— Слушаюсь, милорд.
— Вильям…
— Да?
— Объясни тактично. Не заставь Арундела ершиться.
— Вы хотите, чтобы я не повторял, что вы ему не доверяете и что, по вашему мнению, жена у него — смазливая дура? Нет, милорд, от этого я воздержусь. Мне вернуться назад?
— Если только он нас не примет.
Арундел их, конечно, принял, но радости по этому поводу у него не было. Он никогда не соглашался с выдвижением в лидеры Херефорда, считая себя более подходящим для этого. В известном смысле здесь резон был: он уже человек зрелый и давно стоял на стороне Генриха, но Гонт главную надежду возлагал не на него, а на Херефорда, и, что было еще существеннее, против него решительно возражал Глостер, по мнению которого, Арундел и без того был слишком влиятельным. А кроме того, замки Арундела, откуда можно было нападать, находились значительно ближе к владениям Глостера, чем замки Херефорда. Вильям Глостер не был любителем воевать и, чтобы уберечь себя от этого, в отношениях со своими соседями проявлял осторожность.
К счастью, Херефорду и Арунделу не пришлось долго терпеть друг друга. Погода стояла хорошая, из Франции дул попутный ветер, несший аромат весны и соленые брызги, так что Генрих появился точно, как обещал.
Первое мая, приход весны. На мирной земле шумел народный праздник. Дамы и господа в своих лучших нарядах шли на мессу, затем выезжали на природу — не охотиться, а просто погулять; они срывали цветы, завтракали на траве и танцевали. Был выходной даже для крепостных, господа щедро оделяли их выпивкой и закуской; устанавливали «майское дерево» и вокруг него водили хороводы, на что одни священники смотрели милостиво, другие с осуждением отворачивались, а третьи в своих проповедях клеймили их как проявление язычества. Но Первомай оставался Первомаем, и все простые люди радовались приходу весны. Лорды милостиво улыбались, крепостные шли в лес, куда им в другое время разрешалось входить только за особую плату, и тащили оттуда охапками хворост и дрова для больших праздничных костров, которые будут гореть всю ночь. В их красном свете, отбросив всякое приличие, веселились подвыпившие и разошедшиеся господа, вместе со своими женами соизволившие досмотреть на древние крестьянские обычаи.
У Херефорда не было возможности веселиться на Первомае, но атмосфера праздника захватила его, поэтому, взбегая по трапу на корабль, чтобы приветствовать своего повелителя, он лучился радостью. Благодаря большей подвижности и меньшему чувству достоинства он несколько опередил Арундела, и когда помпезный джентльмен появился, Херефорд был уже поднят с колен и заключен в дружеские объятия.
— Милорд Арундел! — приветствовал его Генрих, протягивая руку для поцелуя.
Пожилому джентльмену было неловко преклонять колени, когда Херефорд стоял, дружески обнятый за плечи, и Генрих это заметил. Он жестом освободил Арундела от коленопреклонения: в королевских почестях он не нуждался, ему нужна была королевская власть.
— Для этого у нас будет время, Арундел, когда я получу корону. Ты хорошо выглядишь. Как твоя милая жена?
— В отличном здравии и наилучшем виде, сир, не дождется, чтобы приветствовать вас в нашем доме.
— А твоя, Роджер?
— Ха-ха, свою Элизабет я посадил под арест, милорд! Она слишком хороша, чтобы при вас оставлять ее без присмотра, и слишком хорошо разбирается в людях, чтобы устоять против вас. А вообще-то говоря, давно ее сам не видел. Был слегка занят вашими делами.
— Ну и репутацию ты мне создаешь! Как не стыдно! Хочешь, чтобы мои вассалы разбежались, боясь, что я стану соблазнять их жен? Уж не твою, Роджер, это точно. Рядом с твоей физиономией все остальные мужчины выглядят, как кроты.
— Если хоть раз увижу рыжего крота с веснушками, постригусь в монахи… или брошу пить вино.
Генрих шутливо стукнул Херефорда, отчего тот пошатнулся. Гость был ростом меньше своих приближенных, чуть ниже среднего, но шире в плечах. В восемнадцать лет его плотное квадратное тело с короткой, как у быка, шеей обрело полную мощь. Волосы имели рыжеватый оттенок, а лицо щедро усыпано веснушками. Подвижный рот, в улыбке открывающий крепкие зубы, несколько смягчал квадратный волевой подбородок, который выдавал жесткий характер. Но самыми заметными были глаза поверх ничем не примечательного носа. Небольшие, с короткими светлыми ресницами, они были такого яркого серого цвета, а взгляд их был столь пронзительным, что лишь самый тупой мог обмануться мягким и добродушным выражением лица. Конечно, совсем в добродушии Генриху отказать было нельзя, но в целом его характер был жесток. Увидев, что Херефорд охнул и побледнел от удара, он испугался:
— Боже мой, Роджер! Сделал тебе больно?
— Вы же сильны, как буйвол. А я ключицу сломал пару недель назад, она еще не совсем срослась. Ничего, не обращайте внимания.
— Сломал ключицу? Что за мальчишество! Небось лазал по деревьям или пьяный свалился с лошади?
— Милорд, — вмешался Арундел, шокированный и смущенный этим легким подтруниванием между королем и его вассалом, — нам следует сойти на берег.
Арунделу не нравилось и скромное одеяние Генриха, при том, что он сам и Херефорд были одеты значительно торжественнее. На королевиче были великолепные доспехи, но панталоны, верхнее платье и плащ — из грубой шерстяной ткани. Башмаки и пояс из отличной мягкой кожи не имели ни позолоты, ни украшений из камней и были изрядно поношены. Генрих сбежал на берег, рассмеялся, угодив в воду, сам выбрался, отказавшись от протянутых рук, и проворно вскочил на коня, также не обратив внимания на услужливо предложенную помощь взобраться в седло. Дорогой он беспрестанно смеялся и разговаривал с вельможами и сопровождающими военными, останавливался поговорить с празднующими крестьянами, объясняясь с ними при помощи жестов и через переводчика. «За два года ничуть не изменился, но что простительно мальчику в шестнадцать лет, негоже для мужчины, собравшегося на войну за престол», — хмурился Арундел.
Совсем другого Генриха увидел бы Арундел через несколько часов, если бы наблюдал его, когда Херефорд выставил ему свой счет: Генрих, когда требовалось, держался с большим достоинством. Он мог обаять и умел побеждать в спорах, так что Херефорду пришлось употребить всю свою настойчивость.
Херефорд и Генрих засиделись за бумагами до поздней ночи, когда погасли даже праздничные костры. Арундел, сидя в кресле, клевал носом и называл их сумасшедшими, а они, склонив светлые головы над столом, совершенно зарылись в карты и пергаменты с планами операций, путями снабжения и отхода, количеством живой силы и оружия, детальными сведениями о местности. Ни с чем подобным Арундел за долгие годы, проведенные в войнах, не встречался и никак не мог взять эти премудрости в толк, сколько те ему ни объясняли, говоря то хором, то каждый по отдельности.
— Пустая трата времени, — ворчал Арундел. — Давайте нападать и захватывать замки, где противник слабее и где нам удобнее. Мы его опустошим, и он сдастся.
— Согласен, — резко возражал Генрих. — Но вы заодно опустошите и страну. А я сюда пришел не развлекаться. Во-первых, я здесь, потому что имею право стать королем, а во-вторых, в стране должны быть власть и достаток. Какой смысл быть королем разоренного царства? Я желаю победить, но при этом пощадить страну, насколько это возможно, чтобы иметь что-то, чем можно было править.
Глава тринадцатая
Из замка Арундела Генрих со своими сопровождающими и Херефорд с маленьким отрядом направились на запад к Солсбери. Выехав вечером, они ехали всю ночь, как только могли быстро и бесшумно. Их было слишком мало, чтобы отбить преднамеренное нападение, и потому они старались не привлекать к себе внимание: в этой части страны было немало таких, кто ревностно поддерживал Стефана, и лучший подарок для них трудно было придумать. У Солсбери они получили подкрепление и двинулись на север. Херефорд предпочел бы передохнуть в Солсбери день, но Генрих, казалось, в трудах черпал свежие силы. Этот коротышка был неутомимым и неунывающим. Но в Девайзисе они все-таки остановились: Херефорд настоял на том, чтобы пообедать и сменить лошадей.
— Милорд, — уговаривал патрона Херефорд, — предлагая поторопиться, я не думал, что буду понят так буквально.
— А я и не тороплюсь особенно, Роджер, но где нечего делать, не вижу причин мешкать.
Херефорд сокрушенно рассмеялся:
— Два месяца без вас, и я все позабыл! Милорд, вы, кажется, можете обходиться без сна, но люди нуждаются в том, чтобы выспаться… и я тоже. А кроме того, если мы будем так гнать, мы прискачем в Шотландию вперед собственных курьеров. Давайте остановимся, я вам раздобуду бабца, чтоб вам не было скучно, а мы, слабосильные, тем временем пару часиков соснем.
— Вам не придется спать слишком долго, если на отдых отводишь то время, что я буду возиться с твоим бабцом. Кстати, Роджер, кажется, я не писал тебе, что у меня родился сын, Жеффри, славный мальчуган, хотя долго побыть с ним мне не пришлось.
— Вы назвали его в честь своего отца? — Херефорд не мог сдержать смеха. Все это ему казалось довольно диким.
— Да, ему бы это, наверное, понравилось, но я назвал ребенка, как это принято в нашей семье, именем для старшего сына. Я тоже должен был быть Жеффри, но нужно было показать Англии, что по линии матери я наследник Генриха Благочестивого.
Херефорд спать все-таки не пошел. Он воспользовался кратким отдыхом, чтобы продиктовать записку матери, полагая, что Элизабет еще в Честере. Мать он просил быть готовой хорошо занять «того, кто приедет со мной», и его сопровождение, указав своему посыльному доставить письмо как можно скорее, для чего щедро наделил его золотыми, чтобы тот в пути почаще менял лошадей и не задерживался на отдых. Письмо было всего в две строки, сухих и холодных, хотя и неумышленно. Сердиться на мать он уже перестал и в заботах и тревогах забыл о своем гневе. Столь же краткое послание пошло и к Вальтеру, в котором сообщалось, что к осаде замка Херефорд не вернется и что Вальтер должен продолжать действовать по плану, пока не получит особого уведомления. Под конец, размышляя, писать ли Элизабет в Честер или самому лорду Честеру, или же сделать это позднее из Херефорда, он уснул, уронив голову на руки.
"Рыцарская честь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Рыцарская честь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Рыцарская честь" друзьям в соцсетях.