Все тело болело и ныло после трудного перехода через каньоны. Последние два часа она мечтала о том, что быстро перекусит и завалится спать. Но сейчас об этом не могло быть и речи.

— Интересно, — раздался в наступившей тишине ее голос, — были ли на тех мулах, что свалились в воду, мешки с золотом? Похоже, что нет.

Таннер выглядел таким же уставшим и сердитым, как она.

— Мы столько раз их считали, что я могу поклясться, что знаю каждую монетку по виду. — Он потянулся и расправил плечи. — Я соберу их, а ты займись Пичем.

— Я его устрою, а потом помогу тебе. Вдвоем мы управимся быстрее. Как насчет того, чтобы поджарить медвежатины на ужин? А, Джубал?

К тому времени как Джубал нарезал и поджарил мясо, Фокс и Таннер собрали монеты вокруг костра, а потом расширили круг поисков. Поскольку медведь разорвал два мешка, на земле было рассыпано более тысячи двухсот монет. Они наполнили ими помятые кастрюли.

Собрав последние силы, Фокс понесла кусок жареной медвежатины Пичу.

— Я не голоден, — задыхаясь, сказал он.

— Тебе надо немного поесть. У нас уже несколько недель не было свежего мяса. — Надеясь, что запах возбудит у него аппетит, она поднесла тарелку к самому его носу, но он отвернулся.

Фокс попыталась уговорить Пича съесть хотя бы несколько кусочков, но он отодвинул тарелку. Она встала и, укрыв его одеялами, которые он сбросил, поцеловала его в горячий лоб.

— Как он? — спросил Таннер.

— А как ты думаешь? Он умирает, — резко ответила она. Но потом взглянула на кастрюли с монетами, которые им предстоит пересчитывать, и подумала о том, что, возможно, отца Таннера уже нет в живых. — Извини. — Она не чувствовала голода, аппетит пропал. Поставив тарелку, закурила. — Скажи, пожалуйста, почему, вместо того чтобы тащить это чертово золото через всю страну, ты не достал эти деньги в Денвере, раз уж ты там был? — Этот вопрос давно занимал ее.

— Похитители специально оговорили, чтобы я привез монеты. Обмен должен произойти где-то между Денвером и минеральными источниками. — Когда Фокс удивленно на него посмотрела, он пожал плечами. — Так было сказано во второй телеграмме.

— Что еще было в этой телеграмме? Почему ты мне о ней ничего не сказал?

— Ничего существенного в ней больше не было. Я не сказал тебе о ней, потому что не хотел, чтобы ты подумала, будто у нас в запасе больше времени.

Фокс задумалась над ответом. Они договорились добраться до Денвера за три месяца. Но похитители должны встретить их уже на подступах к Денверу. Стало быть, у них было три месяца на то, чтобы пройти меньшее расстояние, чем рассчитывала Фокс. Таннер хотел, чтобы у него было несколько дней в запасе.

— Мне не нравится, что ты не рассказал мне о второй телеграмме. — Однако она слишком устала, чтобы спорить. — Хотя я и понимаю, зачем ты это сделал.

Джубал приподнялся на локте, вытащил из-под себя золотую монету и швырнул ее в один из котелков.

— Ну и намучились мы с вашим золотом, скажу я вам. Ваш старик хоть стоит этого?

— Стоит. — Таннер бросил взгляд на Фокс, и она поняла, что он помнит, что она задала ему такой же вопрос.

— Значит, нам предстоит встретиться с похитителями лицом к лицу? — Интерес Джубала явно возрос. — Думаю, мы получим ответ на вопрос, на что в действительности нужны эти деньги…

— Говорю в последний раз — деньги не для Союза. — Взгляд Таннера стал жестким. — Но в одном ты прав: мы встретимся с похитителями.

Джубал расплылся в довольной улыбке.

— Возможно, я покину вашу маленькую группу раньше, чем это ожидалось. Какой смысл мне ехать в Денвер, если не будет золота, которое надо охранять?

— Как только я верну своего отца, мне все равно, что ты будешь делать.

— Хватит болтать, — вмешалась Фокс. — Надо считать монеты.

— На этот раз мы не будем их считать. Сошьем новые мешки и на этом закончим.

— Но похитители…

— Похитители получат то, что у нас есть. Что-то не верится, что они начнут придираться из-за нескольких сотен монет.

— Тебе решать, но я готова считать.

— Не сегодня. А ты, Джубал, иди спать.

— Я слишком устала, чтобы… — начала Фокс после того, как Джубал молча прохромал к своему спальному мешку.

— Я тоже. — Он похлопал землю рядом с собой, и когда она села, обнял и придвинул ее к себе поближе.

Так они и сидели, попыхивая сигарами и глядя на тлеющие угли костра. А потом каждый из них сшил мешок и наполнил его монетами.

— Я люблю тебя. — Таннер посмотрел на вновь сшитые мешки.

— Я тоже тебя люблю. — Она погладила его по спине, чувствуя, как напряжены мускулы вдоль позвоночника.

— У нас все получится, Фокс. Не знаю как, но у нас получится.

— Может быть.

Но она в это не верила. А если и был ответ, то вряд ли они найдут его сегодня. Она так устала, что даже не удивилась, что они наконец сказали друг другу заветные слова.


Утром стало ясно, что Пич дальше ехать не может. Ему было трудно даже удержать в руках кружку кофе. Фокс поднесла кружку к его губам, а когда он выпил кофе, вытерла ему подбородок и села рядом.

— Сегодня будет сухо. — А горное солнце будет жарким, подумала она, посмотрев, как лучи утреннего солнца окрашивают в розовый цвет заснеженные пики окружавших их гор.

— Мы с тобой останемся здесь на несколько дней. Отдохни.

— Но Таннер… — начал он и закашлялся.

— Таннер знает дорогу. Они с Джубалом могут побыть с нами какое-то время или отправиться дальше без нас. Хотя тебе придется обойтись без лепешек. Медведь разорвал мешки с мукой.

— Медведь?

У нее упало сердце. Неужели Пич не слышал ни рева медведя, ни выстрелов? Может быть, он был без сознания или бредил? Фокс рассказала ему о вчерашних событиях.

— Этот человек действительно очень любит своего отца, — сказал Пич, услышав, что им снова пришлось собирать монеты. — А как вели себя животные?

— Лошади вставали на дыбы, а мулы брыкались. Они были здорово напуганы, но медведь не успел до них добраться.

— Слава Богу, — пробормотал Пич и закрыл глаза.

— Я сейчас поставлю твою палатку, чтобы ты мог укрыться в тени. Здесь подходящее место для отдыха — есть вода и хорошая трава. А медвежатины у нас столько, что хватит накормить целую деревню.

— Когда умираешь, Мисси, это иногда довольно унизительно…

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я испачкался.

Слезы выступили на глазах Фокс. Конец, очевидно, был ближе, чем ей хотелось верить.

— Успокойся, Пич. Ты не раз подтирал мне попку, так что я могу подтереть твою. Думаешь, мне раньше не приходилось видеть это место у мужиков? — Она на минуту задумалась. По крайней мере она может это сделать не на виду у других. — Я поставлю палатку и поищу чистые штаны. Ты пока отдохни, а я постараюсь побыстрее управиться.

— Я люблю тебя, Мисси.

— И я тебя, старичок.

Она почти побежала — мимо костра и дальше — к скалам каньона. Ей казалось, что она сейчас взорвется. Что истекает слезами и кровью. Она яростно пинала скалы ногами и била по ним кулаками до тех пор, пока по запястьям не потекла кровь. И если бы не сапоги, она наверняка сломала бы пальцы на ногах. Когда ярость немного утихла, она упала на колени и, закрыв лицо окровавленными руками, разрыдалась.

Она не заметила, сколько прошло времени, и очнулась, только увидев рядом знакомые сапоги.

— Ты давно тут стоишь?

— Порядочно.

Он бросил ей мокрую бандану, и она закрыла лицо и распухшие глаза. Таннер сел рядом и осторожно стер кровь с ее рук.

— Я остаюсь с тобой.

— Это не обязательно.

— Я знаю, где мы находимся. До Денвера всего десять или двенадцать дней пути.

— При условии, что ничто тебя не задержит.

— Я остаюсь.

Дрожа всем телом, она бросилась ему в объятия и прижалась к нему, словно он был единственным существом, привязывавшим ее к этому миру.

— Это несправедливо, черт возьми! — Неожиданно она вспомнила, что оставила Пича, не переменив ему белье. — Мне надо поставить палатку.

— Джубал уже этим занимается.

— И мне надо найти чистое…

— Все уже сделано. Отдохни минутку, а потом мы перенесем мистера Эрнандеса в палатку.


Джубал поставил палатку так, чтобы Пичу была видна река и снежные вершины гор на фоне ослепительно голубого неба. Легкий ветерок продувал палатку, но в ней все равно было жарко. Правда, жара не мешала Пичу, он лежал, завернувшись в одеяло, а вот Фокс задыхалась, и пот струился у нее по лицу. Но она его смахивала и продолжала читать вслух.

— Мисси…

— Ты хочешь пить? — У ее ног стоял кофейник, наполненный холодной водой.

— Я напоминаю тебе о своем предсмертном желании.

— Тебе придется забрать его обратно. Я собираюсь убить Дженнингса, Пич, и точка. Единственное, чего ты добьешься этим своим предсмертным желанием, — это то, что я буду чувствовать себя виноватой до конца жизни. — Она будет не слишком длинной, но все же… — Мне будет казаться, что я тебя подвела.

— Тебе придется. Сейчас не время для церемоний.

— Это нечестно, — рассердилась она, — и ты это знаешь!

— Ты окажешь мне честь, если назовешь первого мальчика Джейми.

— Джейми? — Она была потрясена. — Боже правый, мне никогда не приходило в голову, что у тебя есть другое имя, кроме Пича.

— А если это будет девочка, я буду очень доволен, если ты назовешь ее Марией.

— Так звали твою мать. — Она уронила книгу и протянула к нему руки. — Почему ты это говоришь? Я не только не могу представить себя матерью, но даже женой и то не могу вообразить.

— А я не могу себе представить, чтобы ты с чем-либо не могла справиться. — Задыхаясь, он прислонился к седлу и закрыл глаза. — Если не возражаешь, я хотел бы сейчас поговорить с мистером Таннером.

— Возражаю. Но я его позову.

Таннера она нашла возле лошадей. Он проверял у них копыта.

— Он хочет тебя видеть. — Большим пальцем она показала через плечо на палатку.