Через некоторое время показалось деревянное дно сундука, а ничего стоящего она так и не нашла. Обессиленная и вконец расстроенная, Эрика уселась прямо на кучу тряпья и заплакала. Она вытирала мокрое лицо колючим рукавом, но слезы лились у нее из глаз потоком, и остановить их не было никакой возможности. Девушка чувствовала себя несправедливо обиженной, обделенной. Почему, ну почему у нее нет нового платья? Даже вертихвостка Энни, дочь старосты деревни, и та одевается лучше, чем она! На прошлое Рождество она щеголяла в новеньком платье и желтых сапожках, и было очень обидно...

Она знала, что в деревне их зовут «знатными голодранцами» — недаром она все детство провела среди деревенских мальчишек и девчонок. Но кто же виноват, что все так получилось? Девушка зло вытерла слезы. Ну и пусть. Она просто никуда не поедет. Обхватив руками колени, она застыла, искренне предаваясь своему горю.

Снаружи послышались медленные шаркающие шаги, потом в дверь постучали.

— Эрика! Ты тут?

Кэтрин, не дожидаясь приглашения, отворила дверь и зашла в комнату.

— Я так и знала, что ты здесь. Заставила меня подниматься...

Старуха только всплеснула руками, оглядывая разгром в комнате своей воспитанницы.

— О Господи! Девочка, что тут произошло? И чего это ты ревешь в три ручья?

Эрика молча шмыгнула носом, не меняя положения. Кэт, семеня своими слабыми ногами, подошла и наклонилась над ней. Проницательно посмотрев на Эрику, она только покачала головой.

— Кажется, я знаю, что случилось. Ох-хо-хо... — старуха вздохнула и присела на лавку, стоящую возле разоренного сундука.

— Да! — не выдержала Эрика. — Конечно, знаешь! Мне совсем, совсем нечего надеть туда, на эту ярмарку в Хоик! И поэтому я не поеду!

Она опять громко шмыгнула носом.

— Ну, это мы еще посмотрим, — рассудительно сказала Кэтрин, гладя ее по голове. — Может, вообще никто туда не поедет.

— То есть как это — никто не поедет? — возмутилась Эрика. Слезы ее мгновенно высохли, и она теперь гневно взирала на свою няньку.

— Я считаю, что нельзя вам туда выбираться. Опасно это. Не дело затеял сэр Родерик, — проговорила та, недовольно поджав губы. — Дуглас недаром грозился, что изведет ваш род. Разве можно идти в самые лапы к шотландцам, когда так неспокойно вокруг?

— Да ты что?! — выкрикнула девушка. — Кто нас там тронет? У нас в соседях сплошные шотландцы, мою мать звали Эйлин Рэндолф, ты забыла, что ли? Да мы в кровном родстве с ними, — она просто захлебнулась от возмущения. — Дуглас, ха! Очень страшно! Да он уже все забыл давно... Тоже выдумала. Ты просто трусиха, Кэт.

Старая женщина покачала головой, грустно глядя на разбушевавшуюся Эрику.

— Нет, девочка. Может, я и трусиха, но Уильям Дуглас не из тех, кто может забыть свою клятву. Попомни мои слова, англичане еще наплачутся от его дел. Для шотландца нет ничего важнее кровной мести. И я боюсь, как бы не случилось беды... Ну да я вижу, что вас с отцом не переубедишь. Тот тоже заладил: «Поедем, что бы ни случилось».

— Что может случиться хуже, чем сейчас! — запальчиво возразила ей Эрика. — Посмотри на нас! Мы забились в эту нору, прячемся от всех! Скоро этот старый разваливающийся замок упадет нам на голову, и никто не вспомнит о лорде Тейндела. Пожалуйста, Кэтрин, не надо отговаривать отца! — девушка с мольбой сложила руки и прижала их к груди.

Старуха задумчиво пожевала губами, прикрыв веки.

— Хотя, если подумать, ты права, — медленно сказала она. — Нечего вам, молодым, тут сидеть. Может, на том празднике тебе и жениха подыщем...

Эрика нервно расхохоталась.

— У тебя одно на уме! Да, конечно, подыщем. Там как раз найдется любитель огородных пугал, и я ему понравлюсь. Кэт, сколько раз я говорила тебе: я не хочу замуж!

— А мы сейчас посмотрим, что можно придумать, — словно не слыша ее последних слов, нянька с удивительным проворством поднялась с лавки. — Ну-ка, поглядим...

Она стала рыться в куче вещей, в беспорядке разбросанных на полу, что-то удовлетворенно бормоча себе под нос. Нашла и сунула Эрике в руки деревянный гребешок.

— Причешись и жди меня здесь! — приказала она. — Я скоро вернусь.

Старуха быстро вышла из комнаты, так что Эрика даже не успела спросить ее, куда это она направляется. Девушка с усмешкой подумала, что ее старая нянька, когда захочет, может быть очень быстрой, и ни глухота, ни ревматизм не досаждают ей.

Умывшись над оловянным тазом, Эрика принялась заплетать косы. Она не очень-то любила такое занятие, потому что это было сущим мучением. Тщательно разделив пушистые непослушные пряди, она принялась с ожесточением раздирать их, выбирая репьи и колючки. Вот же послал Господь наказание! Волосы были главной проблемой Эрики. Мало того что рыжие, из-за чего все окрестные мальчишки дразнили ее фейри, так еще и вьются, как плющ на изгороди. Стоило какому-нибудь легонькому ветерку подуть на них, — и густая легкая шевелюра превращалась в непролазные дебри. Чертыхаясь про себя, Эрика заплела две толстые косы и закрепила их потрепанными ленточками, давно потерявшими цвет.

— Ну вот, теперь хорошо! — раздался у нее за спиной скрипучий голос няньки.

— Кэтрин! — Эрика обернулась. — Где ты была?

Старуха появилась у нее за спиной словно по волшебству —

Эрика даже не слышала, как та вошла. Вид у нее был немного загадочный. Кряхтя, Кэтрин наклонилась, подняла с пола яркий плед и приложила его к девушке. Окинув критическим взглядом ее маленькую фигурку, она удовлетворенно кивнула.

— Я вот что думаю, — задумчиво протянула нянька, — ежели из него пошить пышную клетчатую юбку, а сверху на рубаху надеть безрукавку на шнуровке, то ты будешь выглядеть не хуже, чем любая шотландская леди на этом празднике. А может, и лучше, — подумав, добавила она.

Эрика сначала удивленно подняла брови, но потом лицо ее просияло.

— Кэт! Какая ты умница, я тебя люблю!

Она закружилась по комнате в каком-то диком танце, схватив в охапку тяжелый плед. Она поедет на ярмарку! Конечно! Как же ей самой не пришло в голову, что она может одеться как леди с гор? Ведь в ней равная половина и английской, и шотландской крови. Ну и что с того, что на ней шотландский костюм? Она может заявить, что оделась так просто из приличия, ведь она едет к своим родственникам.

Старая Кэтрин смотрела на нее с каким-то странным выражением, словно прикидывая что-то. Наконец она решилась.

— А ну-ка, вертихвостка, иди сюда, — позвала она Эрику. — Погляди, что я принесла тебе.

Нянька развернула какую-то тряпицу и извлекла на свет странный продолговатый предмет. Он тускло блеснул на солнце, и у изумленной Эрики вырвался радостный возглас.

— Зеркало! Откуда оно у тебя?!

Она мигом подскочила к няньке, разом забыв обо всем. Ее распирало от любопытства. Это действительно было самое настоящее зеркало — полированное до блеска серебро, оправленное в резную деревянную раму. Как же оно попало к Кэт?

— Держи! — Кэтрин решительно протянула ей свое сокровище. — Это зеркало принадлежало твоей матери. Отец подарил ей его еще до свадьбы, когда мог позволить себе такие подарки... — она невесело усмехнулась. — Теперь оно твое. Я нашла его в комнате Эйлин, после того как... Держи. Я боялась, что ты испортишь эту дорогую вещь, поэтому держала у себя. Но почему-то мне кажется, что пора тебе его отдать.

Она со вздохом вручила его девушке, и Эрика благоговейно приняла бесценное сокровище в руки. Зеркало было тяжелым, его рукоятка легла в руку удивительно удобно. Она подняла его к лицу...

— Ой!

Это было совсем не то что смотреться в воду. Отражение было живым, словно на нее смотрел другой человек.

— Это я? — Эрика удивленно уставилась на полированную поверхность.

— Ты, ты, кто же еще, — рассмеялась старая Кэтрин.

Эрика не слышала ее. Она провела руками по волосам, отбросила косы назад и быстро вытерла грязную полоску на щеке. На нее смотрела миловидная девушка с огромными зеленоватыми глазами, веснушчатым курносым носиком, смеющимся ртом с чуть припухшими от недавнего плача губами. Пожалуй, немного худощава, скулы торчат, но в целом... Да, она была хорошенькой!

Она снова и снова разглядывала себя, не в силах оторваться от новой игрушки.

— Ну, теперь убедилась, что ты, если умоешься, даже становишься на человека похожа? — в своей обычной ворчливой манере проговорила нянька. — Нечего на меня так умильно пялиться, я не Богородица в церкви. Эх, знать бы, что это зеркальце тебя так заворожит, я бы уже давно отдала его тебе. Ну что, — она уперла руки в бока, — будешь слушать старую Кэт?

Эрика ошеломленно кивнула, и Кэтрин рассмеялась старческим дребезжащим смехом. Она покачала головой, с любовью глядя на свою раскрасневшуюся от удовольствия воспитанницу.

— Господи, какая же ты еще девочка, — ласково сказала она, проведя рукой по ее волосам. — Совсем ребенок... Эйлин была чуть старше тебя, когда твой отец подарил ей это зеркало.

— Ты ошибаешься, Кэт! — весело заявила Эрика. — На самом деле я уже совсем взрослая.

Старая нянька только покачала головой.

Глава 2

В замке Беверли, стены которого гордо высились над городком, раскинувшимся вокруг, уже третью неделю ждали смерти старого лорда Перси.

Все родственники и друзья, а их осталось у старого Генри Перси немного, съехались сюда, в твердыню баронов Олнвикских, наместников графства Нортумберленд. Хотя замок был полон людей, в нем стояла гнетущая тишина, лишь изредка нарушаемая приглушенным плачем или шарканьем ног. Иногда промелькнет черная юбка какой-нибудь дальней родственницы да испуганно шарахнется кухонный слуга, из любопытства забредший на господскую половину. Жизнь в Беверли замерла, словно боясь помешать своим назойливым шумом старому лорду, лежавшему в роскошно обставленной спальне наверху, со свистом вдыхать воздух в измученные легкие. Граф умирал тяжело. Он был еще не стар — Генри Перси исполнилось всего-то пятьдесят три года, — но проблемы со здоровьем, подорванным в бесконечных военных кампаниях, дали о себе знать. Граф подхватил горячку, искупавшись в ледяной реке, берущей начало в горах, когда возвращался с охоты. Крепкий старик упорно боролся за жизнь, но силы оставляли его, и всем было ясно, что он долго не протянет.