– Глупый народ по большей части, – недовольным тоном произнес мастер, сел и откашлялся. – Только и знают, что болтать о любви. Не о настоящей любви, обратите внимание, а о той, что они называют… хм…

– Куртуазной любовью.

– Вот именно. Есть что-то неестественное в том, что мужчины позволяют женщинам указывать им, какой должна быть любовь. Но еще хуже, когда они рассказывают друг другу истории о мужчинах, которые любят женщин на расстоянии и никогда не пытаются что-нибудь предпринять.

Мэллори подняла ветку, которую обстругивала, и измерила толщину. Ветка еще не стала достаточно тонкой.

– Подобные истории выглядят довольно странно.

– Не так странно, как те дураки, что полагают, будто такая любовь приятнее, чем держать женщину в объятиях. Разглагольствуют о любви! – Мастер с отвращением сплюнул. – Это все равно что жить во дворце, полном евнухов! Вряд ли среди них найдется настоящий мужчина. Я бы посоветовал такой красивой молодой женщине, как вы, быть осмотрительнее, когда вокруг столько молодых мужчин, но единственное, о чем вам стоит беспокоиться, – чтобы не пострадали ваши уши под напором всех этих историй, песен и глупых стихов.

Мэллори рассмеялась.

– Я так и поняла. Но дамам, похоже, нравятся их ухаживания.

– А почему бы нет? Не часто случается, что женщины правят мужчинами. Это неестественно. – Старик снова сплюнул, словно отгоняя нечистую силу. – Я рад, что они здесь не появляются.

– Но ведь не все!

Мастер с подозрением посмотрел на нее:

– Что вы имеете в виду? Разве кто-нибудь сюда приходил?

– Нет, но вы сами сказали, что приберегли кое-какие деревяшки для Саксона.

Мастер Ивон пробормотал что-то себе под нос. Мэллори разобрала только слово «лютня». Она ожидала, что он добавит еще что-нибудь, но старик хранил молчание все время, пока она работала. Даже когда она встала, чтобы уйти, не проронил ни слова.

Девушка остановилась в дверях.

– Мастер Ивон, вы сказали, что есть несколько вариантов, как лучникам удалось подобраться так близко к нам, хотя мы их не заметили. Что вы имели в виду?

– Я хотел сказать, что не следует думать, будто количество выпущенных стрел соответствует числу лучников.

– Вы полагаете, что был только один и обе стрелы пущены одновременно?

– Такое тоже возможно.

Мэллори задумчиво смотрела на него, пока он не вернулся к своей работе, затем подошла к столу и взяла две стрелы, которые приносила ему. Мастер поднял на нее взгляд и смотрел, как она надорвала длинный край левого рукава платья и сунула туда обе стрелы, как леди Элита, но так ничего и не сказал. Девушка вышла во двор. Солнечный свет померк, небо заволокли тучи. Пока она возвращалась во дворец, над рекой то и дело раздавались раскаты грома.

Возможно ли, что кто-то выстрелил из лука сразу двумя стрелами? Один человек вполне мог проскользнуть под деревьями вдоль реки незамеченным. Двое наверняка привлекли бы внимание. Один стрелок, выпустивший две стрелы одновременно? Обе стрелы должны были лететь совсем рядом, пока погнутая стрела не отклонилась в другом направлении. Неужели это действительно возможно? Они с Саксоном решили, что нет, но теперь она уже не была так уверена. Во что бы то ни стало нужно узнать правду!

Когда Мэллори торопливо вбежала в большой зал, то увидела, что стол на возвышении опустел. Должно быть, королева вернулась в свои покои. Стремительно повернувшись к ближайшей лестнице, девушка налетела на крепкую фигуру.

– Извините меня, – сказала она, сложив за спиной руки из опасения, что заметят стрелы. Увидев легкую усмешку Саксона, Мэллори нахмурилась. Во имя Святого Иуды! Она не ожидала, что он задержится в большом зале после того, как его слушатели разошлись.

– Я все ломал голову, когда мне посчастливится случайно встретиться с вами, леди Мэллори. – Он взялся рукой за подбородок, одновременно передвинувшись, чтобы увидеть, почему она держит руки за спиной. – У меня чуть не разорвалось сердце, когда вы вышли, даже не дослушав мою балладу до конца. Вы слышали эту историю прежде?

– Нет. – Девушка не сдвинулась с места, опасаясь, как бы он не заметил стрелы. – Прошу извинить, но я должна идти к королеве.

– Сейчас ее величество под надежной охраной, потому что занимается письмами. Манго не допустит к ней никого, даже вас. Он очень серьезно относится к своим обязанностям.

– Я тоже.

– Но вы исчезли из зала, когда внимание королевы было приковано к моему творению!

– Вашему… чему?

– Моей поэме, рассказывающей о некоем событии. Странствующие менестрели при дворе королевы состязаются друг с другом, кому удастся сочинить самую увлекательную историю. – Его улыбка стала более напряженной. – Но вы покинули зал посреди моей баллады. Почему?

Мэллори понимала, что должна что-нибудь ответить, поэтому решила сказать правду:

– Я вышла, потому что почувствовала необходимость глотнуть свежего воздуха. Мне многое нужно было обдумать, а я плохо соображаю в духоте.

– Да, сегодня зал был перенасыщен ароматами, несмотря на открытые настежь окна. Но меня удивляет, что здешний воздух пришелся вам не по вкусу, ведь вам привычно находиться в душной часовне, где постоянно курится ладан. Саксон поставил ногу на каменную скамью возле двери и локтем уперся в колено. – Или на то были причины? Я видел, что Д'Амбруаз почтил вас своим вниманием.

– Ревнуете? – Мэллори тут же пожалела, что спросила, как только слова сорвались с языка.

– К Д'Амбруазу? – Саксон рассмеялся. – Если бы вам понравилось находиться в его обществе, вы не покинули бы зал, не предоставив ему возможности продемонстрировать свое прославленное мастерство обольщения женщин.

– Кажется, он полагает, что женщины обозлились на него.

Саксон снова рассмеялся, глаза его утонули в веселых морщинках.

– Он пытается пробудить в женщинах высокие чувства, иногда себе во вред, потому что считает, что мужчина должен позволять себе больше, чем просто восхищаться женщиной. Он верит в любовь, завершающуюся браком, а не в куртуазную любовь, как поклялось большинство остальных.

– Как поклялись и вы?

– Как и вы?

Мэллори нахмурилась.

– Я первая спросила, поэтому будьте любезны ответить, прежде чем я отвечу вам.

– Я окажу вам такую любезность, миледи! – Саксон убрал ногу со скамьи и взял девушку за руку. Склонившись над ней с той же улыбкой, с которой он начинал свою балладу, он сказал: – Говорят, существуют определенные правила любви, и одно из них гласит, что мужчина, одержимый слишком сильной страстью, редко бывает влюблен. Он просто хочет того, в чем ему отказано.

Мэллори отдернула руку.

– Согласна!

– В самом деле? – Он искренне удивился.

– Да! – Мэллори не собиралась ему объяснять, каким образом узнала, как далеко может зайти мужчина, чтобы добиться того, чего, как он считает, жаждет его сердце, и только для того, чтобы тут же бросить это – например свою жену с дочерью, – чтобы поискать чего-нибудь другого. – Поэтому мне непонятно, как вы можете постоянно заниматься пустяковыми делами.

– Речь идет о любви! Неужели вы считаете любовь пустяком?

– Я считаю ее досадной неизбежностью, совсем как ваше поведение сейчас, когда мне нужно делать свое дело. – Она попыталась обойти его, затем остановилась, вспомнив, что королева достаточно ему доверяет, раз сделала одним из своих телохранителей. Нельзя допустить, чтобы ее смятение, которое она всякий раз испытывает от его близости, повредило безопасности королевы. Надеясь, что не совершает ошибки, девушка сказала: – Пойдемте со мной!

– Куда? Я собирался встретиться здесь с Годардом.

– Это займет всего несколько минут.

– Что именно?

– Не надо задавать вопросы там, где кто-нибудь может услышать мои ответы.

Саксон некоторое время смотрел на нее, затем кивнул. Мэллори отошла, чтобы забрать свой лук и колчан. Когда она вернулась, он опять ничего не сказал. Это несколько обескуражило ее, потому что обычно он отпускал мелкие колкости на каждое ее слово. Девушка не могла понять, что означает его молчание, но понадеялась, что не новые неприятности.

Глава 10

Гром продолжал рокотать на западе, но то, что Мэллори собиралась сделать, не требовало много времени. Она вышла в опустевший внутренний двор, радуясь тому, что гроза загнала всех в дом. Достав из рукава обе стрелы, она вложила их в колчан. Саксон молча наблюдал, как она обмотана длинные концы рукавов вокруг запястий и, согнув лук, надела тетиву. Его непривычное молчание больше выводило ее из равновесия, чем раскаты грома.

– Смотрите! – сказала она.

Он молча кивнул.

Положив колчан на землю, Мэллори вытащила одну из своих стрел и прицелилась в стожок сена в дальнем углу двора, более чем в пятидесяти ярдах от них. Когда девушка спустила тетиву, стрела полетела прямо в стожок. Звук удара сообщил ей, что стрела попала туда, куда она хотела.

– Теперь посмотрите на это! – Мэллори осторожно вытащила из колчана две стрелы с белым оперением. Устояв перед искушением выпрямить погнутую стрелу, она наложила обе стрелы на тетиву, придерживая их между пальцев правой руки. Ей пришлось несколько раз поменять захват, чтобы сбалансировать стрелы. Как только ей это удалось, она спустила тетиву. Девушка услышала, как Саксон резко вздохнул, когда обе стрелы полетели. Одна стрела летела прямо и попала в сено, куда и была нацелена. Вторая вильнула и врезалась в землю в нескольких футах вправо.

Когда Мэллори, уперев лук в ступню, сняла тетиву, Саксон тихонько присвистнул и сказал:

– Никогда бы не поверил, что можно выстрелить двумя стрелами одновременно, если бы не увидел этого собственными глазами!

– Должна признать, что ошибалась, когда сказала, что не могу этого сделать.

– Полагаю, что так. – Саксон потер подбородок. – Но это возможно, как вы и доказали!

– Да, и я думаю, что в королеву стрелял один человек. Две стрелы были пущены для того, чтобы все думали, будто лучников было двое. У одной из стрел, однако, было повреждено оперение, так что она упала далеко от цели, а вторая улетела в сторону потому, что лучник не сумел хорошо прицелиться.