Соня с Логиновым на кухне играли в карты. Спокойная семейная обстановка, вкусные запахи, растерянные улыбки на лицах… С чего бы это? «Успокойся, тебе это только кажется. Никакие они не любовники».

– Да на вас лица нет! Что случилось? – спросила Соня, вскакивая со стула, чтобы накрыть стол для хозяйки.

– Теперь я в курсе ваших секретов, – сказал, улыбаясь, Логинов, следуя за Наталией в ванную, в которую уже с шумом набиралась горячая вода. – Отлично придумано…

– О чем это ты? – Наталия разделась и, не дожидаясь, пока ванна наполнится водой, легла в нее и блаженно застонала. – Я тебя не понимаю. Я так устала, что не могу даже говорить…

– Да я насчет того, что Соня и ты…

– А, это, – она махнула рукой, – просто ты крайне невнимательный человек, вот в чем дело.

– Так где ты была, внимательная женщина? – Логинов тоже разделся и забрался в ванну. Оказавшись лицом к лицу с Наталией, повторил в точности ее блаженный стон, закрыл глаза, прямо как она, и улыбнулся. – Неужели ищешь преступников?

– Оставь меня в покое, очень тебя прошу… Если тебя интересует, как я провела день, то отвечу: это был самый настоящий кошмар.

– И начался он в морге, так?

– Так.

Он вдруг понял, что Наталия уснула. Мгновенно. Закрыла глаза и отключилась. Грудь ее ровно дышала, но она уже не слышала его.

– Хочешь ты этого или нет, но придется тебя помыть. – Он вылил в ванну полфлакона пены и с удовольствием, не спеша принялся водить мягкой губкой по обнаженному телу Наталии. Минут через десять она открыла глаза и принялась как-то инстинктивно мыть голову, принимая помощь Игоря как должное.

– С вас сто долларов и три цента, – сказала она ему уже после того, как сполоснулась под душем и, выйдя из ванны, накинула на плечи махровый халат.

Логинов, последовав ее примеру, удивился:

– За что?!

– За созерцание моего обнаженного тела. А будешь много говорить, сдеру все двести…

Наталия была так утомлена, что даже не смогла по достоинству оценить жаркое, которое приготовила Соня. Она даже не помнила, как Логинов проводил ее до кровати.

А проснулась она в пять утра с ощущением жестокого голода. Она выспалась и чувствовала себя достаточно бодрой, чтобы пойти на кухню и, накрыв стол – заставив его всем, что только нашла в холодильнике, – еще раз поужинать, а заодно и позавтракать. После чего снова вернулась в постель и проспала до половины восьмого.

Все уже проснулись, на кухне пахло кофе и горячими бутербродами. Поймав взгляд Сони, Наталия поняла, что та догадалась об ее разыгравшемся под утро приступе чревоугодия, но это не помешало ей позавтракать еще раз.

– Как дела, прокурор? – Наталия чувствовала себя превосходно. Впереди был насыщенный день. Насыщенный в плане дел и, что самое приятное, денег. – У тебя сегодня, кажется, зарплата?

– Правильно, ласточка. Ты что-нибудь хочешь?

– Конечно. Норковое манто, моему старому уже целый год, и его надо срочно заменить… И плитку бабаевского шоколада.

– Не знаю, как насчет шоколада, но манто гарантирую.

– А ты не перепутал?

– Нет.

– Премного благодарна. Что у нас новенького? – Она уже ела третий бутерброд, когда почувствовала, что пора остановиться и отправиться на пристань за двадцатью тысячами долларов. Если бы не это обстоятельство, Наталия бы, возможно, и вообще не вышла из дому, настолько ей здесь было хорошо и комфортно. К тому же она так давно не смотрела телевизор…

– Если честно, то я уже начинаю подумывать о пенсии… Я тоже устал. Устал оттого, что мы большую часть времени стоим на месте. Ты себе представить не можешь, как мне вчера влетело за Селиванова.

– Селиванов? Ты говоришь об убийстве того самого Селиванова, скандального журналиста? Неужели вы так ничего и не нашли? Все-таки три трупа, не считая Селиванова…

– Да нет, ты спутала, три трупа нашли в операционной, не считая Бурковица. Хотя ты права, все это произошло в один и тот же день. И, что вполне вероятно, убийства журналиста и хирурга как-то связаны.

– Нет, Игорь, это просто тебе хочется, чтобы они были связаны. – Она говорила просто так, играя густой и липкой струйкой сгущенного молока, которой рисовала узоры на блюдце. Ей нравилось издеваться над Логиновым, и она никогда не упускала возможности уколоть его, упрекнуть в его лице всю прокуратуру и следственные органы в целом. – Хотя, если бы ты мне рассказал что-нибудь об этих делах, я бы… помогла…

Ей было трудно справиться со своим отличным настроением, которое плескалось где-то внутри нее вместе с утренними лучами солнца, осветившими ее отдохнувшее сознание и разбудившими в ней охотничий азарт. В такие редкие минуты Наталии казалось, что она способна на многое. Но в то же время память-предательница подсовывала ей список дел и тел, от которых веяло холодом:

1. Олечка Перова – убита, и об этом надо срочно оповестить Виктора Борисовича;

2. Лена – убита, ее скоро найдут возле автозаправочной станции;

3. Еще две молодые женщины – убиты;

4. Полина (!) – убита, потому что невозможно поверить в ее случайное падение с крыши;

5. Гуров – убит, но, скорее всего, не Полиной; на крыше наверняка был кто-то третий;

6. Кто следующий?

– Тогда слушай, рассказываю…

– Подожди, мне нужно записать.

– Что – записать?

– Как что? Что ты в кои-то веки снизошел до моих скромных криминалистических способностей.

– Ладно, не перебивай. Только сейчас мы уйдем отсюда, чтобы не мешать Сонечке – «Сонечке?! Вот даже как!» – мыть посуду…

Но, с другой стороны, Наталия вдруг почувствовала, что и Логинову как будто доставляет удовольствие мысль о том, что в их доме, квартире, где они живут, появился человек, который будет теперь заботиться о них, о том, чтобы всегда была еда, а вокруг было чисто. Неужели в нем начали просыпаться естественные человеческие желания и пороки, неужели с Логинова посыпалась лубочная позолота святости и он наконец станет нормальным ленивым и жаждущим наслаждений человеком? Тогда, быть может, он по-другому взглянет на деньги и на некоторые важные, на ее взгляд, жизненные принципы, которые позволят ей не скрывать от него свой бизнес? «Как было бы хорошо!»

Ее мечтания были прерваны потоком слов, которые она едва успевала теперь увязывать между собой, чтобы появился хоть какой-нибудь смысл… Они перебрались в спальню, легли на кровать, и Логинов начал рассказывать:

– Тридцатого мая был убит выстрелом в голову известный журналист Андрей Селиванов. Убийство произошло в его квартире… Соседи рассказали, что в квартире было много народу, они шумели, стреляли и кричали, громко разговаривали, затем послышался звон битого стекла, после чего живший через стенку от Селиванова пенсионер вызвал милицию… Еще этот старичок рассказал, что видел, как на его балконе появился высокий крупный человек и принялся спускаться вниз по пожарной лестнице. И что стреляли в него, потому что на балконной двери в нескольких местах остались следы от пуль.

– Ты вот говоришь, что Селиванов – известный журналист… Просвети.

– Он был собкором нескольких, как сейчас стало известно, крупных московских газет и писал в основном статьи разоблачительного характера, преимущественно касающиеся политиков. За пару дней до того, как его убили, он…

– Поточнее. – Наталия достала блокнот и ручку. – За пару дней, значит, двадцать восьмого мая, так? И что же случилось двадцать восьмого мая?

– Он прилетел из Рима… А вот что он там делал, пока никому не известно. Очевидно, готовил какой-нибудь очередной компромат.

– А разве вы еще не выяснили, кто на этот раз был его мишенью?

– В том-то и дело, что нет. Если бы мы это выяснили, мы бы пошли дальше, а так, говорю же, топчемся на месте… Ты все записываешь?

– Разумеется. Что дальше.

– До того как прозвучал первый выстрел, то есть до убийства Селиванова и до прихода в его квартиру еще каких-то лиц (это все по показаниям свидетелей, которые много чего слышали, но никого не видели, потому что боялись выйти из своих квартир), между убийцей и Селивановым произошел разговор, причем на повышенных тонах… И убийце удалось скрыться. Не исключено, что это и был тот самый высокий и крупный мужчина, которого видел на своем балконе сосед-пенсионер.

– То есть к Селиванову пришел человек, они крепко поговорили, после чего гость убил Селиванова, а в это время – чуть раньше или чуть позже убийства, вы этого еще не знаете – к Селиванову пожаловали еще люди, которые пришли либо по его журналистскую душу, либо, что тоже возможно, им нужен был тот человек, который убил Селиванова. В любом случае, войдя в квартиру… Кстати, она что же, была открыта?

– Да, дверь никто не взламывал, поэтому можно предположить, что замок был поставлен на предохранитель, то есть дверь была прикрыта, но не заперта, поэтому «гости», позвонив, а может, и без звонка или вообще услышав выстрел, ворвались в квартиру, но застали в ней только мертвого Селиванова. Убийца же выскочил на балкон, перелез на соседний и, спасаясь от погони, спустился по пожарной лестнице вниз (благо, всего третий этаж).

– Это все? Нет ни версий, ни улик, оставленных убийцей, ничего?

– Почему же, есть кое-что. Пуля, которой был убит Селиванов, была выпущена из пистолета немецкого образца, судя по всему, трофейного оружия, из чего можно сделать вывод, что убийца являлся либо хозяином этого пистолета, но тогда ему, значит, больше шестидесяти лет и он вряд ли так сигал бы по балконам, либо это его сын или родственник.

– Откуда такая уверенность? Этот пистолет могли сотню раз уже перепродать или передарить. Главное, что у вас нет этого пистолета, а значит, нет и отпечатков пальцев. Ну а следы обуви, отпечатки пальцев на мебели, я не знаю, косяках, ну как обычно?… Сигареты или что-то там еще?… Что-нибудь нашли?