— Не беси ее, маленькая! — положил руку мне на плечо друг, искренне посмеиваясь над моими подростковыми проблемами. — Радуйся, что она у тебя такая.

— Психованная? — уточнила я. — Сомнительная радость, знаешь ли!

— А хорошо, когда о тебе вообще не помнят или считают автоответчиком, потому что отец не берет трубку?

Тут поспорить с ним было нельзя.

— Лучше бы она третировала меня из-за уборки, того, где я и с кем ночевал. А она… — Хмыкнул парень. — Твоя звонила мне, пока ты отлучалась и просила присмотреть за тобой. Даже с днем рождения поздравила. Вот почему: твоя мама меня поздравила и помнит, когда я родился, и даже во сколько, а моя — нет?

На самом деле я радовалась за свою мать, что она у меня такая, какая есть, со всеми ее недостатками и чрезмерной любовью. И мне было стыдно за это перед Йориком, которому не так повезло с родителями. Хотя дядя Сережа о сыне переживал, регулярно звонил и предлагал финансово помочь. Но Ярослав всегда был самостоятельным и очень гордым. А что сказать о его матери?.. Она выскочила замуж по залету. Причем забеременев, не знала, как поступить и просила свою младшую сестру попрыгать ей по животу — надеялась спровоцировать выкидышь, чтобы никому не сознаваться в беременности. Да только, чтобы она не делала, а ребенок упорно хватался за жизнь. В итоге, отец схватил ее за руку и потащил к тому, с кем она гуляла. Так был создан непрочный союз, в котором и появился Йорик. Бабушка и дедушка обожали внука, всяческие его опекали и квартиру, собственно, они его в наследство оформили — ему и дяде Сереже.

После развода Яр на маму вообще перестал реагировать. Она попросту бросила его, разбив детское сердце.

Откуда мне известно все перечисленное? Друг рассказал. А он в свою очередь подслушал диалог отца с новой женой, когда тот рассказывал о бывшей.

Вот такая печальная история.

Подходя к дому, я остановила Йорика и прижалась к нему, крепко обняв. Мне хотелось, чтобы этим вечером он перестал быть одиноким, чтобы понял, насколько дорог и желанен в этом мире.

— Не хочу, чтобы ты думал, будто никому не нужен. — Говорила я. — Я рада тому, что ты появился на свет и есть в моей жизни. А если ты оглянешься, то увидишь еще четверых людей, кто нуждается в тебе и ценит тебя, кто будет расспрашивать тебя о здоровье, таскать лекарства или наоборот с удовольствием вместе с тобой посадит печень…

Йорик медленно повернул голову, заметив парней. Те стояли у подъезда, размахивали бутылками пива, зазывая нас подняться и преступить к трапезе. У двери уже дожидался своего хозяина подарок — приставка, которую мои братцы облюбовали однажды в магазине. Коварные ребята подарок дарили с расчетом на то, что и сами смогут, придя в гости, сыграть пару партий в гонки или стрелялки.


Приставку подключили. С долгими спорами и препирательствами, куда втыкать провода и т. д. Читать инструкцию все ленились. Но потом я достала эту бумагу, Леву назначила главным подключающим и мы быстро справились с задачей. Только сыграть не успели. Парни на радостях даже Йорика не пустили. Но он не обижался. Обижалась я и несколько раз приходилось буквально за уши оттягивать парней от экрана телека и отбирать джойстики. Нам с Лысым нравилось пользоваться пистолетами вместо джойстиков, и мы с удовольствием проявляли меткость, пока другим наши стрелковые соревнования не надоедали.

Однокомнатная квартира полнилась шумом и смехом, музыкой. А потом на минуту все стихло. Мы сидели на полу за импровизированной скатертью-самобранкой. Первым поднялся Василий и гордо воздел вверх пластиковый стакан.

— Выпьем за родителей. — Сказал он, подпортив тостом настроение, особенно Ярослава. Его отец еще проявил благоразумие и позвонил, передав поздравления не только от себя, но и от младшего брата, и мачехи. А вот мать…

— За тех, кому мы не нужны! — Поддержал его именинник.

— За тех, кто далеко от нас! — Тоже предложил Лысый. Его родители давно переехали заграницу. Он же остался. Сначала под предлогом доучиться, а потом просто — чтобы не расставаться с нами. Хотя за пределами нашей Родины у него было бы больше шансов стать успешным, ни в чем не нуждающимся.

— За тех, кто выгнал нас! — подоспел Ефим из кухни с пополнением спиртного и тут же объяснил. — Меня вычеркнули из завещания окончательно и бесповоротно. Так что я откладываю на собственную пенсию… Если доживу до нее. Надо было тебе, Киса, выходить за меня замуж!

— За тех, кто дал нам жизнь! — Подвел черту Лева своими словами и мы выпили.

— И за тех, кто рядом! — подмигнул мне Йорик, снова плеснув в стакан водки.

— За Кису! — прокричал Фима.

— Почему за меня? Он имел в виду всех нас. — Возмутилась я, покраснев.

— Нет, Кисонька, — приобняло меня Мировое Зло. — Тебя. Потому что только ты живешь через стену!

В тот день мне позволили немного спиртного… И еще немного. Потом вообще перестали следить за тем, сколько и кому наливают. Главное было подставлять стакан в нужный момент. В результате порог собственной квартиры я преодолевала ползком. Мама встречала со шлангой в руках. Бить меня было бесполезно, вычитывать тоже, но мама попробовала. Не лупила, зато мозг прочистила!

— Друзья тебе дороже родителей! А чему они тебя научили?! Как пить правильно? Или как довести родную мать до инфаркта??? Ну что тебе дома не сидится? Что ты все лазаешь неизвестно где! — причитала она и перешла к более неприятным словам.

Я слушала в пол уха. Мне хотелось сказать ей сейчас:

«Извини меня! Мамочка, я понимаю, как ты волнуешься. Знаю, что ты любишь меня. Я тоже тебя люблю! Но сегодня я нужна была Йорику, потому что у него нет такой мамы, как ты: доброй, заботливой, любящей, мудрой!»

Но что-то мешало. Возможно алкоголь или же стыд, зажатость в проявлении подобных чувств. По прошествии лет, я жалею, что не произнесла тех слов. Тогда я просто упала на кровать и уснула, а могла бы рассказать маме, как ценю ее и насколько горжусь тем, что она — сильная и терпит меня, мои выходки и все, что только валится на ее плечи.

Подальше от города

Все семьи отличаются. У Йорика ее почти не было. Фима недавно ее потерял, а Вася жил на съемной квартире и к своим родным ездил крайне редко. Лишь Лева и я могли похвастаться проживанием в родительском гнезде. Но нам иногда с мамой и папой в доме было тесно.

— Сколько можно! Я работаю, работаю, и никакой помощи! — кричала мама в свое удовольствие. Она пришла домой и увидела, что кровать не так застелена. Сначала я пыталась перестелить. Даже Фима пришел на помощь. В общем-то он пришел поесть, но попал под раздачу. В итоге мы вдвоем линейками заправляли и ровняли одеяла и подушки.

«Как в армии!» — смеялся, но очень тихо, товарищ боясь получить три наряда вне очереди от полковника мамы.

Как бы мы ни старались, а все равно не освоили сложнейшее мастерство заправления кровати. Фима быстро сбежал, сказал, что у него еще мастер-класс по мытью посуды, и он очень на него торопится. Оставшись с домашним тираном наедине, я избрала тактику «Дай маме выговориться». Но проблема в том, что она говорила и как.

— Мало я тебя в детстве лупила! Гордая она, видите ли! Ни хрена не умеет! Вот свалюсь с ног, в больницу попаду, и никто тебе институт оплачивать не будет! — говорила она.

— Начнем с того, что институт оплачиваю я сама. — Не выдержала я. — Во-вторых, у меня сегодня выходной! Я также устаю, как и ты. И вообще, Мам! Если на работе у тебя проблемы, домой то ты чего их несешь и на мне срываешься? — чудом не наговорив глупостей, собралась быстро и ушла к Васе, пока мама не придумала, чем ответить. Но и там мне пришлось заниматься уборкой.

— Почему я должна и здесь в Золушку играть? — задавалась чисто риторическим вопросом я, натирая пол до блеска. Я уже разложила вещи, вытерла пыль, поставила стирку.

— Потому что ты проиграла мне в карты одно желание. Теперь его исполняешь! — ответил мне Вася. Он сидел на диване и читал газету. — Вот ты знала, что доллар снова упал.

— Пусть, кто уронил, тот и поднимает! — ворчала я, выкручивая тряпку. Потом упала на диван рядом с парнем и закинула ноги поверх его газеты. — Все! Я устала.

— Может чай? — спросил Вася. Я кивнула, а он уточнил. — Я говорю, может, сходишь, чайник поставишь?

— Эксплуататор! — обиделась я.

Раздался звонок в двери. Я сразу предупредила, что швейцаром подрабатывать не собираюсь! Моему рабовладельцу пришлось поднимать священный зад и шаркать тапками по полу до входной двери. Как выяснилось, к нам пожаловали другие братцы — Йорик, Лысый, Лева. А вместе с ними — самое большое разочарование — Малый! То есть сводный младший брат Ярослава, по кличке Малый. Я его терпеть не могла! Парни слишком его любили, баловали, а обо мне забывали.

Чи не золотой ребенок! Севе было 9-ть. Его период созревания начался очень рано и парни ему во всем потакали: они могли часами отпускать сальные шуточки, таращась на актрис в фильмах, полдня качали мышцы на спор и учили Малого поднимать гири (но у него получалось только перетягивать их из одного угла в другой).

Ладно бы только пониженное внимание со стороны парней. Так это мелкое чудище постоянно подставляло меня, даже в мелочах, стараясь занять мое место, в прямом смысле слова. Мы пили чай. Я сидела между Яром и Васей. Только поднялась за куском торта, как сесть уже было некуда — Сева переполз со своего стула на мой. Лысый, видя, как злобно надуваются мои губы, усадил меня рядом с собой и лично стал кормить меня с ложки. Но Сева, сидя за столом, умудрялся все равно доставать меня — болтал ногами и бил меня по коленке.

— Скажи, милое, чудовище, — обратилась к нему я, уворачиваясь от ложки с тортом. — И на сколько ты к нам пожаловал?