мы позаботимся о вас, проследим, чтобы вам было удобно, и, как можем, загладим этот инцидент. О большем не просите. – Он резко выпрямился. – Поговори с ней, Томас. Ты привезешь ее в дом. А я все приготовлю.