Анна Дубчак - Рыжая девушка с кофейником

– Скажи, Маша, кто-нибудь, кроме меня, интересовался уже этим списком?

– Конечно… Здесь было много ваших людей…

– И кто-нибудь из них переписывал фамилии, как вот сейчас это делаю я?

– Нет, не все. Только один. Симпатичный такой, черненький… молодой и, как мне показалось, не совсем здоровый…

– А почему ты так решила?

– Потому что он был очень бледный и один раз, когда нечаянно задел плечом дверь, аж скривился от боли…

– Он показывал тебе какой-нибудь документ?

– Да, конечно. Он из ФСБ. Хотя мне показалось, что я уже

видела его раньше в больнице… Возможно, он лежал у нас…

– Хорошо. Итак, начнем с самого начала… Они ворвались, ударили Ольгу Петровну чем-то по голове и она упала напол… Что было дальше?

– Один из них подошел к Бурковицу и что-то спросил у него.

– Как отреагировал Бурковиц?

– Он что-то сказал, словно объясняя, развел руками, так

обычно ведут себя люди, когда хотят сказать, что произошло недоразумение или что-нибудь в этом роде… Тогда ему заломили руку за спину, Лев Иосифович скривился от боли и сказал одну фразу достаточно громко, словно бросил им в лицо, после чего глаза его закатились и он начал оседать… Один из мужчин, тот, что заломил ему руку за спину, пытался даже как-то поддержать его… А Лев Иосифович, оказывается, уже умер… Между прочим, я почему-то тогда подумала, что все это как-то связано с его хобби…

– А что у него за хобби?

– Он же всю жизнь занимается антиквариатом… К нему люди со всей страны приезжают… Я была у него дома, всего одну минуту, так у него там целый музей… Картины разные, статуэтки…

– Понятно… Итак, ему заломили руки за спину и потом? Что было потом?

– А потом началась стральба…

– То есть, мимо тебя пробежали милиционеры, в которых начали стрелять бандиты, так?

– Да, так. Но и они тоже выстрелили, ранили одного из бандитов, но ему удалось сбежать…

– Но каким образом?

Маша повернула голову:

– Видите?

Наталия посмотрела в ту сторону, куда повернулась Маша и увидела железную дверь в противоположном конце коридорчика, в котором они находились:

– Что это, неужели грузовой лифт?

– Вот именно. Сюда, к нам на второй этаж при помощи этого лифта поднимают продукты из столовой и прочее…

– Значит, ты ВИДЕЛА ЕГО СОВСЕМ РЯДОМ?

– Видела, – она опустила голову. – Но ничего не могла поделать…

– Я понимаю… Странно было бы, если бы попыталась препятствовать этому… То есть, он успел открыть дверь лифта прежде, чем сюда прибыла милиция?

– Наверно, хотя, возможно, дверь была открыла заранее…

– Подожди, но ведь ты же сказала, что он был ранен…

– Выстрелы раздались ДО того, как люди из милиции ворвались в операционную, бандиты палили в распахнутую дверь, едва увидели милиционеров… Те, естественно, открыли пальбу в обратную и вот тогда и ранили этого… И он успел сбежать…

– Ему, стало быть, фантастически повезло… А теперь скажи, что же такое бросил им Буркевиц перед смертью, что выкрикнул…

– Очень странную фразу… или даже одно слово: «девушка» или «девушки»…

«Или «в девушке», – вдруг поняла Наталия.

– И что было потом? Они стали что-то высматривать в пациентке, которая лежала на столе? Как ее фамилия?

– Вот здесь… в вашем списке она последняя: Гольцева Юлия Александровна.

Наталия взглянула на список, который она переписала в свой блокнот:

1. Перова Ольга Викторовна

2. Жабинковская Вера Николаевна

3. Соляная Ирина Васильевна

4. Курочкина Елена Владимировна

5. Царева Полина Валентиновна

6. Гольцева Юлия Александровна

Головокружение, вызваное пятым пунктом, грозило перейти в обморок. Наверно, Наталия резко побледнела, потому что когда очнулась, через какое-то мгновение, за которое кровь успела отлить от головы, она как сквозь сильный свистящий ветер услышала: «Что с вами? Вам плохо?..»

Романов, увидев ее, был удивлен.

– Тебе понравилось здесь?

– Очень, – она посмотрела на него так, что он понял, что

ей не до шуток.

– Хочешь выпить?

– Я за рулем. Мне надо взглянуть на… Полину… – она не могла произнести слово «тело» или «труп», поскольку еще не успела привыкнуть к мысли, что больше никогда в жизни не услышит Полинин голос, не увидит ее азартного смеха или, точнее, заразительного хохота.

– Это кто такая?

– Красивая, рыжая, тебе привезли ее 15 числа.

– Понятно, проходи.

И снова этот прохладный зал, пропитанный густым и липким запахом разлагающейся плоти, хлора или карболки… А за ним другая комната с металлическими контейнерами, в одном из которых лежала мертвая Полина.

– Послушай, как можно привыкнуть в такой работе? Меня это всегда интересовало… Как к этому относятся в твоей семье?

– Плохо. Но мне все равно.

Она не стала задавать лишних вопросов. Подошла к Полине и увидела шрам внизу живота, справа. Это помимо огромного грубого разреза от грудины до самого паха, оставшегося в результате вскрытия…

– Василий Петрович…

– Можно просто Василий.

– Василий, ты не мог бы мне объяснить происхождение этого шрама? – она имела в виду маленький, тот, что справа.

– Объясняю. Такой шрам бывает после операции аппендицита, ты и сама это отлично видишь.

– И больше ты мне ничего не можешь сказать?

– Могу. Я даже это зафиксировал сегодня в документальной, так сказать, форме… Шов был воспален и доставлял немало хлопот этой девушке при жизни…

– Ее звали Полина…

– Полина смазывала его специальной мазью, флоретином, так, во всяком случае, показали анализы…

– Он был воспален? Но из-за чего?

– Просто не зажил, да и все. Ей наложили шов совсем

недавно, числа десятого или, может, чуть пораньше. Ей надо было лежать, а она, наверно, скакала как ненормальная… Вот он и раскрылся, воспалился, загноился и все такое…

– Это все, что ты можешь сказать об этом шве?

– А что ты хочешь услышать? Самого отростка, аппендикса,

так называемого, там нет, я же проверял… Единственно, что мне показалось, что шрам вроде бы какой-то ДВОЙНОЙ…

– По второму разу? – она посмотрела на Василия в упор. – Скажи, ПО ВТОРОМУ РАЗУ? Как тех, которых потрошил какой-то ненормальный?

– Похоже, что так.

– А ты это записал в акте вскрытия?

– Я не уверен…

– Тогда проверь и запиши и и позвони Логинову или Сапрыкину и скажи об этом… Какой-то идиот оперирует женщин по второму разу… ПОЧЕМУ? С какой целью?

– Между прочим, твоя Полина была беременна. Срок – ничтожный, всего три недели… Но, быть может, это важно…

Наталия испытала сильный шок. Она сразу представила себе Полину, купающуюся в лучах яркого солнца на фоне сочной зелени с малышом на руках…

– Да, это очень важно. БЫЛО ОЧЕНЬ ВАЖНО.

Она, пошатываясь, вышла из морга, забыв даже попрощаться с Романовым, села на машину, доехала до первого таксофона и позвонила Сапрыкину:

– Сережа, мне надо срочно адрес некой Гольцевой Юлии Александровны 1960 года рождения…

***

– Соня, Логинов не приезжал? – спросила она с порога,

войдя в квартиру без звонка при помощи собственных ключей. В прихожей пахло кремом для обуви: на коврике стояли вычищенные до блеска рыжие итальянские туфли Игоря. «Почему все мужчины помешались на итальянской обуви? Чем плоха английская?»

Соня выбежала ей навстречу в длинном полосатом переднике, такая домашняя и уютная, что Наталие на какое-то время показалось, что это она, Соня – хозяйка этого дома, а Наталия всего лишь гостья, которую надо бы покормить или проводить в ванную. «Вот обувь чистить с кремом было совсем необязательно, – хотела сказать она, но передумала. – Пусть все идет своим ходом. Игорь непременно заметит рвение Сони и он будет не Логиновым, если не поблагодарит ее… И если его благодарность зайдет далеко, тем лучше… Пусть они оба убираются отсюда и оставят ее в покое…»

– У вас плохое настроение? – осторожно спросила Соня, вся почему-то сияя от счастья, которое едва сдерживала. – Вы меня о чем-то спросили? Я не расслышала, потому что у меня там шумела вода…

– Я спросила, не заявлялся ли Логинов, – ответила мрачно Наталия, разуваясь и проходя в комнату. Но увидев в кресле рубашку Логинова, в которой он сегодня уходил на работу и в которой она видела его некоторое время назад в прокуратуре, чуть не задохнулась от злости. «Или от ревности?!»

– Он принимает ванну. Устал, говорит, и проголодался…

– Соня, он тебе нравится? – Наталия взяла, брезгливо морщась рубашку с кресла и швырнула на диван.

– Кто? – не поняла Соня. Она стояла перед ней такая маленькая, хрупкая, с копной небрежно заколотых на затылке белых блестящих волос, разрумянившаяся от долгого стояния у плиты и принявшая все кухонные запахи, и не подозревала о той буре, которую вызывала своим домашним видом в своей хозяйки. «А она совсем даже не дурна… Можно даже сказать, хорошенькая. И фигурка ничего, ножки стройные, грудь на месте… Убила бы ее…»

– Тебе нравится Игорь Валентинович?

– Конечно, – ответила ничего не подозревая Соня и засмущалась, – такой интересный мужчина… интеллигентный, на него можно положиться.

– Ты бы хотела быть его женой?

– Я? – И вдруг до нее стало доходить: – А почему вы меня об этом спрашиваете?

– Просто так. А, может, и не просто так…

– Я поняла: вы с ним поссорились. – Нашлась Соня, которая конечно же все поняла, но решила не провоцировать продолжение разговора, тем более, что Логинов нравился ей куда больше всех остальных мужчин, которых она знала. Даже больше Арнольда Манджияна.

– Да, ты попала в самую точку. Оставим разговор на эту тему… Скажи лучше, что у нас сегодня на обед.

– Баранина, – Соня загадочно улыбнулась, из чего Наталия заключила, что эта женщина знает толк в еде и что ей, Наталии, просто повезло, что она встретила такую талантливую женщину. – Она жирная, но очень нежная. Не уверена, что вы днем сможете съеть маринованный лук, но я все равно приготовила… В крайнем случае, съедите вечером…