Пола Куин - Рыцарь моего сердца

Данте вонзил зубы в яблоко, чтобы скрыть улыбку. Вильгельм что-то буркнул себе под нос и вернулся в свое кресло.

– Бринна, подойди и погладь мою собаку.

– Нет, благодарю.

– Вы должны подружиться. Дай ей что-нибудь с тарелки, иначе Уиспер тебя невзлюбит и вцепится в горло, когда ты подойдешь ко мне слишком близко.

Она смотрела на мужа, ее недоверие медленно сменялось раздражением. Мысль о том, что нужно протянуть руку к пасти этого чудовища, ужасала ее, однако насмешка в глазах Брэнда вернула самообладание. Не желая быть побежденной собакой, она протянула ей ломтик баранины и с вызовом поглядела на мужа. Она собиралась обругать его, но передумала, как только на нее уставились черные, как ночной кошмар, глаза.

– Спокойно, Уиспер, – произнес Брэнд.

Он просто дразнил жену, потому что его любимица была послушной, словно котенок. Но ведь Бринна этого не знала, и, если б он не вызвал ее раздражение, она бы всю жизнь боялась этих огромных псов. Как он и думал, жена приняла его вызов. Она поднесла угощение Уиспер, и оно было почти изящно схвачено из ее пальцев устрашающими белыми клыками.

– А как насчет остальных? – вызывающе осведомилась Бринна, проглотив страх.

– Те негодяи без спроса возьмут что хотят.

– Под стать хозяину. Как их зовут?

– Кейос и Шреддер, – улыбнулся Брэнд. – Но тебе незачем их гладить. Они по натуре охотники, а не домашние любимцы.

У нее, конечно, побежали мурашки, но Бринна решила выиграть битву, которую начал муж. Закрыв глаза, она мысленно произнесла молитву, потом взяла кусок баранины и протянула одному из чудовищ, пускавших слюни рядом с Данте.

– Спокойно, – выдохнула она, когда собаки подошли ближе.

Она сразу почувствовала, как напрягся Брэнд. Он был готов немедленно укротить пса, если тот попробует укусить ее. Бринна улыбнулась. Муж никому не позволит причинить ей вред, его бессердечность только кажущаяся. Слюнявая морда ткнулась в ее руку, и Бринна, опять закрыв глаза, потрепала Кейоса по голове. Черная собака лизнула ее пальцы, и Бринна облегченно вздохнула.

Потрясенный Брэнд отпустил Уиспер и повернулся к брату:

– Мы должны взять миледи с собой на битву. Она своим языком и прикосновением способна укротить самое дикое животное.

– Нет, милорд. – Бринна лукаво посмотрела на мужа, решив продолжить битву. – Вас я пока не смогла укротить.

– Твоя правда, – хрипло подтвердил Брэнд, потом наклонился и провел большим пальцем по ее губам. – Ты, наоборот, делаешь меня еще более диким, чем раньше.

Вспыхнув, она повернулась к Данте, но того уже не было рядом. Она прошла мимо мужа, слегка задев его бедром, и направилась к двери. Брэнд вдохнул ее запах. Он не мог отвести глаз от ее тела, которое манило его, приглашая следовать за собой. Дрожа от желания, Брэнд догнал жену и схватил в объятия. Его поцелуй был подкреплен жарким стоном.

– Извините, милорд.

Брэнд поднял голову, раздосадованный вмешательством юного оруженосца.

– Ты что, не видишь, что я целую свою жену? – Юноша побледнел и нервно одернул тунику.

– Простите, милорд. Страж на башне послал меня доложить вам, что приближаются всадники.

– Он видел их стяги?

– Нет, милорд.

– Ладно. – Брэнд виновато посмотрел на жену. – Поднимайте гарнизон. Я сейчас буду.

– Пошли туда Данте, – прошептала ему в шею Бринна. – Сейчас ты нужен мне.

Она почувствовала, как напряглось тело мужа, и улыбнулась своей власти над ним.

– Данте! – крикнул он. Брат взглянул в его сторону и бросил огрызок яблока Кейосу. – Приближаются всадники. Сходи посмотри на них и дай мне знать, кто они такие. Мы с Бринной уходим в свою комнату.

Торопясь уложить ее в постель, он не заметил, как две собаки понеслись к воротам замка. Но когда Уиспер начала тихонько повизгивать, лорд Эверлоха наконец обратил на это внимание.

Лицо у него стало бледнее луны в морозную зимнюю ночь. Лишь один человек вызывал подобную тревогу в его собаке. Лишь один человек заставлял Уиспер трусливо жаться к его ногам, словно приближалась беда. Только Уиспер с ее чутьем и острым слухом могла это почувствовать.

Глубоко вдохнув, Брэнд догнал брата прежде, чем Данте начал открывать ворота.

– Погоди!

Данте остановился и посмотрел на него. Видимо, собравшись наконец с силами, Брэнд сделал еще один глубокий вдох, кивнул и отошел от дверей. Псы быстро, не издав ни звука, сели у его ног. Одна Уиспер жалобно скулила.

Вильгельм не торопясь вышел из зала посмотреть, что случилось, Данте уже открыл ворота. Герцог вопросительно посмотрел на Бринну, но та лишь пожала плечами. Она понятия не имела, кто был снаружи, однако ее муж, казалось, боялся увидеть то, о чем уже знал.

– Брэнд? – Она дотронулась до его руки.

Он даже не повернулся, глядя на всадника, скакавшего к Эверлоху.

– Господи помилуй!

Рычание Вильгельма у нее за спиной заставило Бринну вздрогнуть, она уже хотела обернуться, когда услышала страдальческий вздох мужа. Он закрыл глаза, словно отрицая увиденное, и Бринна в конце концов решила посмотреть сама на непрошеных гостей.

Отряд примерно из двадцати человек стремительно приближался к замку, следуя за всадником в черном плаще. Вскоре Бринна уже могла различить, что впереди скачет женщина, и догадалась, кто она. Ужасающее молчание людей Брэнда и герцога Вильгельма подтверждало то, что отказывался принять рассудок Бринны.

– Что мне делать? – прервал молчание Данте.

– Подождешь ее у ворот и узнаешь, что она хочет, – безжизненным голосом ответил ему брат.

Данте помедлил, затем пошел выполнять его просьбу.

– Брэнд, просто захлопни эту проклятую дверь перед ее носом, – сказал Вильгельм.

Бринна посмотрела на герцога, но тот с полной безнадежностью отвел взгляд. Она хотела закричать или заплакать, побежать к дверям, захлопнуть их, как советовал Вильгельм, и не могла двинуться с места. Просто смотрела, как Данте вскочил в седло.

– Не будь дураком, Брэнд.

Однако ее муж сделал вид, что не слышит предостережение герцога Нормандского. Он смотрел на женщину в черном плаще и, казалось, не дышал. Бринна осознала, что и сама не дышит, когда голова закружилась от недостатка воздуха. Она сделала глубокий вдох, но потом снова забыла дышать, потому что вернулся Данте. Он быстро взглянул на нее, прежде чем обратиться к брату.

– Она хочет попросить здесь укрытия от своего отца.

– Почему?

– Не знаю. Она только сказала, что хочет поговорить с тобой.

Эверлох накрыла мертвая тишина. Никто не произнес ни слова. Никто не дышал. Весь мир будто оцепенел, дожидаясь решения лорда. Только Уиспер поскуливала у ног хозяина. Это был один из тех моментов, когда секунды превращаются в часы. Брэнд не сводил глаз с женщины, ожидающей за воротами замка.

– Пусть войдет, – наконец сказал он таким повелительным тоном, что никто не посмел возразить.

Никто, кроме Бринны.

Она повернулась к мужу, ее пронзительный взгляд требовал, чтобы он посмотрел на нее.

– Я не сомневаюсь, что женщина, подъехавшая к моему дому, Колетт де Марсон. Но я спрашиваю, муж, почему ты позволил ей войти? Почему ты столь небрежно отнесся к моим чувствам? – Бринна сама ответила на свой вопрос. – Ты до сих пор любишь эту женщину и швыряешь мне свою любовь, как…

– Молчать! – приказал Брэнд. Лицо словно высечено из камня, глаза тверды, как сталь. Затем он моргнул и пришел в себя, казалось, возводя слой за слоем защитную броню. – Или ты замолчишь, или я удалю тебя отсюда.

Бринна смотрела на мужа, борясь с подступающими слезами и яростью, сменяющими друг друга.

– Хорошо. Я замолчу, – решительно пообещала она. Впервые с тех пор, как распахнулись двери замка.

Брэнд отвел взгляд от женщины, дожидавшейся у входа в Эверлох. Он хотел последовать за женой, когда та обошла его и встала рядом с Вильгельмом и отцом.

– У нас все будет в порядке, Бринна, – прошептал он, словно боялся этих слов, боялся ей что-нибудь обещать.

Но Бринна молча отвернулась.

Колетт де Марсон вошла в замок с порывом холодного воздуха, черный плащ за ее спиной раздулся от ветра. Подойдя к Брэнду, она медленно потянула назад капюшон, он соскользнул с ее светлых шелковистых волос.

– Глупец! – с отвращением бросил Вильгельм и решительно покинул замок.

У двери он толкнул плечом одного из людей Колетт, чуть не сбив его с ног. Колетт даже глазом не моргнула при виде ярости герцога Нормандского. Ее спокойствие, изящество, не говоря уже о красоте, поразили Бринну, которая внимательно следила за ней сверкающими глазами.

– Милорд.

Придерживая складки бархатной одежды, Колетт де Марсон склонилась перед ним в легком реверансе. Когда она выпрямилась, ее огромные темные глаза блестели от слез. Она подняла руку, желая коснуться его щеки, но Брэнд со скоростью змеиного броска остановил ее:

– Зачем ты здесь?

Черные, обжигающие, словно угли, глаза окинули зал, остановившись на Бринне.

– Я поговорю с милордом наедине. – Колетт перевела взгляд на Брэнда и ждала.

Он долго смотрел на нее, Бринна почти слышала вопросы, которые он жаждал ей задать.

– Хорошо, – наконец сказал он.

Колетт улыбнулась ему, но ответной улыбки не дождалась. Гнев не позволил Бринне увидеть холодность мужа, с какой он смотрел на Колетт.

Развязав плащ, та повернулась, чтобы Брэнд помог его снять, и ее волосы, казалось, осветившие весь Эверлох, упали ему на руки. Если б его жена в этот миг не выбежала из зала, то могла бы заметить, что Брэнд смотрит ей вслед, вместо того чтобы вдыхать запах роз, который преследовал его во сне.

Вильгельм бурей пронесся через сторожку у ворот, оглашая воздух потоком всех известных ему ругательств. Огромными шагами герцог несся через поля, окружающие Эверлох, к лесу. Кипя от бешенства, он не замечал холода. Единственное, что его сейчас занимало, – это безумное желание сломать, как сухую ветку, тонкую шею французской шлюхи. Он-то думал, что никогда уже не увидит Колетт де Марсон, и вот она здесь! Очень скверно, что один из самых лучших воинов проявил слабоволие, поддавшись власти соблазнительницы, но теперь от его слабоволия пострадает и леди Бринна.