— Откуда мне знать? Он вообще чудак. Меня это особо не колышет, — соврал Мистраль.

Хотя в действительности ему не терпелось узнать, что задумал доктор, он вовсе не собирался делиться своими соображениями с приятелями.

— Он спросил, хочешь ли ты стать гонщиком, — не отставал Кофеин. — Мой отец знаком со Спадой, он говорит, что доктор слов на ветер не бросает.

Они ехали с максимальной скоростью, какую можно было выжать из погребальной колесницы, и с жаром предавались своим мечтам.

— Спада знаком с Энцо Феррари. Спорим, он устроит тебя на работу в Маранелло! — восклицал Мизерере, уже видевший друга членом престижного клана Феррари.

— Да нет же, он спросил, хочет ли Мистраль стать гонщиком, а не механиком, — возражал Кофеин. — Разве не так, Мистраль?

— Мне кажется, мы строим замки на песке, — покачал головой Мистраль.

— Ну и что? Мечтать не вредно! — засмеялся его приятель.

— Это для вас не вредно: над вами не каплет, и есть кому о вас позаботиться. А у меня все не так. Мне самому приходится сводить концы с концами. Мой отец не был владельцем фабрики по производству кофейных автоматов или хозяином похоронной конторы. Он умер, когда мне не было и двух лет, и с тех пор мне приходится самому заботиться о себе, — сухо заметил Мистраль тоном человека, не желающего, чтобы его жалели.

— Нам приходится гнуть спину в семейном бизнесе, такая тоска! А ты смог выбрать работу по душе. Есть разница? — возразил Кофеин.

Мистраль опять покачал головой. Его мысли и чувства эти двое, сыновья сытых буржуа, при всем желании не могли не то что разделить, но даже вообразить. И все же они были дружной троицей. Их объединяла страсть к моторам. По вечерам, после окончания рабочего дня, Кофеин и Мизерере неизменно появлялись в мастерской под железнодорожной насыпью. Если Сильвано не было, Мистраль впускал их и, не прерывая работы, вместе с ними строил грандиозные планы на будущее. В один прекрасный день они откроют салон по продаже и техобслуживанию спортивных автомобилей. Это будет настоящий дворец. Мистраль станет директором, а они — рекламными агентами. Все это были не более чем сны наяву даже для Мизерере и Кофеина, получавших скромную зарплату от своих отцов, которые считали сыновей ни на что не годными бездельниками.

Мистраль переживал трудное время. Он давно добивался возможности участвовать в ралли, но не мог найти спонсоров. Его собственные сбережения были очень скромны, их в любом случае не хватило бы для покрытия расходов. Единственным человеком, знавшим о его мечте, был Сильвано, но Сильвано не имел ни малейшего желания ему помочь.

С тех самых пор, как у него случился инфаркт, Сильвано жил в страхе, что юноша его оставит. Мистраль понимал его опасения и сочувствовал ему, но твердо решил, что в конце концов обязательно уйдет. Счастливый момент настанет. Он не знал как и когда, но предчувствовал, что так и будет. В этом случае Сильвано придется закрыть мастерскую.

Когда они подъехали к кладбищу, вблизи которого располагалось похоронное бюро Чентаморе, Мизерере рывком затормозил катафалк: он увидел своего отца. Тот бежал к ним, размахивая кулаками. Парни вылезли из машины, Мизерере, как профессиональный боксер на ринге, стал уклоняться от сыпавшихся на него ударов. Гробовщик не уставая призывал проклятья на головы трех шалопаев.

— Ты позоришь всю нашу семью! Приволок с собой пару дефективных! В конторе лежит покойник, родственники агонизируют, а где катафалк? Гуляет где-то по окрестностям с тремя выродками на борту. Я вам яйца поотрываю, вот как бог свят!

— Простите, синьор Чентаморе, это я один во всем виноват! — Мистраль старался выгородить друга.

— Заткнись! — оборвал его гробовщик.

Мистраль и Фабио поняли, что вмешиваться действительно не стоит: друг Мизерере на данный момент был потерян для человечества.

— Что теперь будем делать? — спросил Фабио.

— Я возвращаюсь в мастерскую. Буду перебирать мотор моей «Альфы», — сказал Мистраль.

— А почему бы не заехать ко мне? Предков нет дома, а моя сестра устраивает вечеринку. Будет куча девочек. Поехали, повеселимся, — стал соблазнять его приятель.

У Мистраля не было постоянной девушки. Порой он месяцами жил как монах. Ему было просто не до любви. Сильвано Ваккари иногда принимался его упрекать.

— Помни, малыш, кто не успел, тот опоздал, — говорил он. — Мне бы твои годы! Я был грозой квартала в доброе старое время. Теперь-то я развалина, конченый человек.

Сильвано сильно изменился. Мистраль видел, как он слабеет и все больше сдает прямо на глазах. Иногда в мастерскую заглядывал доктор Спада. Забывая, что Сильвано когда-то наградил его рогами, он вынимал из сумки стетоскоп:

— А ну-ка, присядь, давай послушаем твое сердце. Главное, не падай духом. Это вредно для здоровья.

А потом выписывал лекарства и назначал лабораторные анализы. Оба они глубоко тосковали по прекрасной Розильде и не испытывали злобы друг к другу.

И вот теперь Фабио приглашал Мистраля провести вечер в веселой компании.

— Ладно, поехали к тебе, — решил он, с улыбкой вспомнив Маргериту, сестру Фабио, хорошенькую смугляночку с пышными формами и ненасытным темпераментом.

Вечеринка в доме Фабио была в полном разгаре: проигрыватель врублен на полную мощность, повсюду напитки и бутерброды, с десяток подвыпивших, развеселых танцующих пар.

Когда вошел Мистраль, на несколько секунд воцарилось молчание. Кто-то выключил проигрыватель, пары перестали танцевать. В кругу этой молодежи Мистраль был кумиром: девушки находили его неотразимым, парни завидовали ему, ведь он испытывал самые шикарные и быстрые машины, проходившие через мастерскую. «Он силен», — говорили о нем сверстники, выражая в двух словах все свое уважение, восхищение и зависть. Он нравился всем, потому что не задавался, не важничал, не совал нос в чужие дела, мало говорил и много слушал. Маргерита бросилась ему на шею и поцеловала в губы. Ей хотелось заставить ревновать своего кавалера, но дело было не только в этом: Мистраль ей действительно нравился.

Молодой механик принял столь горячее приветствие с присущей ему скромностью, широко улыбнулся, а потом, заметив среди присутствующих Гвидо Корелли, обратился к нему:

— Привет, давно не виделись.

— Я завязал с гонками, — ответил Гвидо.

Мистраль не стал приставать к нему с расспросами. Маргерита пригласила его танцевать.

Фабио с жаром, во всех подробностях пересказал ход гонки в Варано, потом поведал о возвращении в город на катафалке и о том, как погорел бедный Мизерере, павший жертвой праведного гнева своего отца.

— Давай погуляем сегодня вечером? — предложила Мистралю сестра Фабио.

— Мне не хочется выяснять отношения с твоим парнем, — уклонился он.

— Скажи уж лучше, что у тебя другая, — обиделась юная хозяйка дома.

— Это не так. И ты это знаешь.

— Значит, я тебе просто не нравлюсь, — с вызовом бросила Маргерита. — Почему бы не сказать прямо?

— Я скажу тебе прямо. У меня голова занята другим. Мне очень жаль, — ответил Мистраль, чувствуя себя дураком, потому что Маргерита ему нравилась. Но она была из состоятельной семьи и воспитывалась в очень строгих правилах. Он знал, что не следует водить компанию с девушками, которые могли бы создать ему проблемы.

— Тогда, будь добр, оставь меня. И чтоб ноги твоей больше не было в моем доме! — в сердцах воскликнула девушка.

Мистраль ушел потихоньку, ни с кем не прощаясь. На улице его окликнули. Обернувшись, он увидел, что его догоняет Гвидо Корелли.

— Прогуляемся? — предложил он.

— Ну, если хочешь… — протянул Мистраль. Он вдруг почувствовал себя подавленным и понял, что только работа в мастерской могла бы поднять ему настроение.

— Год назад я купил «болид» у Репетто, конструктора из Алессандрии, — начал Гвидо.

— Я этого не знал, — ответил Мистраль.

— Я его прятал в гараже, — объяснил Гвидо. — Не хотел говорить отцу. У меня был план записаться на чемпионат. А потом прошло время, и я понял, что в соревнованиях у меня нет будущего. Я хочу продать машину. Это бриллиант чистой воды, поверь мне. Сто семьдесят пять километров в час. Легкая, быстрая, как самолет. Просто чудо. Тебя интересует? — спросил он.

Они шли, гуляя под портиками. Приближался час ужина.

— Что за вопрос? У меня денег нет, ты же прекрасно знаешь! — потерял терпение Мистраль.

— Я не прошу денег. Хочу лишь знать, интересует ли тебя эта машина.

— Что у тебя на уме?

— Хочу познакомить тебя с моим стариком. У меня есть план.

— Не тяни резину, Гвидо, — теперь Мистралю стало по-настоящему интересно.

— В соревнованиях по «Формуле Монцы» участвовать будешь ты. На моей «Репетто» напишем название трикотажной фабрики моего папаши. Он моторы терпеть не может, но реклама есть реклама, в этом он знает толк. Как тебе такой план?

— Знаешь, ко мне вернулось хорошее настроение. И когда же мы встретимся с твоим отцом?


На следующий день в мастерской появился доктор Спада. Он начал издалека, посокрушался, что ему уже не двадцать лет, сказал, что хоть и выбрал себе замечательную профессию, при этом пришлось пожертвовать другой, которую он любил еще больше: автомобильным спортом.

— Я не решился пойти на риск, понимаешь? — признался он. — Но так и не смог излечиться от этой страсти, она все еще меня точит в глубине души. Поэтому я сказал себе: то, чего не смог добиться я, сможет сделать парень вроде тебя. У тебя есть желание стать гонщиком и есть способности, но нет денег. Я нашел тебе спонсора. Это мой пациент из Пармы. Его фамилия Маливерни, у него колбасная фабрика. Он тоже сходит с ума по гонкам.

Лицо Мистраля осветилось улыбкой, растянувшей рот от уха до уха.