Артур мог только смотреть из-за колонны. Но, вероятно, в его взгляде было нечто такое, отчего девушка повернулась. И увидела его. Ее глаза вспыхнули, как две свечи.

Этот рыцарь… весь в черном, с откинутыми со лба длинными темными волосами и горящим взором… Артур!

Это было бесконечное мгновение. И такое короткое!..

— Душечка, вы идете? — приблизившись к выходу, окликнул ее тан Эдмунд.

Тамплиеры и родители Милдрэд уже вышли, а она, казалось, не могла сдвинуться с места. Но вздрогнула от оклика жениха, повернула к нему застывшее лицо — столь же белое, как и ее легкое головное покрывало. Только ее голубые глаза ярко сияли, как звезды.

— Я… Идите без меня, Эдмунд. Я вас догоню.

Она повернулась и направилась к алтарю, где служители начали убирать в ризницу священные сосуды. Там она опустилась на колени, словно желала еще помолиться.

Эдмунд какое-то время потоптался на месте, потом вышел. Артур смотрел на коленопреклоненную фигурку своей милой. Она не шевелилась, пока последний служитель не скрылся за дверью ризницы.

В тот же миг Милдрэд стремительно поднялась — как крылья взлетели полы ее длинной вуали. Она почти бегом кинулась за колонны, где в полумраке стоял Артур. Он подхватил ее, прижал, и оба замерли, будто все еще не верили в такое счастье. Сердца их стучали так близко, и им казалось, что в мире нет ничего, кроме этих объятий, дыхания, пульсации крови.

Наконец Милдрэд подняла голову, и Артур тут же накрыл губами ее сочный, как согретые ягоды, рот. Он целовал ее страстно, отчаянно и все не мог остановиться. Девушка с готовностью отвечала. О, она была все той же, все еще его Милдрэд! Да ради нее он бы и мир, и небо перевернул!

У входа раздались чьи-то негромкие шаги. Молодые люди замерли, прильнули к колонне, сдерживая дыхание. Но вошедший постоял немного и вышел. Они даже не знали, кто это был.

— Послушай, кошечка моя…

— Как славно, что ты все еще зовешь меня так! И, Артур… Ты стал рыцарем! Ты… О, ты великолепен!

Артур мягко отстранился.

— Выслушай меня! Где мы можем встретиться? Нам надо поговорить.

Да, их могли заметить в любой миг, а между ними еще ничего не было решено.

— Где мне тебя найти, котенок?

Она быстро оглянулась на выход.

— Мы остановились в резиденции епископа Винчестерского в Монтфичере. Это на Стренде по пути к Вестминстеру.

— Я найду.

— Хорошо, я буду ждать. Завтра венчание принца Вильгельма и леди Изабеллы. Мы приглашены на торжество, и я не смогу не присутствовать. Однако я постараюсь улизнуть со свадебного пира и после вечерней мессы буду прогуливаться по Стренду между Монтфичером и соседним Байнард Кастлом. Там у дороги растут большие ивы.

— Я приду.

Он отпустил ее, но она вновь потянулась к нему, прижалась.

— О Боже, все это так непросто! Я ведь помолвлена, да и дата венчания уже объявлена. Как нам быть, Артур?

— Нет ничего невозможного, если мы будем заодно. Завтра спокойно обсудим все… Если я смогу быть спокойным рядом с тобой! — добавил он, не сводя глаз с ее манящих улыбающихся губ.

Милдрэд видела его взор и, уже не владея собой, опять прильнула к Артуру. Но тут у входа в храм раздались шаги, легкий перезвон кольчуги, и молодые люди отпрянули друг от друга. Девушка накинула на лицо тонкую вуаль и поспешила к выходу. Однако замешкалась, когда дорогу ей преградил высокий тамплиер. Он лишь мельком глянул на нее и отступил. А потом стоял и ждал, когда появится иоаннит.

Артур помедлил немного и вышел. Изысканно поклонился командору тамплиеров.

— Благодарю за предложение стать гостем вашего ордена, мессир, — по-французски произнес Артур, надеясь, что голос его звучит достаточно ровно. — Но, увы, я вынужден отклонить ваше предложение.

— Я понял, — сухо отозвался тот.

Артур даже не мог вспомнить его имени, но посмотрел с вызовом. Если этот рыцарь-монах начнет чесать языком… Но, говорят, тамплиеры не болтливы.

Рыцарь и впрямь не промолвил ни слова, когда Артур выходил.

Близ церкви Темпла уже не было ни Милдрэд, ни ее спутников. Да и не стоило их высматривать под надзором храмовников. Артур махнул ожидавшему его Рису, и они стали спускаться к набережной — им уже давно надо было вернуться к Гаю с Метью, поведать обо всем, посоветоваться. Столько всего… А душа просто пела! И мир казался ласковым, мерцающим, дивным!

Артур был счастлив. Милдрэд ждала его, она его любит! Юноша чувствовал себя легко, как летний ветер над Темзой.

Уже сидя в лодке, он притянул к себе Гро и чмокнул пса в мокрый нос.

— Ты хорошая собака, Гро! Ты самая лучшая в мире собака!

Глава 4

Наставницей при Милдрэд Гронвудской была почтенная мистрис Клер. Происходившая из небогатой нормандской семьи, она отличалась хорошими манерами, искренне любила свою воспитанницу, хотя и была с ней в меру строга — как и полагается наставнице. Причем с годами уже мало кто вспоминал, что сия достойная матрона в свою бытность молодой и незамужней отличалась весьма вольным нравом. Но это осталось в прошлом. Зато у мистрис Клер всегда был свой взгляд на происходящее. Переубедить ее обычно было трудно, так что матушка юной Милдрэд, благородная Гита Гронвудская, в конце концов перестала пенять наставнице за то, что та с самого начала невзлюбила жениха своей воспитанницы Эдмунда Этелинга.

— Твое дело молчать, Клер, — сказала ей баронесса Гита. — Это решение самой Милдрэд. Тан Эдмунд оказал нашей дочери услугу во время прошлогодней войны, она ему признательна и хорошо к нему относится. Ну а моему мужу Эдмунд давно пришелся по душе. К тому же ты не сможешь не признать, что для Милдрэд он станет добрым и снисходительным супругом. Разве ты не видишь, как он заботлив и предупредителен с нашей девочкой?

Что тут было возразить? Богатый жених, землевладелец, хозяин оловянных рудников, да и кровь в нем течет благородная. И все же Клер недовольно ворчала, что вовсе не такой увалень должен был стать женихом гронвудской наследницы. Пусть он и рядится щеголем, но все равно ни тебе достойной внешности, ни полагающейся благородной стати. И такому достанется Милдрэд? Эта изысканная красавица с роскошными белокурыми волосами и осанкой, как у королевны! С прозрачными лазурными глазами и губками, как лепестки розы! О, Клер от всей души желала для своей девочки кого-то более достойного.

Поэтому она и была так взволнована, когда узнала, что у Милдрэд есть на примете еще один жених. И какой! Клер даже перестала ворчать на подопечную, отказавшуюся идти на свадебный пир королевского сына, когда увидела, с каким красавцем она встречалась.

— Вот это рыцарь так рыцарь! — не сдержалась она, как только Милдрэд распростилась с обворожительным незнакомцем и под руку с Клер направилась в резиденцию епископа. — Что же ты молчала о нем, деточка? Это ведь не какой-то косолапый сакс из глуши, когда за версту видно: мужлан!

— Так тебе мой Артур понравился, Клер? — едва ли не подпрыгивая от счастья, спросила Милдрэд. — О, он лучше всех! И я так люблю его!

— Мудрено не полюбить такого. Но как теперь быть с Эдмундом? Ведь уже все решено насчет вашей свадьбы.

Милдрэд пожала плечами.

— Отец принял Эдмунда, когда я попросила его об этом. И он не станет меня неволить, если я кинусь ему в ноги и упрошу расторгнуть нашу помолвку.

Она сказала это беспечно, но сама помрачнела.

Такой же задумчивой Милдрэд оставалась и когда они подошли к воротам укреплений особняка Монтфичер. Этот замок был построен еще при Вильгельме Завоевателе, в духе, какой тогда был принят: окруженный мощной стеной и рвом, он стоял на берегу Темзы как неприступная цитадель. Каменные башни, узкие, как бойницы, окна, низкие закругленные арки сводов, толстые, окованные железными решетками двери — все указывало на то, что при его строительстве перво-наперво думали об обороне, а не об удобствах. И все же в этот приезд епископ Генри Винчестерский выбрал Монтфичер своей резиденцией. Хотя и постарался придать этому суровому строению некий изысканный лоск: повсюду по углам расставили на треногах изящные курильницы, разгонявшие стылый запах ароматом курившихся трав, подфакельники начистили до блеска, грубые плиты пола покрыли свежим тростником, вдоль стен расставили украшенную резьбой мебель. Так что старый замок стал казаться вполне приемлемым обиталищем как для любящего комфорт епископа, так и для приглашенных им гостей — гронвудской четы и их дочери.

Родители Милдрэд были польщены подобным приглашением своего давнего покровителя, приходившегося родным братом королю Стефану. Особенно если учесть, сколько народу прибыло в Лондон. Знать едва ли не дралась за каждое более-менее приличествующее их положению жилище, поэтому барон Эдгар и леди Гита считали внимание епископа Генри особой милостью. Что же до Милдрэд, то у нее были свои догадки внезапного расположения его преподобия, но она предпочитала помалкивать.

Да, не все было просто в жизни Милдрэд, считавшейся одной из первых невест Англии и так удивившей всех, отказав в руке могущественному графу Херефорду, но дав согласие стать невестой малоизвестного тана из Девоншира. Саксы, что от них ожидать, говорили об этом союзе знатные нормандцы, потомки тех, кто некогда огнем и мечом завоевал Англию. А вот саксонское население, прослышав, что Милдрэд Гронвудская и Эдмунд Этелинг, эти потомки прежних саксонских королей, готовы пожениться, были просто в восторге. К тому же Эдмунд Этелинг сейчас был в почете еще и потому, что отличился в прошлом году, сражаясь за принца Юстаса. Да и сам Юстас среди саксов пользовался популярностью, особенно после того, как позволил им собирать отряды, которым неизменно покровительствовал.

Но о сыне короля Стефана Милдрэд сейчас меньше всего хотелось думать. И все же, поднявшись в свои покои в Монтфичере, оглядев мощную кладку выходившего в сад окна-бойницы, девушка отметила, как хорошо, что этот замок так укреплен. Да и епископ Генри позаботится о том, чтобы принц Юстас не доставил ей хлопот. Юстас… Милдрэд передернуло при воспоминании, как некогда он глядел на нее глазами голодного волка.