— Поверь, чтобы тебя приняли за госпитальера, ты должен держаться и говорить, как иноземец. А то, что у тебя будет акцент… так ты ведь родом из графства Бретонь, вот на это и можешь ссылаться.

На следующий день они опять устраивали тренировки; Гай заставлял Артура ездить на Султане без седла и поводьев, пока не удостоверился, что сын вполне может править конем при помощи колен и наклона корпуса. После этого по наказу Гая Метью и Рис установили так называемый квинтин — вращающийся на шарнирах деревянный столб с поперечной перекладиной. На одном конце этой перекладины был подвешен на веревке мешок с песком, на другом укрепили небольшой щит. Артуру надо было на полном ходу попасть по этому щиту копьем и ускакать, пока перекладина не повернулась и его не сбило мешком. В первый день у него не очень-то получалось, и тяжелый мешок так бил его, что он выпадал из седла, а один раз удар был настолько сильный, что Султан покачнулся под ним и рухнул, при падении придавив юноше ступню. Артур даже взвыл от боли.

Хорошо, что рядом был Метью, он осмотрел его ногу, вправил вывихнутый палец, но сказал, что Артур вряд ли сможет продолжать учения, пока не поправится. Однако парень не желал тратить время попусту, отлеживаясь в доме, и уже на другой день вновь был в седле, не придавая значения боли, продолжал учиться, гонял Султана и штурмовал опасный квинтин.

По вечерам, несмотря на усталость, он настойчиво учился говорить по-французски и как-то попросил Гая рассказать ему о родителях Милдрэд. Со слов Черного Волка выходило, что это милейшие люди. Юношу это обнадеживало. И когда остальные отправлялись отдыхать, Артур еще подолгу лежал на войлоке у костра, смотрел на звезды. Они были такими ясными и такими далекими. Далекий свет… Как и его Милдрэд. Но Артур всей душой рвался к своей желанной звезде, мечтал о встрече и о том, что он сможет разрушить разделяющую их сословную преграду. И тогда он вновь прижмет ее к себе, запустит руки в ее серебристые кудри, ощутит вкус ее сладких губ, заглянет в ее лукавые, как у игривого котенка, лучистые глаза… О, какое это будет счастье! Ведь ему не нужна никакая иная, кроме нее. Даже приносившие им в эту долину провизию хорошенькие валлийки, постоянно заигрывавшие с Артуром, казались ему такими обычными и простенькими в сравнении с его саксонской принцессой. И он добьется ее! Гай пообещал помочь ему в этом! Кстати, а с какой это радости он вдруг так переменился? Ну да неважно. Главное, что Черный Волк на его стороне.

На другой день опять были учения. Гай пояснял:

— Когда направляешь копье, старайся, чтобы оно не качалось, дай ему точку опоры. Во время скачки следи за нужной длиной копья: если оставишь длинный конец, удар будет слабый. Возьмешь так, что оно будет короче, будешь в опасности. А теперь отправляйся на исходную позицию, и — вперед!

Артур пришпоривал коня, несся, бил в щит на шесте и быстро отъезжал, чтобы при развороте его не сбил тяжелый мешок. Юноша даже радостно кричал от восторга, чувствуя, что все увереннее ведет себя при ударе.

Гай глядел на юношу светящимися от гордости глазами.

— Способный парень, весь в меня, — бормотал он, пряча в усы улыбку.

К вечеру Артур полностью выдыхался, но Гай не давал ему расслабиться, опять поучал, что-то советовал. Черный Волк не сомневался, что на турнире в Лондоне будут и тамплиеры, которых не может не заинтересовать появление рыцаря соперничающего ордена, однако Артуру нужно постараться избегать подобных встреч. Да и вообще, ему лучше держаться в стороне от всех и особо не выделяться. Пусть уж за госпитальера Артура все будут решать и обговаривать его оруженосцы, роль которых надлежало выполнять Метью и Рису.

Кроме того, Гай неоднократно беседовал с Артуром о роде де Шамперов, и это озадачивало Артура. Ну зачем ему, скажем, знать, когда первые де Шамперы прибыли в Англию, кто из них получил земли на границе с Уэльсом и чем они отличились? Правда, рассказывал Гай с воодушевлением, и даже Метью и Рис внимали каждому его слову. Артур тоже слушал, но, уставший за день, он просто хотел отдохнуть, помечтать о предстоящей встрече с Милдрэд. Однако Гай настойчиво вырывал его из царства грез, заставлял повторять, что деда Черного Волка звали Юон де Шампер, что он женился на валлийке Тринихид верх Эйнид, что отца тоже звали Гай, а мать была из благородной нормандской семьи Бертевелле и звалась Роэза.

За этими разговорами и учениями как-то незаметно пролетел сырой ветреный апрель, наступил май. По утрам долину еще окутывал туман, но когда поднималось солнце, все вокруг начинало сиять. Склоны долины пестрели цветами, среди холмов начинали свою перекличку кукушки, а по вечерам на дальних выпасах блеяли овцы. Мир был прекрасен, однако у Артура не было времени любоваться этой красотой. Он продолжал тренировки, и ссадины и ушибы у него не проходили. Гай приказывал делать все меньше и меньше щит на квинтине, и, хотя Артур уже ловко попадал в него, наставник теперь требовал, чтобы он выбирал на щите только одно определенное место и бил именно в него. Изобретал рыцарь и иные способы, чтобы выработать у юноши ловкость: то подвешивал на бечевке кольцо, и Артур должен был на полном скаку попасть в него копьем, то юному всаднику предлагалось с ходу разбить само копье о деревянный столб квинтина, но так, чтобы от силы удара его не откинуло на круп лошади. Гай пояснял: чем сильнее выпад, чем на большее количество частей разлетится копье, тем более удачным будет признан удар. И он вновь и вновь отправлял Риса и Метью изготавливать из ясеневого древка турнирные копья, а местному оружейнику заказал щит — деревянный, каплевидной формы, обитый плотной кожей, с крепким металлическим умбоном [15].

В промежутках между тренировками Гай рассказывал о правилах рыцарских состязаний. Объяснил, что, когда рыцари выезжают один против другого на конной сшибке, это называется «хейстилъюд», но есть еще и общий бой поединщиков, когда они собираются группами, и это по-французски звучит как «моле». С его слов выходило, что «моле» мало чем отличались от настоящей битвы, хотя и были ограничены рядом правил, дабы избежать увечий или гибели. Ранее, когда Гай сам принимал участие в турнирах «моле», правил было куда меньше, все выглядело почти как в настоящем бою, но Гай справился.

Артур хитро усмехался.

— Послушать стариков, только в их время все было достойным восхищения.

И тут же получил подзатыльник от Гая.

— Кто это старик? Я? Ну что ж, завтра ты узнаешь, на что способен этот старик. Ибо завтра я выеду против тебя в конной сшибке. Время пришло. На тренировках ты наносил хорошие удары, но теперь получишь отпор.

Артур понял, что имел в виду Черный Волк, когда рыцарь нанес ему встречный удар. Причем сам усидел в седле, а Артур был опрокинут на круп Султана и, как он ни старался удержаться, пока конь доскакал до конца поля, все же сполз и покатился по траве. Однако обескуражен не был. Снял шлем и, улыбаясь, посмотрел на Гая.

— Ну, сэр!.. Ну, волчище валлийский!.. На меня будто башня наскочила.

Но Гай, наоборот, помрачнел и тут же завалил Артура советами: главное — сконцентрироваться на направленное в тебя копье, не бояться закрывать глаза перед ударом, когда уже выбрал цель, — иначе щепы от разлетевшегося копья могут попасть в глаза. И копье надо опускать в последний момент. Если опустить слишком рано, оно начинает ходить вниз-вверх. И еще перед ударом важно слиться с конем: конь, копье и всадник при ударе должны стать как бы одним снарядом. Поэтому надо следить не только за копьем, но и уметь управлять лошадью, чтобы не дать животному шарахнуться или встать на дыбы. На турнирах менее постыдным считалось упасть вместе с конем, чем потерять над ним управление.

И он опять повелел Артуру идти на сшибку.

Юноша и не ожидал, что это будет настолько сложно, утомительно и болезненно. Треск от копий раздавался такой, что, казалось, трещат кости. Поначалу это пугало Артура, но потом он перестал обращать внимание на какие бы то ни было звуки. Зато когда они с Гаем после учений разделись и стали мыться в ручье, юноша увидел, что все его тело покрыто синяками.

— Ну что, не передумал еще учиться? Стоит ли твоя саксонка, чтобы ради нее идти на все это?

— Стоит! — Артур упрямо мотнул головой и тут же поморщился от боли. И все же решительно добавил: — Когда кому-то отдаешь свое сердце, то отдаешь его навсегда.

Гай отер мокрое лицо и внимательно поглядел на юношу.

— Я понимаю.

Он развернулся и пошел прочь. Да, его сын был такой же, как и он сам когда-то. Гаю ведь тоже всю жизнь нужна была только одна… та, которой он некогда без остатка отдал свое сердце. А другие… Они просто другие. С ними можно жить и даже испытывать какое-то удовлетворение. Но лишь одна оставила неизгладимый след в его душе. Им не судилось быть вместе, но она родила Гаю сына. Какой еще подарок он мог желать от судьбы? И он сделает из парня рыцаря, это его долг!

К началу лета Гай де Шампер считал, что его ученик уже готов к турниру. Особенно он убедился в этом, когда Артур стал регулярно выбивать его из седла. В последний раз это не прошло бесследно, и рыцарю пришлось пару дней отлеживаться. Артур даже испугался, но сам Гай был доволен.

— Теперь не стыдно выставлять тебя в поединках, клянусь честью! Но все же ты — горячая голова, и мне будет спокойнее, если я тоже поеду в Лондон и стану приглядывать за тобой. Да и представить Артура ле Бретона судьям-распорядителям должен знающий человек.

— Но не опасно ли вам появляться в Лондоне? — заметил Артур. — Вы ведь объявлены вне закона.

— Ну, если тебе не опасно появиться там под видом госпитальера, то и я могу выйти под чужим именем. Не думаю, что за проведенные мной в Уэльсе годы имя Гая де Шампера настолько уж было в ходу и меня кто-нибудь помнит. Так что мы едем вместе!

То, что в Англии все только и говорят о предстоящем турнире, они поняли уже в дороге. И хотя мнимый госпитальер и его спутники избегали главных трактов, большое лондонское состязание обсуждали даже в небольших селениях и отдаленных монастырях. Причем монахи едва ли не первыми уверяли, что этот турнир наконец-то сплотит всех рыцарей и вельмож Англии. А ведь обычно Церковь выступала против столь жестоких и азартных игрищ: считалось, что христианским воинам необязательно рисковать на турнирах и что лучше бы они проявили свою доблесть в Святой земле, сражаясь с сарацинами. Но в этот раз все было по-другому; нынче король Стефан согласился на перемирие со своими вчерашними врагами, да и они с готовностью ехали в Лондон. И если что-то и удивляло Артура и его приятелей, так это странное единодушие, с каким поспешили к королю все его вчерашние противники, совсем недавно охотно поставившие свои подписи под неким документом, о котором им самим надо было забыть, раз о нем забыли изменники.