В конце концов, принц далеко, а она здесь, рядом, и может, если захочет, превратить жизнь мужа в настоящий ад.

Хью спешился — медленно, чтобы Эдлин прочувствовала, какую она позволила себе дерзость, потом так же неспешно, размеренным шагом подошел к ней.

Она и не подумала отступить, только подняла на него свой колдовской взгляд.

Он взял ее руку. Один из ногтей сломан, пальцы поцарапаны. Другая женщина тут же заплакала бы, и муж, почувствовав свою вину, выполнил бы ее просьбу. Эдлин же вместо этого чуть не свела его с ума своим упрямством, пытаясь пробудить в нем сочувствие к этим людям, доказывая, что они ни в чем не виноваты. Конечно, попытка не удалась, на Бердетта с женой Хью наплевать, но он беспокоится о своем собственном удобстве и… об Эдлин.

Странно, его рыцари и оруженосцы чуть не молились на него, но он очень мало это ценил, а вот мнение Эдлин его волновало постоянно. Ему хотелось, чтобы она обожала его, как другие, но единственная по-настоящему сильная сторона Хью — его непревзойденное ратное мастерство — оставляла ее равнодушной. Жаль!

— Будь по-вашему, миледи, — сказал он, не повышая голоса. — Пусть Бердетт и его жена помогают вам управлять моим поместьем.

Ее сердитое, упрямое лицо осветилось улыбкой, и она бросилась мужу на шею.

Но он остановил ее, взяв за плечи, и продолжил:

— Однако, миледи, если они обманут мое доверие, отвечать придется вам.

Несмотря на его суровость, она продолжала счастливо улыбаться.

— Я отнюдь не дура, Хью, мне хорошо известно, как вести учет доходов и расходов. Я сразу обнаружу обман. Тогда ты их прогонишь, — сказала она твердо. — Если они вознамерятся нас обмануть, им удастся сделать это только один раз.

Он понял, что так и будет, и у него немного отлегло от сердца. Осталась только одна забота: утаить свой поступок от принца…

— Люди! — объявил Хью, повысив голос. — Уступая просьбе миледи о снисхождении к управляющему Бердетту и его жене, я разрешаю им остаться и доказать мне свою преданность.

Жена Бердетта упала в объятия мужа. Он попытался что-то сказать, но его слова заглушили радостные крики слуг.

— Слуги их любят, — заметила Эдлин, — это хороший знак.

Жена Бердетта, не помня себя от радости, подбежала к Хью и кинулась к его ногам.

— Милорд, милорд! Благодарю вас!

Она прижалась губами к его сапогу.

— Да благословит Бог ваше великодушие! Я буду каждый день молиться за вас. Мы никогда вас не предадим, никогда!

15.

— Она поцеловала твой сапог! — с омерзением произнесла Эдлин.

— Ну и что?

— Это отвратительно!

Хью остановился.

— А мне понравилось, — подумав, сказал он.

— Не сомневаюсь! — презрительно бросила Эдлин, и Хью усмехнулся.

Они уже несколько часов кряду осматривали главную башню замка, сопровождаемые управляющим и его женой. Все это время, не забывая кивать и улыбаться Бердетту и Неде — так звали жену управляющего, — Хью поддразнивал Эдлин в отместку за сцену во дворе, а Эдлин молча кипела от возмущения. Наконец она взорвалась, и Хью воспользовался случаем, чтобы снова над ней поиздеваться.

— Ты злишься потому, что она не поцеловала ногу тебе, — сказал он.

— Я бы никогда этого не допустила! — заявила Эдлин.

— Миледи! — позвала Неда.

Она остановилась, обнаружив, что господа отстали.

Хью бросил на жену управляющего свирепый взгляд, но, заметив, что она тут же испугалась до смерти, натянуто улыбнулся. К чему вымещать досаду на Неде, лучше осуществить свою маленькую месть жене.

К ним уже со всех ног спешил Бердетт.

— Господа чем-то недовольны?

Надо бы преподать этой парочке урок, чтобы не вмешивались, пока хозяин не насладился местью. Ну да они и так не скоро придут в себя от пережитого.

— Мне показалось, миледи чего-то хотела, — сказала Неда дрожавшим от волнения голосом.

— Ничего важного, — похлопала ее по руке Эдлин. — Давайте продолжим осмотр.

Управитель и его жена испуганно переглянулись, потом Бердетт кивнул, и Неда распахнула следующую дверь.

— Пивная кладовая, — провозгласила она.

Бердетт жестом пригласил новых господ войти. Как и в остальных помещениях замка, здесь царил идеальный порядок. Потом перешли напротив, в кладовую для провизии, с полным набором ножей для резки хлеба.

Когда управляющий с женой двинулись дальше, Хью поймал Эдлин за руку и повернул ее к себе.

— Возможно, ты и не желала, чтобы Неда целовала тебе ногу, но я видел выражение твоего лица — ты мне завидовала!

— Нет! — Эдлин явно не желала говорить на эту тему.

Она упрямо выпятила подбородок, так что кожа обтянула скулы, а брови сурово сошлись на лбу. Хотя в эту минуту Эдлин трудно было назвать хорошенькой, излом ее бровей искушал мужчину так же, как квинтин [4] неопытного оруженосца.

Хью тоже поддался бы искушению, если бы не был опытным бойцом и не знал твердо, что его копье не минует мишени. С того дня, как они с Эдлин покинули окрестности аббатства, он был слишком занят, чтобы думать о супружеских ласках, зато теперь у него будет уйма свободного времени.

— Она могла меня хотя бы поблагодарить! — вдруг сказала Эдлин.

— За что? — досадливо прищурился он.

— Как за что? Ведь это я уговорила тебя позволить им остаться!

— Решала-то не ты, — не понял Хью.

— Разумеется, но ты бы выгнал несчастных вон без имущества и денег, если бы я не настояла на своем.

— Разве ты настояла? — спросил Хью, обнимая ее за плечи. Ничто не могло испортить его хорошего настроения. — Ты выпросила!

— Да, выпросила! — с вызовом воскликнула она. — У меня это здорово получается! — Вырвавшись из его объятий, она быстро пошла прочь.

Хью растерянно смотрел ей вслед. Что она имела в виду?

Он постарался вспомнить, просила ли она его о чем-нибудь прежде. Только один раз, в постели. Он в сомнении потер подбородок. Неужели она намекнула на тот случай? Он вновь посмотрел вслед Эдлин — она шла, покачивая бедрами, той самой походкой, которая так ему нравилась. Да, именно! Она знает, как ему нравится плавный изгиб ее бедер, поэтому-то и пошла вперед, напоминая об их единственной ночи любви.

Но почему в ее словах чувствовалась горечь? Наверное, обычные женские штучки — вспомнила, как им было хорошо в первую брачную ночь, и ей взгрустнулось. Святые угодники, ему тоже не забыть той ночи!

Да как забудешь, когда впереди, покачивая бедрами, идет Эдлин. Вдобавок еще и плащ сняла, сказала, что в доме достаточно тепло. Но теперь-то Хью понимал истинную причину. Эдлин наверняка хотела показаться ему в том дорожном платье, которое он ей купил. Конечно, она надела это платье специально для Хью. Но пусть помнит, что она принадлежит ему так же, как и платье, и все остальное ее имущество. Хью решил, что это важно, ведь жена должна во всем зависеть от мужа, тогда в доме будет порядок. Ему довелось видеть множество знатных семей, где жены были дамами богатыми и со связями. Жизнь их мужей состояла из одних тревог и неприятностей. Он этого не допустит.

Эдлин зависела от него во всем, и пожалуйста — она ясно дает понять, что желает мужа. Значит, Хью поступил очень разумно, выбрав ее в жены.

Неда уже ушла вперед, но, увидев, что хозяин отстал, поспешила вернуться.

— Должно быть, вы утомились в дороге, милорд?

Хью недоуменно уставился на нее. Разве дорога может быть утомительной? Он всю жизнь провел в разъездах, благодаря им и благополучия добился.

— Мне следовало бы сразу догадаться. — Неда озабоченно поцокала языком. — Миледи тоже валится с ног.

И надо же было ей вмешаться как раз тогда, когда Эдлин принялась с ним заигрывать! Если управляющий останется в прежней должности, все-таки придется научить эту парочку держаться поскромнее.

— Пойдемте, я покажу вам спальню, милорд.

Впрочем, их посещают иногда и неплохие идеи.

— Мы с вашим оруженосцем, кажется, его зовут Дьюи, уже обо всем позаботились, — сказал Бердетт. — Ваши вещи, милорд, уже в спальне. Если чего-то не окажется на месте, прошу нас заранее простить, мы все обязательно разыщем. Ваш человек Уортон рассказал нам о происшествии в дороге. Похоже, из-за него пришлось заново все упаковывать в большой спешке. Неда утром посмотрит получше.

— Угу… — Мысли Хью были далеко от этой прозы. Ему не терпелось дать волю пламени, которое разожгла в нем Эдлин, и сгореть в нем. — А дверь в спальне есть?

— Да, милорд, — растерялся Бердетт и, стремясь предупредить новые странные вопросы, добавил: — Комната очень просторная, все стены в красивых гобеленах, чтобы не было сквозняков, и даже окна застеклены, чем мы особенно гордимся.

— А кровать там есть? — спросил Хью.

До Бердетта наконец начало доходить. Они с Недой обменялись понимающими улыбками заговорщиков.

— Очень большая, милорд, — успокоил хозяина управляющий. — Тюфяки и покрывала проветрены, все приготовлено для наилучшего отдыха.

Пружинистой походкой Хью поднялся вслед за Эдлин по винтовой лестнице на третий этаж. На широкую длинную лестничную площадку выходила единственная, но очень большая деревянная дверь. Неда распахнула ее.

— Не желают ли господа поужинать в своих покоях?

— Нет, — резко ответила Эдлин.

— Да, — распорядился Хью.

— Будет исполнено, милорд, — поклонилась жена управляющего хозяину.

— Стоило за нее вступаться, — сердито пробормотала Эдлин, входя в спальню.

Поглощенный созерцанием своих новых покоев, Хью не ответил.

Описание Бердетта давало о них лишь слабое представление. По размеру спальня не уступала большим залам в иных замках. На полированных столешницах красовались золотые чаши и кувшины. Ромбовидные окна с мелкими переплетами, даже забрызганные дождем, восхитительно блестели. Огромный, как пасть дракона, камин излучал тепло и свет. А кровать… О, это было нечто совершенно грандиозное! Она стояла на возвышении, и ее четыре мощных угловых столба, увенчанные фигурками орлов, доставали почти до потолка. Полог из пушистой красной ткани, тяжелой и плотной, защищал хозяев от сквозняков — вечных спутников жизни в замке. Он был раздвинут, открывая устилавшие кровать меховые покрывала.