— А что, все ли мужчины таковы?

Этот вопрос вызвал у женщин неожиданный смех.

— Ой, да, — сухо сказала старая Элли, — как правило, это дело они любят больше всего.

— Как правило? Значит, некоторые этого не любят?

Женщины снова переглянулись, а потом старая Элли сказала:

— Встречаются и такие, которым это вроде бы неинтересно, миледи. Но это редкость, право слово.

Эверилл размышляла над этими словами, когда Салли вдруг сообщила:

— Да, это редкость, но я один раз встретила такого. Я никак не могла сделать, чтобы у него встало, а уж как старалась, пока не заметила, какого размера у него… клинок.

— Клинок? — с сомнением переспросила Эверилл. — Ты имеешь в виду его?…

— Она имеет в виду его штуковину, — вмешалась в разговор Элли, а потом схватила кусок полотна, лежавший на сундуке, и приложила его спереди себе на юбку, чтобы Эверилл ее правильно поняла.

Салли фыркнула:

— Ага. Только у него это больше было похоже вот на что.

И она взяла тряпочку, которую Бесс принесла, чтобы вымыть ею Эверилл, сложила ее вчетверо, а потом скатала так, что она стала не больше мизинца, и приложила к себе. Служанка грустно покачала головой.

— Какая это была жалость! Крупный, здоровый парень, а клинок такой малюсенький. Думаю, это-то и смущало его.

— Ну и глупо, — с отвращением сказала Элли. — Важен не размер, а то, что делать этой штуковиной.

— На этот счет я ничего не знаю, — возразила Салли. — Штуковина была просто малюсенькая.

— Да, и перочинный ножик кажется маленьким по сравнению с мечом, но резать им можно ничуть не хуже, — сухо сказала Элли. — А бывает, что даже и лучше.

Эверилл подумала: уж не потому ли Кейд избегает ее, что «штуковина» у него маленькая.

— Да ведь это никак не объясняет ей, чего ждать ночью, — пробормотала Бесс. Служанка расправила плечи, как солдат, идущий в бой, и сказала: — Когда мужчины решат, что пора идти спать, мы отведем вас наверх по лестнице, разденем, выкупаем и уложим в постель. Потом мужчины отведут наверх лорда Стюарта. Они разденут его и тоже уложат в постель, и можете не сомневаться, хорошенько рассмотрят вас за это время, так что будьте к этому готовы.

— Его уложат в постель, не выкупав? — с любопытством спросила Эверилл, а когда Бесс кивнула, удивилась.

Но задать вопрос она не успела, потому что служанки заторопились, и ясно было, что им не терпится покончить с этим разговором.

— Мы все уйдем, а потом он… — Бесс замолчала, нервно облизнула губы, откашлялась и решительно проговорила: — Потом он, наверное, поцелует вас и… э-э-э…

— О Боже мой, — пробормотала Элли, поскольку Бесс явно была не в силах продолжать. — Просто скажи, что у тебя не было дочерей, которым ты могла бы рассказать об этом, Бесси.

Бесс вспыхнула, а потом бросила:

— Ну да, зато у тебя их вполне хватает. Если ты такая умная, возьми и объясни все сама.

Старая Элли фыркнула, но повернулась к Эверилл и заявила:

— Он будет целовать вас, гладить вот здесь и здесь, а потом введет своего коня в вашу конюшню.

— Коня? — с недоумением повторила Эверилл.

— Свой клинок, — пришла на помощь Салли.

— Ах это, — прошептала Эверилл и, сообразив, что значит «ее конюшня», повторила: — Поняла!

— Ну и хорошо, — разом сказали все женщины, а Бесс, явно довольная тем, что они все объяснили, принялась стаскивать сорочку с Эверилл, чтобы та не мешкая приняла ванну.

Эверилл хмурилась. Она не была удовлетворена. На самом деле служанки ничем ей не помогли. Видит Бог, она знала основные вещи, которые произойдут. Нельзя жить в замке, не узнав этого.

— А это больно? — спросила она.

Женщины застыли и снова повернулись к Эверилл, у них словно бы пропала охота говорить, потому что прошло некоторое время, прежде чем Бесс спросила немного раздраженно:

— Кто вам это сказал?

— Я случайно услышала, как две служанки говорили о том, как это больно, — призналась Эверилл.

Бесс мрачно кивнула и честно сказала:

— Будет больно в первый раз, миледи. Ему придется лишить вас девственности, и от этого будет больно и немного пойдет кровь. Но потом все будет хорошо.

— Если только он не из тех, кто любит делать это грубо, — с неудовольствием пробормотала Салли.

— Сдается мне, лорд Стюарт не из таких, — твердо уверила Элли. — Но этот малый… Сьюэлл… вот у кого имеется склонность к жестокости. Я так рада, что вы не за него выходите замуж, миледи.

Все служанки пробормотали что-то в знак согласия и снова занялись своей работой.

Эверилл была склонна согласиться с ними. Лорд Сьюэлл получал необычайное наслаждение от того, что оскорблял ее, а его рука, когда он обхватил ее грудь, причинила ей боль и совсем не походила на мягкую и ищущую руку Кейда. Мысли о той ночи напомнили ей, что она хотела узнать еще кое-что, и когда Бесс, попробовав воду, кивком показала ей, что может садиться в лохань, Эверилл, прежде чем погрузиться в воду, спросила:

— А грудь действительно пощипывает, когда ее трогает муж?

Мертвое молчание длилось так долго, что Эверилл не удержалась и, усевшись в лохань, посмотрела на женщин. Все они, даже старая Элли, выглядели смущенными, и все уставились на нее, широко раскрыв глаза. Но когда она посмотрела на них, они повернулись к Бесс, молча предоставив ей отвечать.

— Откуда вам это известно? — Голос Бесс звучал как-то сдавленно.

— Подслушала, как об этом рассказывала одна из служанок, — солгала Эверилл, опустив голову.

Женщины вздохнули и успокоились.

— Ну, — сказала наконец Бесс, — наверное, если он делает это как надо и если вам это нравится, их может пощипывать.

— Ах, Бесс, бедняжка, — грустно сказала Салли. — У тебя что же, никогда не пощипывало?

Бесс вспыхнула, отвернулась и принялась складывать сброшенную Эверилл сорочку, явно не испытывая никакого желания отвечать на вопрос.

Эверилл закусила губу, чувствуя себя виноватой в том, что так смутила служанку. Бесс вышла замуж в молодости за того, о ком она часто говорила с нежностью и заявляла, что он добрый и хороший. Очевидно, его доброта и хорошие качества не были связаны со спальней. «А чтобы у меня защипало, — подумала Эверилл, — достаточно было поцелуя и ласки Кейда».

Надеясь, что ей удастся отвлечь внимание служанок от Бесс и ее смущение пройдет, она кашлянула и задала следующий вопрос:

— А что насчет… э-э-э… того, что становится влажно?…

— Влажно? — в один голос переспросили служанки.

Эверилл вспыхнула и опустила глаза, но ей действительно хотелось знать, нормально ли это. Ведь Кейд это отметил. Снова кашлянув, она опустила в воду салфетку, которой воспользовалась Салли, чтобы сделать воображаемую «штуковину», и сказала:

— Между ногами. Это нормально, когда там влажно?

— Это… вы… откуда вы знаете?…

— Миледи подслушала разговор служанок, — ответила за нее Салли, но в глазах у нее что-то блеснуло, и ясно было, что она больше не верит таким объяснениям.

— Да, конечно, — пробормотала Бесс.

Она замолчала и посмотрела на Элли, чтобы та помогла ей.

Старая служанка закатила глаза и сказала:

— Это нормально. Так его клинку легче войти в ваши ножны.

Эверилл с иронией подумала, что лошади и конюшни не подходят для объяснения этого явления, но всего лишь молча кивнула в ответ. Раз это нормально, она рада. Она-то тревожилась, что это неестественно или как-то еще. Теперь, узнав, что это не так, она немного успокоилась и спросила:

— Как мне сделать ему приятное?

Старая Элли взяла пустые ведра, собираясь уйти, но, услышав вопрос Эверилл, резко поставила их на пол и круто повернулась. Салли только-только наклонилась взять свои ведра, но остановилась, и плечи у нее затряслись. Эверилл подумала, что она молча смеется над ее вопросами. Но Бесс, казалось, была просто в ужасе.

— Приятное? — слабым голосом переспросила она.

— Нуда, вы же сказали, что он станет целовать и ласкать меня. А что должна делать я, чтобы тоже сделать ему приятное?

Казалось, что для нее очень важно услышать ответ. Кейд заставил ее стонать и задыхаться от наслаждения в его объятиях, а она только изо всех сил корчилась от его ласк. Ей хотелось быть хорошей женой и тоже доставлять мужу удовольствие.

— Ничего, — проговорила наконец Бесс. — Лежите, и все.

— И все? — с сомнением спросила Эверилл.

Старая Элли нетерпеливо фыркнула:

— Вот и неудивительно, что у тебя нет детей, Бесс. У тебя с Билли не было понятия, чем вы занимаетесь, — бросила служанка, а потом смягчила обидные слова, добавив: — Правда, вы оба были молодые, когда поженились, и ненамного старше, когда он помер.

— Им нравится, когда играешь с их ней штуковиной, — сообщила вдруг Салли.

— Играешь с ней? — недоверчиво переспросила Эверилл, мысленно представив себе, что «штуковину» раздевают, как куклу…

— Да, особенно губами. Это им и впрямь нравится, — твердо сказала Салли, а потом добавила, подумав: — А некоторым нравится, когда щиплют им соски.

Значит, речь идет не о том, чтобы раздевать, как куклу. Все же какое-то облегчение.

— И им нравится, когда вы хвалите их размер, когда вы этим занимаетесь, — со знанием дела заверила Салли. — Чем больше похвал, тем лучше.

— О чем ты говоришь бедной девочке? — в ужасе ахнула Бесс, и казалось очевидным, что хотя она была замужем, она была куда менее опытной, чем более молодая Салли.

И Эверилл подумала, что Бесс после смерти Билла, наверное, никогда не знала мужчин. Если он волновал ее так мало, как стало ясно из их разговора, это неудивительно.

— Ах, да брось ты, Бесс, — ласково сказала старая Элли. — Салли права. Им и впрямь это нравится. — И она повернулась к Эверилл и предупредила: — Но некоторые женщины не любят ласкать их губами, и они доставляют им удовольствие только рукой. Всего-то и нужно обхватить штуковину пальцами и водить вверх-вниз, ну вот как корову доишь. Ну, положим, — поправилась она, — не совсем так, но что-то вроде того. От этого она станет хорошей, твердой и готовой войти.