Гвенллиан закусила губу, а потом зло окликнула проходившего мимо ее хозяйского места Артура.

— Эй, ты! Что, твоя покровительница явилась уговаривать моего мужа, чтобы он выступил на собрании кантрефа и огласил тебя наследником? Слетелись хищники: сначала ты, потом эта святоша. Ишь как нацелились на наше добро!

Артур помрачнел. Неужели это та самая милая хохотушка Гвенллиан, которая ранее радовалась его приездам, и они вместе так забавно шутили?

— У вас еще будут дети, миледи, верьте в это. К тому же у Гая, как вы знаете, есть две внебрачные дочери, которым явно что-то перепадет от его щедрот, как бы вы ни стремились удержать в своих маленьких ручках ваше богатство. Я же на него не претендую. И я не родня Гаю.

Но тут на пороге появился сам Черный Волк, подошел и вопреки тому, что только что сказал его юной супруге Артур, стремительно обнял юношу.

— Мой мальчик… Мой… Артур.

Растерявшийся Артур только глядел через его плечо на искаженное гневом лицо Гвенллиан. Она резко отвернулась и ушла наверх, где громко стукнула дверью.

Но Артур, пораженный видом Гая, уже забыл о ней. А тот смотрел на него, как никогда ранее. Лицо его было взволнованным, грудь бурно вздымалась, а глаза, казалось, ощупывали лицо юноши, будто он впервые как следует его разглядел, будто хотел изучить и навсегда запомнить. И при этом… Артур был потрясен, заметив, что всегда такие холодные глаза Гая блестели слезой. Невероятно, Черный Волк плакал! А за ним стояла его сестра, нервно теребила в руках четки и тоже заливалась слезами.

— Что происходит? Может, и мне есть повод заплакать?

Гай засмеялся сквозь слезы, сильно хлопнул Артура по плечу.

— Такой же, как всегда. Он ведь славный у нас, да, Риган?

Аббатиса шагнула вперед, достала из рукава какую-то вещицу, ярко блеснувшую в свете горевшего у входа факела, и Артур увидел крошечный, усеянный мелкими алмазами крестик. Медленно и как-то торжественно мать Бенедикта надела его на Артура.

— Носи его, мой милый, он твой. Он всегда был твоим, только я не решалась его тебе отдать.

— Кажется, я наконец повзрослел, раз мне доверили носить такую изысканную вещицу, — заметил Артур, разглядывая тонкую работу.

— Да, ты совсем взрослый, Артур, — как-то задумчиво произнес Гай. — Двадцать два года. По сути я мог бы и догадаться… О Господи, если ты хочешь наказать нас за грехи наши, то воистину делаешь слепыми, глухими и неразумными.

— Аминь, — озадаченно произнес Артур.

Гай серьезно смотрел на него и говорил негромко, причем непонятно было, обращается ли он к Артуру или к самому себе. Он сказал, что счастлив, что узнал Артура еще мальчишкой, что видел его проказы и шалости, наблюдал, как он растет, учится, счастлив, что они так много времени провели вместе. И что он сам учил этого мальчика — учил разбираться в людях, учил быть мужчиной, владеть оружием.

— Может, ты и конному бою меня обучишь? — напомнил Артур.

Черный Волк расхохотался — громко и счастливо. Челядинцы, дивясь, стали переглядываться, так как в последнее время видели своего господина понурым и замкнутым.

— Конечно, научу, парень! Кто же еще, если не я? И сделаю все, чтобы ты как можно скорее смог стать настоящим рыцарем. Слышишь меня? Мы добьемся с тобой рыцарского пояса. И уж никак не упустим твою прекрасную саксонку из Гронвуда.

Артур не верил своим ушам. Но все же постарался воспользоваться моментом, пока Черный Волк был настроен так благодушно, и спросил, когда они начнут обучение. Ведь до турнира осталось не так уж много времени.

Гай с улыбкой посмотрел на сестру.

— Что скажете, преподобная мать? Разве он вам кое-кого не напоминает?

Она не ответила, что Артур напоминает ей брата. И всегда напоминал. Но говорить юноше о том, что она узнала во Франции и о чем поведала Гаю, еще рано. Брат сам попросил ее обождать: ему было стыдно, что ранее так решительно отрекался от сына. Да и заводить речь о его матери пока рановато. Если вообще имеет смысл когда-либо говорить о родившей его женщине.

Глава 3

— Я отдам это тебе, Риган, — сказал Гай де Шампер, протягивая сестре кожаный футляр с опасным документом. — Храни его в тайне, моя милая, и никогда не читай. Поверь, тебе самой лучше не ведать, что там написано. Надеюсь, твое женское любопытство не заставит тебя вскрыть его? О, думаю, что не заставит, — усмехнулся он, видя, как аббатиса, машинально пряча свиток в суму, при этом продолжает смотреть туда, где на изумрудной от зелени долины гонял своего вороного Артур.

Бенедикта выглядела счастливой, и, казалось, кроме успехов ее дорогого мальчика, женщину ничего больше не волновало. Но это и впрямь было красивое зрелище: вороной, с белой звездочкой на лбу жеребец резво скакал, выбрасывая ноги и потряхивая гривой, в свете солнца была видна упругая мощь его атласно переливающихся мускулов, а на нем, чуть покачиваясь в седле, сидел стройный всадник в свободной светлой рубахе и с отлетающими при скачке длинными черными волосами.

— Надо заставить его поездить без седла, — задумчиво произнес Гай. Отметил он и другое: юноша по старинке старался править лошадью удилами, хотя Гай лично занимался выездкой вороного, и тот вполне мог слушаться нажима коленями. — Да, мне надо будет еще поработать с ним. Рыцарю незачем цепляться за удила, ему нужны свободные руки, чтобы держать оружие. Вот этим мы с парнем и займемся. Этим и многим другим. Поэтому какое-то время мы поживем там. — Он указал на небольшой домик в конце долины и добавил: — Там нам никто не помешает.

Бенедикта внимательно посмотрела на брата.

— Неужели у вас с Гвенллиан все так плохо?

Гай чуть повел плечом.

— Ее можно понять. Да я и сам не находил места, пока ты не поведала, что Артур — мой сын. А Гвенллиан нечем утешиться. К тому же она заметила, что парень сейчас для меня все. Хотя… Что там говорить, она и моих дочерей не жаловала. Моей старшей Кейлин пора собирать приданое, а Гвенллиан цепляется за любое покрывало, какое я хочу отдать девочке. А недавно, когда малышка Нест хворала, жена не хотела, чтобы я даже съездил ее проведать. А тут еще и Артур… Ко всему прочему ее неистовый, как у всех валлийцев, характер…

— Она ревнует, — сказала Бенедикта и сурово поджала губы. Для нее любой, кто мог бросить на ее родного племянника хотя бы косой взгляд, казался едва ли не исчадием ада.

Внезапно она ахнула, потому что конь Артура, несколько тяжело взяв барьер из жердей, едва не ткнулся носом в землю и парень чуть было не вылетел из седла. Однако лошадь и всадник каким-то чудом избежали падения.

Бенедикта испуганно запричитала, но Гай резко заметил: если она так переживает за мальчишку, то лучше бы приобщила его к ремеслу бродячего менестреля или отдала в монахи — там было бы спокойнее. Но тогда Артур должен забыть про такой трофей, как Милдрэд Гронвудская.

Аббатиса вздохнула.

— Господь свидетель, я всегда считала, что они с этой девушкой пара. Гай, пообещай мне, что посодействуешь их союзу. Я понимаю, что Милдрэд уже помолвлена и это налагает на нее обязательства не намного меньшие, чем сам брак. Но разве может кто-то сравниться с нашим Артуром?

Гай улыбнулся.

— Слышал бы он тебя сейчас — руки бы кинулся целовать.

Но Артур их не слышал, он лишь на миг подскакал, чтобы чмокнуть Бенедикту в щеку, и опять погнал своего вороного Султана к дальнему краю долины. Он назвал жеребца Султаном по совету Гая, который объяснил, что крестоносцам свойственно давать лошадям такие вот восточные клички, а Артур теперь должен полностью преобразиться в рыцаря, к тому же госпитальера.

Позже он говорил парню:

— Сражаться верхом на коне — отличительная черта рыцаря. Они одно целое с конем, да и животное должно получать удовольствие от вашей скачки не меньше тебя. А ну, поехали!

И они понеслись — опытный наездник Гай и только входивший в раж от единения с лошадью Артур. И как же нравилось юноше скакать с Гаем, когда встречный ветер оглаживает щеки, грива коня хлещет по луке седла, а дробный топот копыт сливается со свистом ветра!

Когда они вернулись, Рис и Метью уже скрутили из травы некое подобие снопов и установили их на воткнутых вдоль низины шестах. Гай вручил Артуру меч и велел на полном скаку рубить их. Он остался доволен, когда парень прекрасно справился с заданием. Что ж, похоже, его сыну и впрямь пришлось повоевать и кое-какого опыта он набрался.

Вечером, когда они устроились на расстеленных у костра овчинах и Метью захлопотал над варевом в котелке, Гай начал рассказывать юноше о Святой земле. Если парень будет изображать из себя крестоносца, то нужно, чтобы у него были знания о Леванте [14].

Юноша внимательно слушал, пытаясь представить эти далекие земли. Он запоминал названия таких княжеств, как Триполи, Антиохейское, Эдесское, изумлялся мощи и красоте великого града Иерусалима, где бьют удивительные фонтаны, оставшиеся после римского водопровода, какой починили арабы. Он узнал о развалинах храма царя Соломона, где ныне расположена резиденция ордена тамплиеров, выслушал, когда и кем был основан орден Святого Иоанна Иерусалимского. Изначально иоанниты заботились о постое прибывавших в Иерусалим пилигримах, но постепенно стали предоставлять им и охрану, так что теперь они разделились на лекарей, среди которых могли служить и женщины, и на вооруженных рыцарей. Причем между госпитальерами и храмовниками особой любви не наблюдалось, и это объяснялось тем, что тамплиеры вначале были как бы под покровительством и властью ордена Святого Иоанна, но сумели отделиться, забрав у иоаннитов часть их владений для своего ордена. Соперничают рыцари и за влияние в Европе. Ну да Гай уже говорил про это.

Рассказывая, Гай неизменно переходил на французский язык, который отличался от англо-нормандского, и на этом же языке заставлял отвечать и юношу.