Но она не имела права. Она была всего лишь скромной (нет, это неправда, далеко не скромной) учительницей музыки и никакого отношения к прокуратуре и расследованиям не имела (еще как имела!) … Она помогала Логинову только ей известным способом. И назвать его дилетанским она уже не могла. Теперь не могла. Просто не имела права, потому что чувствовала: тот дар, которым она овладела, практически, в совершенстве, имеет право на существование. То есть наряду с дилетанским подходом и профессиональным, теперь существовал и еще один, интуитивно-образный, о котором знало всего несколько человек в городе. Те видения, которые посещали Наталию во время ее музицирования на пианино, помогли раскрыть не одно преступление. И даже не столько те, которыми занимался прокурор города, Логинов Игорь Валентинович (который поначалу, кстати, довольно скептически относился к деятельности своей подруги в расследовании преступлений и даже подсмеивался над нею, и только спустя некоторое время сам вынуждан был прибегнуть к ее помощи), сколько тайные преступления, замешанные на деньгах и частной жизни клиентов, которые обращались к Наталие как к последней инстанции… Клиентов поставляла (в основном) приятельница Наталии, Сара Кауфман, директор косметического салона «Кристина».

Несмотря на свою сумбурную и беспорядочную жизнь, Полина умудрялась превратить свое жилье в образчик порядка и уюта. Поэтому ее квартира, в которой последние годы в основном жила ее мать, блестела, начиная от начищенного паркета и кончая хромированными кранами в ванной. Она знала толк в хороших вещах, а потому окружала себя ими с завидным постоянством. Энергичная, схватывающая все на лету, Полина оборудовала свое жилище новейшей бытовой техникой, оснастила все, что только было возможно, и за несколько дней до смерти сказала Наталии, что «пора в корне менять жизнь и рожать.» А нее была «любовь». И эта ЛЮБОВЬ лежала теперь с простреленной грудью на асфальте, прикрытая картонкой…

Наталия с Сапрыкиным бродили по большой квартире Полины, пытаясь найти хотя бы что-нибудь, что помогло бы понять суть происшедшего.

– Где нашли мужчину? – спросила она у одного из экспертов. Он ответил, что все самое важное в плане улик они нашли на крыше, где «возлюбленные» устроили нечто наподобие праздничного ужина с цветами и шампанским.«Там, на крыше его и нашли.»

– Поднимемся? – Наталия увлекая за собой Сапрыкина, вышла из квартиры и стала подниматься по лестнице вверх.

То, что они увидели, являло собой картину самой настоящей оргии: прямо на крыше был расстелен огромный, теперь уже залитый жиром и соусом, розовый ковер, на котором стоял столик с закусками и выпивкой и два стула. Рядом, здесь же на ковре, были раскиданы маленькие шелковые подушки. Но это не было романтическим ужином на двоих, слишком уж экстравагантными должны были быть отношения между возлюбленными, если они превратили стол в нечто совершенно непотребное: размазанная по скатерти горчица, гора птичьих костей на треснутом фарфоровом блюде, на котором разве что не ходили ногами, раздавленная земляника, опрокинутые тарелки с вылившимся соусом…

«Они либо дрались, либо предавались самым низменным утехам…» – подумала Наталия, а вслух сказала:

– Мне кажется, что я знаю, что здесь произошло… Вот, пройдем сюда, – она приблизилась к самому краю крыши и взглянула с ужасом вниз. – Они повздорили, Полина взрывная девица, он ей, очевидно, что-то сказал, не иначе, а она вот так бурно отреагировала… Достала из сумочки пистолет (сумочку можешь не искать, ее наверняка уже запаковали в пакет и отправили на экспертизу) … – она замолкла и извиняюще посмотрела на Сапрыкина, который своим молчанием сам спровоцировал ее на такие комментарии: она же говорила с ним, как с маленьким мальчиком! – Слово за слово, возможно, она узнала о его связи с другой женщиной… Причем, узнала неожиданно, иначе не помогала бы устраивать этот ужин… Он сильно разочаровал ее, можно сказать, убил морально… Вот она и взялась за пистолет, направила на него, а он, уверенный в том, что она ни за что в него не выстрелит, стал к ней приближаться и загнал ее, таким образом, к самому барьеру… А она возьми и выстрели… Ударная волна сделала свое черное дело, Полина не устояла на ногах (ведь к тому же она была еще и пьяна), оступилась и сорвалась вниз… Ужасно! – она зажмурилась, представив, какой силы удар пришелся на голову несчастной Полины.

Через мгновение взяв себя в руки, она заметила про себя: «У Полины словно два лица: одна Полина – аккуратистка, которая мечтает поскорее расстаться со своим прошлым и создать семью, нарожать детей, а вторая Полина – настоящая профессиональная проститутка, порочная изнутри, вся насквозь пропитанная цинизмом…»

Но вспомнив огромные глаза подруги, ее заразительный смех, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы: она не могла поверить в ее смерть. Не могла и не хотела.

Стараясь не попадаться на глаза Логинову, который, увидев ее, непременно отправил бы с кем-нибудь на машине домой, Наталия, поблагодарив Сергея Сапрыкина, друга и помощника Логинова, за все, что он для нее сделал в это утро, выскользнула из толпы и почти сбежала по небольшой улочке к набережной. Осмотрелась, вышла на пустую в этот ранний час дорогу и остановила такси.

– Домой, – сказала она и встретила удивленный взгляд. – Извините… – и назвала адрес. А минутой спустя, вспомнив лежащую в луже крови Полину, разрыдалась.

Глава 2

ОЛЕЧКА ПЕРОВА

Логинов любил поесть, а это накладывало на жизнь Наталии, которая сама выбрала его в свои бой-френды, постоянную ответственность за его желудок. Она постоянно что-то готовила, варила, жарила и пекла. Правда, он как мог постарался ей облегчить жизнь в этом плане, купив необходимые электроприборы, при помощи которых Наталия научилась все делать достаточно быстро. Но даже с ними ей приходилось все время думать о еде. Словом, она попала в зависимость и теперь не знала, куда ей от нее деться. Было бы непонятно ее раздражение по этому поводу, если бы она нигде не работала и целыми днями смотрела телевизор и ела пирожные. Она действительно нигде не работала, уволилась из своей музыкальной школы по причине низкого заработка, но прочно заняла другую профессиональную нишу: вела частные расследования, за что получала такие деньги, которые позволили ей несколько раз съездить за границу, причем на два месяца. Она побывала в Латинской Америке и Европе, попутешествовала в свое удовольствие но, что самое удивительное, скрыла этот свой фантастический вояж от Логинова, сказав ему, что гостила у родственников в деревне. Это была самая чудовищная ложь, какую она позволила себе по отношению к нему.

Но после путешествия ее мировоззрение настолько изменилось, что ей все сложнее и сложнее стало понимать этого патологического альтруиста, каким был Логинов. Его полное равнодушие к деньгам, к этому источнику свободы и наслаждений, убивало в ней то чувство глубокого уважения, которое заставляло раньше смотреть на него снизу вверх и «открыв рот» слушать каждое его слово. Но исчезнув, оно не грозило послужить причиной их разрыва, напротив, Наталия как бы расслабилась и стала воспринимать своего друга просто как мужчину, с одной стороны, и человека, способного помочь ей в трудную минуту, с другой. Кроме того, они постоянно вели какие-то параллельные расследования, что очень сближало их. И все же так дальше продолжаться не могло: в смысле ведения домашнего хозяйства. Попадались весьма сложные и запутанные дела, которые требовали постоянного отсутствия Наталии дома. Но Логинов существовал, его надо было кормить, а для этого надо было, естественно, готовить. Готовить, значит, тратить драгоценное время. И тогда Наталия решилась на эксперимент и взяла на испытательный срок Соню, двадцатилетнюю смазливую девицу, которая потрясающе готовила. Она познакомилась с ней на вечеринке, устроенной Арнольдом Манджияном, другом и коллегой по работе Логинова, куда была приглашена и Соня, но только не в качестве гостьи, а повара. Без образования, она тем не менее готовила просто изумительно, но это, однако, не сыграло роль в обольщении Арнольда, на что она очень надеялась. Соня получила свои деньги и исчезла.

Но ненадолго, потому что узнала от общих знакомых о

том, что ее разыскивают в связи с работой. А разыскивала ее как раз Наталия. Она сама пришла к Соне домой и объяснила, что от нее потребуется в случае, если она согласится на них работать. «Чтобы в доме всегда было много вкусной еды, во-первых, чтобы велся журнал по элементарной кухонной бухгалтерии, во-вторых, и чтобы вести себя так, словно тебя в доме нет.» За все это ей обещали хорошо платить. Соня, которая маялась без работы уже полгода, с радостью согласилась. Тем более, что она имела право питаться в доме и иногда, если потребуется, ночевать. Для этого имелась небольшая темная спальня позади прихожей.

Логинов поначалу ничего не замечал, воспринимая присутствие Сони в доме, как очередную «клиентку» Наталии или просто блажь. Он уже привык, что в этой квартире постоянно кто-то от кого-то прячется. Если бы он приходил домой засветло, то увидел бы Соню стоящую у плиты, но так, как он возвращался очень поздно, то заставал ее либо уже спящую на диване в гостинной или же не видел ее вообще, поскольку она спала в «маленькой» комнате.

Он ужинал вдвоем с Наталией, уверенный в том, что все салаты и закуски приготовлены ее руками, и весьма удивился бы, узнав, что это не так и что в доме, практически, живет еще один человек.

***

Соня открыла ей дверь и сказала, что обед готов, а она сама собирается пробежаться по магазинам и навестить свою тетю, которая живет на окраине города. Она говорила быстро, немного картавя, и между делом подкрашивала ресницы перед зеркалом. И только когда подняла голову увидела покрасневшие глаза Наталии, замерла, опустив руки:

– Что с вами?

– Ты же Полину знала… Полину, такую ражую, громкую и веселую?.. Которая была у нас несколько раз… одноклассница…