Ольга Егер - Рыцари ее мурлычества (СИ)

Они синхронно кивнули. В преданности другу (как бы смешно это сейчас ни звучало) Йорика я не сомневалась. А вот Света…

— Тогда что между вами?

— Кис, мы просто… — Почесал колючий подбородок Йорик, стеснительно улыбаясь. — Знаешь, такое случается: вроде бы все ничего, а промелькнула искра, и уже ничего с собой поделать не можешь. Мы сначала сидели в парке, разговаривали о Васе, а потом… поцеловались.

— Я не знаю, как так получилось. — Вставила в свою защиту Света, о которой я была лучшего мнения до сегодня.

— Это притяжение росло, росло и вот… — парень развел руками, показывая на кровать.

— В общем, я ничего не скажу Васе. Пусть ваши скелеты остаются в ваших шкафах. В моих места нет. Но Света, определись, что тебе от него надо! Одна ошибка, о которой знают трое, может стереться из памяти и истории… О ней никто не узнает. Если ты сможешь после этого смотреть ему в глаза и быть нормальной женой! Хотя я… сомневаюсь, что у вас получится что-то.

Я собралась уходить. Остановилась в коридоре, не забыв поведать Йорику:

— А в тебе, Яр, я очень разочарована!

Второй идеал друга, наглядный пример честности, пример для подражания, дал трещину. Праведники тоже имеют не один камень за душой и штук десять скелетов в укромном местечке, а сколько демонов кроется в их душе!

Лучший способ забыть о проблемах — оставить их и уехать. Мы так и поступили. Собрали вещи, заказали автобус и укатили в горы. Вот только проблемы, смотрели мне в спину. Две, стыдливо потупив взгляд, две глядели прямо в упор.

Лысый, Вася и Лева, разряжали атмосферу как могли: анекдоты, песни. Но путь до Святогорья был не близок, анекдоты иссякали, а нервы — они ведь не железные. Водитель тоже внес свою лепту в развлекательные мероприятия — добираясь до места отдыха, мы прослушали альбом Михаила Круга раз шестнадцать. Я заучила слова наизусть и тихо ненавидела шансон, придя к выводу, что если услышу хоть один трек на бис, перегрызу провода проигрывателя собственными зубами. Когда водитель потянулся к магнитофону, я щелкнула челюстями от досады, понимая, что, откусив ему руку, мы потеряем извозчика, и до места назначения придется топать ножками!

Стемнело. Сумки наши с продуктами и вещами стояли в проходах между сидениями. На них сверху улегся Фима, чтобы было удобнее общаться. Однако в то время как друзья рассказывали анекдоты, я слышала чавканье, которое стихало в перерывах между смехом.

— Фима, ты что-то жуешь? — на всякий случай спросил Вася, тоже прислушавшись.

— Нет, — отозвался он из темноты.

— Если там не будет хватать колбасы, тебе каюк! — предупредил Лысый.

И тут водитель решил пролить свет на происходящее — внезапно включил лампочку в салоне. Фима так и застыл с недоеденным куском сардельки в зубах. Впрочем, мясной деликатес мигом исчез у него во рту.

— Все! Выключайте свет, сейчас мы будем делать колбасу из него! — выкрикнул Йорик. Началась суматоха. Под дикий ржачь парни отлупили Мировое Зло по заднице.

Шутки шутками, но за ними последовали ужастики. Рассказывал их Лысый! Еще и так рассказывал, что волосы дыбом становились, а Зло перестало подтачивать наш запас продовольствий. Даже водитель заслушался и выключил Круга.

— Машина свернула на дорогу, а там как раз маньяк подоспел. Такой, дядька с топором, вроде бы шел мимо, домой, дрова рубить. Но он взял и зарубал, сначала водителя, потом всех, кто сидел в автобусе…

И повисла полная тишина. Благодарный слушатель в лице водителя из-за рассказа пропустил поворот и только в финале понял, что мы заблудились. А на дворе темно и поздно, спрашивать дорогу было не у кого. Мы вглядывались в улицы, надеясь найти хоть одного проводника. И вдруг… Мужик! Один! На дороге! Среди ночи! С топором!

Наш водитель проезжает мимо со словами: «Ну, его к черту!»

В детский лагерь мы приехали часов в десять вечера. Нас встретил знакомый Лысого и проводил в сушилку, где мы должны были жить ближайшие три дня. Кроме нас и сторожа на территории больше никого не было. Сушилка — это одна комната с большой теплой печью. Мы разложили матрасы на полу, расстелились, бросили вещи. Лысый растопил печь, и все легли спать. В основном по парам. Так как я обиделась на Йорика и Свету, не разговаривала с Олькой и Фимой, а Аллу терпеть не могла, то ходила за Глебом, как привязанная. Спать легла, естественно рядом с ним. Но он же храпел!

А еще ночью пошел дождь. Я смотрела на ветки, напоминающие жуткие ручищи, тянущиеся к окну, и мне такое мерещилось!..

Глеб с его дурацкими ужастиками!.. Я никак не могла уснуть. На дворе, как на зло, не на шутку разыгралась гроза. Сверкали молнии. Все сотрясалось от грома. А в доме все спали, как убитые. Мои глюки усилились.

После очередного видения, я не выдержала, замоталась в плед и побрела к Йорику. Друг спал. Крепко. Я замерла в нерешительности: будить его или нет. А он решил перевернуться на другой бок, и…

В общем, момент, когда он раскрыл глаза, совпал с очередной молнией. Меня парень увидел в самом благоприятном для ночных кошмаров свете. Ну, аки смерть костлявая…

— Аааа! — заорал дурным голосом Йорик, пробудив всех, кто мирно храпел в комнате.

— Где? — оглянулась я, боясь увидеть маньяка с окровавленным ножом.

— Алиска, ты что ли? — присмотрелся ко мне товарищ.

— Чего бродишь среди ночи? — злобно поинтересовался Вася, я запустила в него тапкой.

— Сопи себе в стеночку! — рявкнула я и, вернувшись к разговору с Яриком, шаркнула ножкой. — А можно я с тобой спать буду?

— Страшно? — понял друг.

— Да нет, просто…

Не успела договорить, как Лысый решил проверить мою храбрость и бросил на меня паука. Я орала громче Йорика, а потом лупила пледом парня, обещая начистить ему череп наждачкой.

— Все, Киса, успокойся, — утихомирил меня Вася, когда Лысый забился в угол и просил пощады.

Я обернулась. Йорик откинул свое одеяло, предлагая лечь рядом с ним. Я юркнула к нему под бок и, прижавшись, мирно уснула, забыв об обидах.

— Ты еще такая маленькая! — услышала обидное замечание от него.

— Зато ты взрослый, большой и теплый! — пробурчала я, перечислив все его достоинства, как телогрейки, а не парня.

Сначала я не могла согреться, а потом наоборот, мне стало очень жарко. Потому мой плед частично оказался на матрасе Левы. Я приоткрыла один глаз. В комнате все еще досматривали сны. Парень лежал меньше, чем в метре от меня, и моя рука как раз преодолевала часть этого расстояния, поскольку лежала под пледом, где-то посередине (я ночью ворочаюсь и не удивительно, если Йорик проснется, обнаружив мою ногу у себя на пузе). Я снова зажмурилась. Мне почему-то очень захотелось, чтобы Лев взял меня за руку.

Я чувствовала, как от явного сильного желания нагреваются мои пальцы, ведь рука Лёвы находилась в сантиметре от моей, на виду. Я не шевелилась. Надеялась. Ждала. Но ничего не произошло ни минутой спустя, ни двумя минутами позже. Лишь, когда прошло долгих и мучительных пять минут, и моя голова уже закипала от мысли: «Почему он так далеко?!» — Лев, как бы незаметно просунул руку ко мне под плед и положил ладошку поверх моей. Сквозь прищур, из-под ресниц посмотрела на него. Он улыбался. А мне стало так хорошо, что я решила подольше притворяться спящей. Но как такое возможно, если кроме нас в помещении присутствовало еще семь человек? И один из них был очень буйным…

— Подъём! — заорал мне в самое ухо Йорик, сбросив с пуза мою ногу ради того, чтобы ухватиться и потянуть за нее. Таким образом он стащил меня с матраса в центр комнаты. — Она твоя!

И передал Лысому. А тот поволок на улицу, надеясь приучить меня к утренней гимнастике, и принятию ледяного душа. Лысый вообще относился ко мне, как тренер к любимому чемпиону национальной сборной: верил в мои силы искренне, заставлял работать над собой и иногда намеревался поставить в угол, коленями на гречку, явно, чтобы взрастить во мне волю к победе. Я отказывалась становиться гладиатором, сбежала, как только парень набрал холодную воду и вылил ее на себя.

Взяв все принадлежности для гигиены, я пошла к рукомойникам. Олька шла за мной. Мне от этого было некомфортно — идти вот так на расстоянии, чувствовать ее укоряющий взгляд и ничего не говорить, играя в обиду.

Чистя зубы, мы поглядывали друг на друга, стараясь скорее справиться и быстрее разойтись. Потому я, сложив щетку и пасту обратно в сумочку, поторопилась уйти. Но приостановилась около полуразваленного забора. Встала беззастенчиво таращась на целующихся Леву и Аллу. Они, конечно, нашли где зажиматься — за общим туалетом. Его руки скользили под ее футболкой сначала спереди, потом сзади.

— Как думаешь, — озадачилась Оля, встав рядом. — Что он на ней ищет?

— Грудь! — без единой капли сомнений выпалила я. — Видишь, там, где она должна быть не обнаружил и теперь…

— Подумал, что она грудь на спине прячет? — хихикнула Олька. Я тоже рассмеялась, но пришла в себя, вспомнив, что мы таки не общаемся. Ушла к домику. Хотя, если честно, после этого короткого разговора на сердце масло пролили, смягчив его.

До прогулки по Святогорью, мы с Лысым совершили разведку. Вышли из лагеря в поисках приличного продуктового магазина. Бродили долго, шли через лес, и я, откровенно, начала считать, что обратно уже не вернусь, а умру прямо здесь — неведомо где, на какой-то поляне. Лысый шагал молча, ухмыляясь чему-то своему. Иногда он, в качестве издевательства, ловил меня в захват (зажав мою голову подмышкой) и трепал волосы. Я визжала и пыталась удрать. В результате, брела за его спиной, чтобы он не издевался надо мной. А при первом же обороте головы, выбирала дерево, на которое смогу забраться.