Но на самом деле господа-квнщики сами по себе были личностями азартными и уже спустя пять минут нашли новый повод отыграться — «Дурак под желание». Я тоже присоединилась только по той причине, что репетировать в полдевятого вечера было издевательством над моей измотанной личностью.

— Кис, — заговорил Гоша (это второй вербовщик). — А тебе идет этот бутерброд!

Я чуть не подавилась. Остальные просто ржали, не стесняясь.

— А ты умеешь делать комплименты! — хмыкнула я и отсела от этого извращенца… к другому. К Эдику. Он с деловитым видом рассматривал собственные карты. Мне стало интересно, что ж в них такого хорошего.

— Не подсматривай! — поймал меня на шпионаже он.

— А я не… — заикнулась, и тут же перевела тему разговора. На запястье парня, из-под многочисленных браслетов, виднелись шрамы. — Это что у тебя?

Он огляделся, не слышал ли кто моего вопроса, потом посмотрел на меня взглядом полным ярости. Сказал: «Это от несчастной любви…», и отвернулся. Честно — я поверила. Сразу подумалось, что и причина перевода — те страшные шрамы, скрытые браслетами и загадочная любовь. Теперь Эдуард стал для меня личностью интересной.

— Киса! — отвлек меня от разглядывания соседа Витя. — Ходи!

Я быстро вышла из игры и продолжила уминать бутерброды. Капитан и Эдик остались один на один. Долго что-то хитрили, но новичку, как выяснилось, не везло не только в любви, но и в карточных играх. Он продул под чистую.

— Я даже придумал тебе крутое желание! — приплясывал Витя.

— Выйти на балкон и прокукарекать? — сомневался в развитости фантазии нашего сценариста проигравший.

— Нет! Целуй Кису! — выдал капитан.

Я второй раз за вечер подавилась бутербродом, решив, что пора садиться на диету и есть то, что не застрянет в горле.

— Давай я прокукарекаю! — предложил Эдик, наотрез отказываясь меня целовать. Я поддерживала его в стремлении выйти на балкон, даже внесла поправку: «Пусть кукарекает голым!»

— Что вы как маленькие! Взрослые люди же. — Взывал к нашей совести Витя, остальные подначивали: «Не бойся, Киса! Давай, Эд!».

Эдуард повернулся ко мне. Поймал мой ошарашено-испуганный взгляд и замер. Мне казалось, что на меня смотрит большая змея и гипнотизирует. Вокруг все стихло. Ребята ждали. Я тоже… Ждала, когда надо будет уносить ноги. В моих планах было уползти, как только, парень сделает ко мне хоть одно телодвижение. Но когда он приблизился, я спасовала и осталась сидеть на месте, как вкопанная. Его лицо было близко, рядом с моим. Я затаила дыхание. Однако парень резко сменил курс и его мягкие, приятные и вовсе не слюнявые губы прикоснулись к моей щеке. По коже пробежал легкий холодок, а следом за ним жар. Сердце почему-то очень больно билось внутри, как язычок колокола, а звук отдавался в ушах, раздражая барабанные перепонки. И на фоне собственного сердцебиения я слышала его едва уловимое дыхание.

— Как целомудренно! — подшучивали над нами ребята.

— Ты не уточнял как мне ее целовать, — усмехнулся Эдик.

На меня никто не обращал внимание. И хорошо. Ведь я не могла прийти в себя.


Под утро мы попрощались с капитаном, оставив его одного, высыпаться перед рабочим днем. Но как можно избавиться от усталости за три часа? Я надеялась, что желающих купить нижнее белье среди зимы будет не слишком много, а значит, смогу выспаться на работе. К тому же, я рассчитывала немного подремать в трамвае… Но не судилось. Эдуард ехал со мной в одном транспорте. И сел, как назло, позади меня. Парень читал книгу. А я не могла позволить ему вот так просто наслаждаться чтением.

— Про шрамы — это правда? — не оборачиваясь, спросила я.

Его отражение в стекле выглядело уставшим и печальным. Даже мудрым в какой-то степени.

— Да. — Ответил парень. — Одна бессердечная девушка сказала, что я ей не нужен.

— И ты из-за какой-то девки резал вены? — я даже повернулась, чтобы смотреть ему в лицо.

— Нет. — Продолжил отвечать на провокации Эдик, но теперь сосредоточил взгляд на страницах книги. — Почему тебе так интересно? Ты же меня терпеть не можешь!

— А я все еще размышляю, поменять свое мнение о тебе или нет — дальше ненавидеть.

Он никак не отреагировал. Уставился в книгу.

— Не только из-за девушки. Много всего накопилось, а она… была последней каплей. — Рассказал Эдик после продолжительной паузы. Ему не особо хотелось делиться именно со мной самым сокровенным, что пряталось в темноте души. Тем не менее, он раскрылся перед истеричной однокурсницей. — Мать умерла от рака. Это была тяжелая смерть. Она болела два года. Ей сделали несколько операций и почти полностью удалили желудок. Она не ела, спала мало и быстро выматывалась. Похудела. Стала похожа на скелет, обтянутый костями. А когда хоронили, гроб оказался слишком большим. Отец сорвался. Пил. Влез в долги. Нам постоянно звонили коллекторские конторы, требовали денег, грозили отобрать дом. Иногда нечего было есть. Даже на проезд денег не было. Я учился на втором курсе тогда. Устроился на работу. Но сколько бы денег не приносил, они исчезали. Я не видел жизни. Приходил с учебы, шел на работу. С работы приходил и ложился спать. Даже если в холодильнике что-то было, я просто не мог до него дойти, чтобы поесть. Лера тогда была для меня единственным, человеком ради которого я жил. Мне было достаточно прийти к ней и уснуть рядом. Если бы не она, я бы свихнулся. Правда, когда она сказала, что больше так не может, я действительно…

— Подумал, что все можно закончить только одним путем? — перебила парня я. — Ведь так легче. Один надрез и проблемы больше тебя не касаются.

— Да. — Кивнул он. — В отличие от других, я точно знал, как резать вены… Но в отличие от тех других суицидников, мне повезло жить по соседству с врачом. А ему дверь открыл невменяемый по синьке отец. Так я попал в больницу… И там же мне объяснили, что умереть — наилегчайший способ, а остаться жить и бороться — сложный, для смельчаков. Я решил, что я не трус.

Я молчала, переваривая жуткую историю и пытаясь проглотить, застрявший в горле комок. У меня фантазия очень развита, потому все озвученные сюжеты мигом ожили в голове, и скользили медленно мрачными картинками перед глазами.

— О чем думаешь? — отвлек меня Эдик. Наверное, он был готов к словам утешения или чему-то вроде: «У тебя, что и белый билет есть? Ты лежал в психушке? Как тебя док только выпустил!». Однако разочаровался.

— У меня есть друг, у которого тоже не все сладко в жизни. — Заговорила я, глядя на собственное отражение. — Родителям он не нужен. Мать бросила, отец завел новую семью. Живет сам. Работает и учится. Интересно, задумывался ли он когда-нибудь, хоть на минуту о суициде?

И в голове тут же мелькнула картинка: Ярослав в ванной, полной крови. Захотелось закричать во весь голос, остановить ведение. Но я до боли прикусила губу.

— Надеюсь, что ему в голову такое не приходило. У него же есть мы! А ты как справился?

— В больнице есть много времени все обдумать. — Пожал плечами Эдик. — Домой возвращаться я не собирался. Смысл? Отец ни разу не пришел меня навестить. Зато в институте пошли на уступки. Дали академку. Потом я забрал документы, переехал сюда к бабушке и перевелся к вам. У бабушки старый друг в деканате…

Я рассмеялась.

— Наши сплетницы в чем-то были правы! А что ты читаешь?

Теперь смеялся он. Отвернул мягкую обложку и показал название книги: «Алиса в стране чудес».

— Гениальный пример детского мышления. А еще — смены сна. — Объяснял Эдик.

Когда он вышел на своей остановке, то я прощалась с ним вовсе не как с нариком, бесящим меня одним только своим видом. Эдуард был хорошим, сильным и в тоже время, слабым. Его хотелось защитить.

Сойти с ума от желания

Насколько бы ни была крепкой дружба, а когда появляется «любимый человек» от друзей и семьи ты отдаляешься. Этот новый в твоем мире персонаж, он как террорист, захватывает тебя и уводит от демонов и ангелов, чтобы вселить в тебя новые переживания, страдания и счастье. Артем отнял меня у братцев. Я перестала ходить с ними на футбол, пропустила два матча по баскетболу без угрызений совести, предпочитая гулять со своим парнем. Наверное, все ссоры у нас случались лишь по причине возрастающей страсти. Сама не понимаю, как такое приключилось. Я никогда не была настолько поглощена другим человеком. Только оглядываясь назад, я понимаю, что почти исчезла. Я стала другой. Моя спесь, мои силы, мои стремления пропали, а вместо них остались только желания и образ мужчины, рядом с которым мне хотелось быть.

Мы гуляли по улице. Был декабрь. Прогноз погоды обещал снег, как всегда забыв предупредить, в каком конкретно районе он выпадет. В нашем, например, было сухо. А тот снежок, который выпал в других районах города почему-то растаял. Но, наконец, похолодало, и я ждала настоящей, красивой зимней сказки. Долгожданный снег срывался с темного неба и сыпался пушистой трухой. Правда, вопреки ожиданиям таял, не долетая до земли. Я злилась на него за такую скорую кончину!

Артем оделся как пижон на свидание: в легкое осеннее короткое пальто, пайту и джинсы. Я перед выходом смотрела прогноз погоды и точно знала, что будет холодно, потому одела дутую теплую желтую куртку, намотала длинный белый шарф на шее и обула удобные ботинки. В общем, я чувствовала себя очень хорошо, в то время как мой парень цокал зубами и притворялся, что ему тоже вполне комфортно при минус пяти. Так и подмывало спросить: «Тепло ль тебе молодец, тепло ль тебе синий?»

— Терпеть не могу зиму! — выдал он дрожащими бледными губами.

Я ждала, когда он выпалит признание: «Замерз, как собака!».

— Почему? — ехидно спросила я, но услышала совершенно неожиданное.