Ирина Мазаева - Рыцари в ассортименте

– Не знаю... – задумалась Климка. – Я же за Костика сразу после университета выскочила. Он был моим одногодкой – такой же молодой и глупый. А уж какая у нас любовь была! Вся общага завидовала. Я его так любила, так любила, как вспомню, так до сих пор ножки подкашиваются... – Она мечтательно закатила глаза.

– И почему же вы развелись?

– Да вот, похоже, поэтому и развелись, что не было этого ощущения, что я за мужем, как за каменной стеной. Он как-то быстро из сказочного принца превратился во что-то несусветное. Гулянки, компании, домой под утро навеселе. Дома не то что гвоздик не забьет – чашку за собой не помоет. А я сразу превратилась в домохозяйку, вечно стирающую, моющую, варящую и вечно недовольную. Я еще училась, денег не хватало. Так и тянет сказать, что семейная лодка разбилась о быт. Но тут дело даже не в быте... Скорее в том, что, влюбившись, я как-то не поняла, что за человек-то рядом со мной, не разглядела. А ведь он изначально такой и был, Костик: раздолбай раздолбаем. Весело с ним было. Но с такими только веселиться и можно, а жить вместе – совершенно противопоказано.

– Неужели любовь все время уходит?.. – Милочка по-хозяйски налила себе еще чаю. – Почему я сейчас понемногу начинаю понимать Гошика? Помнишь, я рассказывала, он мне все время говорил, что любовь – это ерунда, любовь проходит, и что жениться нужно по расчету, а я кривилась? Но ведь нам уже не двадцать! У нас уже опыт за плечами, по морде мы, извиняюсь за выражение, уже получали не раз. В нашем возрасте уже сто сорок семь раз отмеришь, прежде чем отрезать. У меня ведь раньше расчет ассоциировался только с материальными выгодами. Будто если замуж по расчету – непременно за олигарха: этакая проституция оптом. И меня, естественно, коробило. А потом, общаясь с Гошиком, я поняла, что расчет состоит совсем не в этом. Смотрела я на мужчину рядом с собой и думала, думала. Я же видела все его недостатки? Видела. Я знаю, что исправить и перевоспитать никого невозможно? Знаю. Поэтому что остается?

– Прикинуть, сможешь ли ты их принять.

– Ах, Климка, как ты меня понимаешь. Именно. Прикинуть – а смогу ли я принять этого человека со всеми его недостатками? Вот это в первую очередь. А потом уже – все остальное. И квартира, и зарплата его, конечно, сыграли немаловажную роль. Я ведь, выходя замуж, чего хочу? Не вечного карнавала и прогулок под луной, а чувства защищенности, безопасности, уверенности в завтрашнем дне. Если у мужчины ни кола ни двора – что он может мне дать? А ведь мне детей рожать. А пока я беременна, пока кормлю грудью – я полностью беззащитна. Вот для этого-то мне и нужен мужчина.

Милочка прохаживалась по кухне от двери к окну и вещала, как птица Феникс. Причем скорее для себя самой, чем для Климки, которая все это знала. И не просто знала, а последние три года активно пыталась вдолбить Милочке в голову, но та не слушала. Пока сама не столкнулась. Климка курила, пила чай и поддакивала, где нужно.

– И что самое обидное? Не понимает он главного: на земле шесть миллиардов человек – и всем на него наплевать. Жизнь у нас такая: всем на всех плевать. А он со своими закидонами – знаешь, сколько я всего за год насмотрелась? – не видит, что я – единственный человек, которому до него действительно есть дело. Понимаешь? Мне есть до него дело. Я ведь его понимаю. Я сама такая же была. Почему была? И есть. Я ведь тоже боюсь... Знаешь, чего я хочу, помимо того, чтобы выйти за него замуж? Я хочу, чтобы он был счастлив. Да, да, именно так. Я хочу, чтобы эта подлая свихнувшаяся скотина была счастлива. Чтобы она летала на крыльях от счастья. Бежала домой, как наскипидаренная. Радовалась каждому моменту нашей совместной жизни. И я готова все для этого сделать, – и печально исправилась: – Была готова.

Милочка неожиданно остановилась и задала Климентьевой вопрос:

– А что мне теперь делать?

– В смысле? – не поняла Климка.

– Звонить ему? Как бы так что-нибудь сделать, чтобы он снова пусть не захотел на мне жениться, хотя бы увидеть его, узнать, как он? А потом и женился. Кто еще сможет составить его счастье? Слушай, Климентьева, ведь куча женщин как-то так охмуряет мужиков, что они не успевают оглянуться, а у них уже кольцо на пальце и штамп в паспорте? Я так не хочу терять Гошика...

– А вот тут начинается самое интересное. Милка, радость моя, если ты хочешь, чтобы все было по-настоящему...

– Хочу, хочу по-настоящему, без фальши.

– Если ты хочешь, чтобы все было, так сказать, идеально, то нужно просто тупо ждать. Поверь моему опыту как человека и как профессионального психолога: ничего хорошего не получается из брака, когда инициатором выступает женщина. Создать семью – волевое решение мужчины. Он должен созреть. Он должен решиться. Суть-то в чем? Женщина – любит, мужчина – берет ответственность. Если он не взял ее в самом начале, а его просто, как ты говоришь, охмурили, и проснулся он с кольцом и штампом – ничего женщина от него больше не получит. Если мужчина сразу не взял ответственность, то позже он уж точно ее не возьмет. И никакого чувства защищенности, безопасности и уверенности в будущем. Будет, как мой Костик, гулять, развлекаться, приходить домой за полночь и требовать ужин. Охмурить-то, конечно, кого угодно можно, но нужно ли тебе это?

– Не нужно, – печально согласилась Милочка. – Но он мне нужен... – И она снова раскисла. – Он мне нужен, мне его не хватает, мне пло-о-охо...

Милочке действительно было плохо. За последние дни она два раза пропустила солярий и три раза – фитнес. Она пролила кофе на глянцевые журналы и два раза перечитала «Поющие в терновнике». Она три раза решалась завести болонку, как и положено одинокой старой деве. А вчера – о ужас! – она даже не стала краситься. Выглядела Милочка на свои тридцать.

Климка, конечно, все это видела и понимала. Но что поделать, все, что она могла предложить, – это душещипательные беседы. Так уж устроен мир: как бы ты ни хотел помочь своему ближнему облегчить боль, ты же не волшебник, ты – только учишься...

– Ну, мать, что-то ты совсем раскисла. – Климка обняла Милочку, потрепала по волосам. – Ну зачем он тебе нужен – с такими тараканами в голове? Если уж он так боится близости, у него будет постоянная фобия, что ты его держишь, привязываешь и тому подобное. Понятно, что это он сам привязывается к тебе, сам до смерти боится, что ты его бросишь, предашь, изменишь ему. Но бороться он будет не со своей привязчивостью, а с тобой.

– Со мной? – всхлипнула Милочка. – Как он будет со мной бороться?

– Просто, – пожала плечами Климка. – Они всегда борются одним способом: изменяют.

– Он мне будет изменять?

– И еще как! Прикинь, он бы позвонил тебе на следующий день, как ни в чем не бывало, вы бы отнесли документы в ЗАГС, поженились, ты бы переехала к нему. А тараканы-то у него в голове остались! Ты бы расслабилась за своей каменной стеной, а стена в самый ответственный момент – когда тебе жизненно необходимо на нее опереться – решала бы вдруг, что ты ее держишь, и сматывалась с друзьями на рыбалку.

– Гошик не любит рыбалку...

– Тем хуже. Значит, он будет убегать к двадцатилетней нимфетке и заниматься с ней сексом в извращенной форме, чтобы стереть твой светлый образ из своей головы и сердца хотя бы на время.

– О ужас! – всплеснула руками Милочка, представив себе Гошика, истерично удирающего к нимфетке.

– А почему нет? Если у мужика есть проблемы перед свадьбой, после свадьбы они только обострятся.

– Но я не хочу, чтобы он мне изменял!

– А что делать? Интимофобия лечится долго и трудно, а положительный результат наступает только в половине случаев. Это такая рулетка: повезет – не повезет. И вообще, это не факт, что он согласится на лечение. Ты же сама говорила, что он кричал: «Не лезь мне в душу! Свои проблемы я решаю сам!» А сам он эту проблему никогда не решит, хотя бы потому, что не хочет признать, что она у него есть. Поэтому выйди ты за него замуж, гвоздики, конечно, у тебя были бы все забиты, но мужа бы дома вечно не было – прыгал бы из одной постели в другую, возвращался бы с запахом других женщин. А поскольку занимался бы он с ними именно извращенными видами секса, то и пахло бы...

– Замолчи! – взмолилась Милочка. – Меня сейчас стошнит! Фу, какая пакость! Я больше слышать не хочу о Гошике! Все, его не существует! Он мерзкий, противный, гнусный шизоид.

С этими словами Милочка встала, подошла к зеркалу в коридоре и поправила прическу.

– Я – самая обаятельная и привлекательная, – сказала она, пристально глядя в глаза своему отражению. – Мне двадцать три года. Я хочу замуж за достойного мужчину, и я выйду замуж за достойного мужчину. Который полюбит меня и возьмет за меня ответственность. У меня все будет хорошо.

– Вот это хорошо, вот это правильно! – обрадовалась Климка.

Волевым усилием Милочка запретила себе думать о Гошике. Оставалось всего ничего – избавиться от депрессии. Впрочем, Милочка, в последние десять лет имеющая под рукой своего собственного психиатра-психолога, знала все правила выхода из подобного состояния, которыми тут же и решила воспользоваться.

Сначала следовало разобраться с агрессией по отношению к Гошику и перестать его ненавидеть. Для чего нужно было, во-первых, признать, что ненависть к людям, которые тебя не понимают, обидели или причинили вред – это нормально. Каждый человек такой, какой он есть. Как говорится, по образу и подобию. Вряд ли, делая предложение Милочке, Гошик имел в голове коварные планы приручить ее, а потом гнусно кинуть. А если все это было сделано не специально, то и ненавидеть его не за что.

Во-вторых, нужно было куда-то сбросить отрицательную энергию. Например, записаться в фитнес-центре на курс кик-боксинга, что Милочка и сделала. А однажды, когда тошнотворная мысль о Гошике и нимфетках неизвестно как, но все-таки проникла ей в голову и Милочка почувствовала такую ненависть, что ее чуть было не разорвало, как хомячка, она изо всех сил швырнула в стенку кружку, которую он ей подарил. И ей стало легче.