– Могли бы тоже поздороваться с Шансом, Руби, – сказал Саксон, не слишком нежно опуская Мэллори на кровать. – Собачка выбрала себе в хозяйки Мэллори, так что вам следует познакомиться.

Руби погладила собаку, та в ответ дружелюбно тявкнула. Служанка обошла вокруг собаки и погрозила пальцем Саксону, стоявшему возле кровати.

– Можете сесть на скамью. Только не на постель миледи!

– Я бы никогда не позволил себе сесть на постель дамы без приглашения.

– И делать на ней что-нибудь еще.

– Я всегда спрашиваю у леди разрешения. – На лице Саксона появилась та самая улыбка, которую Мэллори уже видела в покоях королевы. Интересно, что кроется за этой дежурной улыбкой.

Впрочем, не все ли равно? Голова буквально раскалывалась, и девушка снова и снова прокручивала в уме происшествие с посыльным короля Франции, отмечая каждую ошибку, которую она допустила.

Сложив руки на коленях, Мэллори сказала:

– Руби, я с ним сама справлюсь. Не беспокойся.

– Из того, что я слышала, миледи, мне следует беспокоиться о его безопасности.

– Небылицы быстро распространяются по дворцу.

Руби улыбнулась:

– Постоянно. Но быстрее всего, когда среди нас появляется кто-то новенький. Если такой новичок к тому же обладает удивительным даром, как ваше умение стрелять из лука, миледи, новости разлетаются по коридорам молниеносно. – Руби отвернулась, вновь возвращаясь к белью.

Мэллори слегка подвинулась на кровати.

– Ох!

Руби стремительно обернулась и устремилась к девушке.

– Что вы опять натворили? Не смейте обижать миледи!

– Я ее пальцем не тронул!

– Он ничего мне не сделал! – воскликнула Мэллори.

– Благодарю вас, миледи, что вступились за меня! – Фицджаст поклонился ей.

Не обращая на Саксона внимания, Мэллори подвинулась так, чтобы вытащить лук из-под ноги. Спустив оружие с постели, она прислонила его к столбу в изголовье кровати. Стянув с плеча колчан, девушка наклонилась, чтобы положить его на пол. Голова снова закружилась.

Саксон подхватил колчан из ее руки и ладонью придержал девушку за плечо, не давая ей свалиться с кровати. Его прикосновение грозило окончательно вывести ее из строя, потому что ощущение, которому не было названия, растекалось от его пальцев по всему ее телу и вибрировало внутри, кровь быстрее потекла по жилам.

– Осторожнее! – сказал Саксон. – Думайте, что собираетесь делать, прежде чем пошевелиться.

Мэллори хотела повторить то же предостережение в его адрес, но тогда ей пришлось бы объяснять, что к чему. Этого не следовало делать, потому что, судя по всему, он не испытывал того волнения, которое охватило ее.

Когда она откинулась на подушки, Шанс, радостно помахивая хвостом, вспрыгнул на сундук, стоявший в ногах постели. Собачка повертелась на узком пространстве и улеглась, свернувшись клубком, положив нос на лапы и устремив преданный взгляд на Мэллори. Даже когда Шанс сомкнул глаза, девушка была уверена, что щенок оставался настороже.

– Теперь у вас есть верный страж, – сказал Саксон, усаживаясь на скамью, которую указала Руби. Лютню он положил рядом с собой на пол.

– Похоже на то.

– В таком случае вы можете отдохнуть, Мэллори.

– Я так и сделаю, как только вы уйдете, если, конечно, вы не собираетесь вечно сидеть здесь и пялиться на меня, как Шанс.

– Я немедленно покину вас, как только вы ответите мне на один вопрос.

– Какой вопрос? – Мэллори не знала, чего хочет больше – чтобы Саксон ушел или чтобы остался. Если он уйдет, воспоминания об испуге посыльного и выражении лица королевы будут преследовать ее. Если же останется, то изведет ее вопросами. Если он уйдет, то наверняка Руби захочет услышать от нее полный отчет о том, что произошло, чтобы отсеять правду от слухов. Если останется, этот допрос будет отсрочен. Если он уйдет, его волнующие прикосновения не будут подбивать ее забыть о своей клятве не позволять мужчине обмануть себя. Если останется, может привлечь ее к себе и возможно…

Мэллори постаралась заглушить томительную жажду своего предательского тела. Нужно думать о том, как он сидел в саду в компании с леди Элитой и другими дамами, играя в любовные игры, в которых Мэллори совсем не имела опыта и не испытывала ни малейшего желания им учиться.

– Я заметил, – прошептал Саксон тихо, чтобы Руби не слышала, – что вас привели в замешательство подошедшие поздравить вас придворные дамы королевы, восхищенные быстротой вашей реакции. Почему? Ведь вы привыкли к женскому обществу.

– Мне не нравится быть в центре внимания.

Саксон нахмурился, его лицо напряглось.

– Все глаза были прикованы к вам, когда вы в аббатстве с таким мастерством поразили цель.

– Это совсем другое дело.

– Почему?

– Я уже ответила на один вопрос. Теперь вы должны уйти.

Саксон подался вперед. Пальцами он придерживал лютню, поэтому не стал пытаться рукой дотянуться до Мэллори, чтобы не позволить ей увильнуть. Каждый раз, как он прикасался к ней, то ли по неосторожности, то ли с явными намерениями, как недавно в коридоре, она реагировала как мышь, спасающаяся от прожорливого кота. Но даже мышь может обернуться и атаковать врага, если загнать ее в угол, а Саксон не хотел доводить девушку до этого состояния. По крайней мере пока. Ему нужно понять, как она впишется в небольшое сообщество, запертое внутри дворца, окруженного рвом. Тогда он будет решать, как быть с неожиданным осложнением, которое она для него представляет.

– Верно, – произнес он, – но я был удивлен, увидев, что вас, женщину, достаточно отважную, чтобы сразиться сразу с двумя негодяями, и достаточно умелую, чтобы одним выстрелом пригвоздить мужчину к шкафу, не пролив при этом ни капли крови, привели в замешательство несколько восторженных женщин, чье единственное оружие – кокетливые улыбки и хихиканье.

– Я не люблю, когда меня хвалят за ошибочный выстрел.

– Ошибочный? – воскликнул он, повысив голос. Руби и щенок взглянули в его сторону. Ему давно следовало понять, что он никогда не получит от Мэллори ответа, которого ждет. Но даже и в этом случае он был поражен. – В чем же вы ошиблись? Вы сделали то, что обещали королеве всего за несколько секунд до того, как открылась дверь.

– Неужели не понимаете? – Девушка опустила взгляд на стиснутые на коленях ладони. – Я слишком поторопилась.

– Просто вы действуете гораздо быстрее остальных. Это нравится королеве.

– Вы так думаете?

Внезапная вспышка надежды в ее голосе застигла Саксона врасплох. Надежды, затеплившейся в ее фиалковых глазах, серьезно уставившихся на него. Девушка действительно нуждалась в его уверениях, чем сильно удивила его, поскольку сама была достаточно самоуверенна. Тщательно подбирая слова, Саксон произнес:

– Разумеется. Иначе никогда бы этого не сказал.

– Рада это слышать. – Мэллори с облегчением вздохнула.

Саксону стоило большого труда удерживать взгляд на ее лице, а не на ритмично вздымавшейся обольстительной груди. Торопясь подальше отойти от скамьи – и постели Мэллори – прежде чем не сможет больше бороться с желанием снова схватить ее в объятия, Саксон встал и поднял ее лук и колчан. Он отнес их к окну и прислонил к стене, пытаясь восстановить контроль над своим телом, не оставшимся безучастным к столь соблазнительному зрелищу.

С момента своего прибытия в Пуатье он наслаждался обществом самых прекрасных женщин, которых ему приходилось встречать. Некоторые восхитительно сверкали глазами, как это делала Мэллори, а у нескольких был такой же остро отточенный ум, как у нее. Были среди них очаровательные блондинки и женщины с такими же черными, густыми волосами, как у Мэллори. Одна или две имели более тонкие черты, чем у нее, наряду с фигурой, способной пробудить игривые мысли даже у монаха. Некоторые готовы были охотно выполнить любую фантазию, которая могла прийти на ум мужчине.

Но ни одна из них не зацепила его так, как Мэллори де Сен-Себастьян. Она вызывала раздражение и обладала силой воли, с которой ему редко приходилось сталкиваться. И все же была в ней какая-то уязвимость, ранимость, которая его завораживала. Как могло столь хрупкое существо стать таким сильным?

– Вы не сделали ничего, чего следовало бы стыдиться, – сказал он, снова повернувшись к ней. Он был рад, что произнес это прежде, чем увидел на ее утонченном лице затаенное томление. Ответное желание мгновенно вспыхнуло в нем, хотя он и напомнил себе, что, возможно, она вовсе не хочет его, а просто нуждается в поддержке и уверениях, что не допустила ужасной ошибки.

Что бы она почувствовала, если бы он схватил ее в объятия, отправив Руби за дверь? Губы его жаждали вновь ощутить вкус и нежность ее губ, когда он вспоминал их поцелуй, и не только тот, что сорвал сегодня, но и в том закоулке, где они скрывались от Злодея и его сообщников. По ее виду нельзя было судить, помнит ли она тот поцелуй. Зато Саксон никак не мог его забыть. Сегодняшний поцелуй, по его замыслу, был единственным способом убедиться, что тот, первый, был всего лишь случайной вспышкой страсти, подогретой опасностью охоты. Но доказал он себе совершенно обратное и теперь жаждал сжать ее в объятиях и насладиться гораздо большим, чем несколько украденных поцелуев.

– Благодарю вас, Саксон, – тихо промолвила Мэллори. – Я не должна допускать ошибок, потому что все, что я делаю здесь, отразится на аббатстве.

– Как и действия тех, кто служил ее величеству прежде.

– На тех двух сестрах, которых королева призывала на службу еще до меня, не лежала высокая ответственность охраны ее жизни.

– Двух? Они тоже приезжали во Францию?

– Нет. Но одна из них направлялась в Уэльс.

– Может, ее послали из-за того, что королева услышала о предсказании?

– О каком предсказании?

– О предсказании некоего отшельника из Кардиффа в то время, когда король возвращался с поля сражения в Ирландии.

– Я ничего об этом не слышала. Единственное предсказание, о котором я знаю, касается камня под названием Ллех-Лафар – будто бы король Генрих мог умереть, если бы наступил на этот камень, возвращаясь после разгрома Туголука в Ирландии. Эта дурацкая сказка о проклятии, якобы наложенном еще самим Мерлином, распространилась в аббатстве где-то около года назад.