– Ты должна меня понять! Моя свадьба – дело давно решенное, и это хорошая партия: супруга моя, как предполагается, принесет в семейство Стэффорд богатство и родственные связи.

– А что, эти самые «богатство и родственные связи» очень помогут, когда палач отсечет тебе голову? – гневно выкрикнула Дуглесс. – Ты и на смерть пойдешь, думая о том, сколь замечательным был этот брак, да?

– Ты должна рассказать мне все! – ответил он. – И возможно, это поможет мне снять с себя обвинения в измене!

Вырвав наконец руки, Дуглесс отошла от него в самый дальний угол лужайки в центре лабиринта.

– Как же! – воскликнула она. – Смог ты помешать гибели Кита в озере? Точно так же сумеешь предотвратить и собственную казнь. Да если бы не было меня, твой брат давно был бы мертв, а твоя очаровательная Летиция уже вышла бы замуж за графа!

Улыбаясь одними краешками губ, Николас ответил:

– Ну, будь я графом, мог бы не жениться на Летиции: моя мать, вне всякого сомнения, побудила бы меня вступить в брак с этой толстушкой Люси!

– Что ж, – вскричала Дуглесс, – ты, разумеется, волен смеяться надо мною сколько угодно! Но могу тебя заверить, что, когда ты в прошлый раз являлся ко мне, тебе было вовсе не до смеха! Когда перед глазами топор палача, что-то не хочется веселиться!

– Да, верно, – вздыхая ответил Николас. – Настрой при таких обстоятельствах не очень веселый! Ну что, расскажешь мне о Летиции? Все, что тебе известно о ней!

Присев на скамью в дальнем конце лужайки, чтобы быть подальше от его объятий, Дуглесс устремила взгляд на зеленую стенку подстриженных кустов перед нею и неспешно стала рассказывать с самого начала: о том, что прочитала в бумагах леди Маргарет, обнаруженных в проломе стены. О приглашении в дом Хэарвудов, которого Николас довольно-таки нахально добился для них, о встрече с Ли и Арабеллой.

– Мы с тобой, – продолжала она, – в течение всего уик-энда только и делали, что читали бумаги да задавали вопросы, но выяснили очень немногое. Желая узнать больше, ты под конец наставил на Ли свою шпагу, и он сообщил имя человека, оклеветавшего тебя, – Роберт Сидни. Казалось, ты мог уже вернуться в свое время, но этого не произошло и ты остался… – Тут она на мгновение прикрыла глаза. – Мы чудесно провели время, но потом… – Она осеклась: боль, которую она испытывала в то утро в церкви, когда исчез Николас, все еще была с нею. – Мы занимались любовью, – нашла в себе силы договорить она. – И ты потом исчез. А уже после этого я выяснила, что тебя все-таки казнили!

Повздыхав, Дуглесс рассказала о встрече с Ли, который из обнаруженных записок леди Маргарет узнал истину обо всем происшедшем, а также о том, что подлинная суть всех событий стала известна леди Маргарет лишь после смерти его, Николаса.

Рассказала она и о том, как Летиция хотела выйти замуж за кого-нибудь из Стэффордов, произвести на свет младенца-наследника, а затем посадить этого ребенка на английский престол. По версии леди Маргарет, – и Дуглесс разделяла ее! – именно Летиция подстроила убийство Кита, чтобы вступить в брак не просто с младшим сыном семьи Стэффорд, а с графом!

– После свадьбы Летиция побуждала тебя обратился в суд с иском, – продолжила Дуглесс. – Она хотела привлечь на свою сторону как можно больше людей, но ты отказался.

– Да, – заметил Николас, – я и впрямь не люблю судов: слишком уж много интриг теперь затевают люди. Глядя прямо ему в глаза, Дуглесс продолжила:

– Так вот: ты отказал Летиции, и поэтому она попыталась избавиться от тебя. На запястье у тебя, когда мы встретились, я заметила рубец от глубокого, длинного пореза – это ты свалился с лошади примерно через год после женитьбы. Ты тогда сказал, что кто-то ослабил подпругу на лошади!

Николас молчал, и Дуглесс рассказала, как Летиция начала искать кого-нибудь, кто помог бы ей убрать Николаса, и нашла. Это был Роберт Сидни.

– Этот Сидни, – сказала Дуглесс, – тебя возненавидел за то, что ты занимался любовью с его женой на столе и обрюхатил ее. Леди Маргарет полагала, что Сидни убил обоих – Арабеллу и ребенка!

– Но я вовсе не делал ребенка Арабелле! – возразил Николас тихим голосом.

– И когда ты стал собирать войско для войны в Уэльсе, – продолжала меж тем Дуглесс, – Летиция воспользовалась случаем и заставила Роберта оклеветать тебя перед королевой, обвинив в предательстве. Королева Елизавета и без того нервничала из-за Марии, правительницы Шотландии, а возможно, до нее и прежде доходили слухи, будто Стэффорды намерены объединиться с силами Марии.

Дуглесс посмотрела на Николаса, на его красивое лицо, заглянула в ярко-голубые глаза, коснулась пальцами мягкой темной бородки.

– И они отрубили тебе голову… – шепотом договорила она, моргая, чтобы согнать с глаз слезы. Николас поцеловал ее в ладонь.

– После твоей… – продолжала Дуглесс, опять отворачиваясь от него и понурившись, – после твоей казни Роберт Сидни шантажом вынудил Летицию выйти за него замуж. Он думал, что теперь сумеет посадить своего сына от нее на английский престол, да только красотка Летиция, женщина, из-за которой погиб настоящий мужчина, оказалась бесплодной! Никаких детей она иметь не могла! – И, пожав плечами, Дуглесс добавила:

– Ли говорил, что это – ирония судьбы: Летиция погубила семейство Стэффорд ради ребенка, которого ей не суждено было иметь!

Некоторое время они сидели молча, затем Николас спросил:

– А что сталось с моей матерью? Повернувшись к нему, Дуглесс ответила:

– Королева конфисковала все владения Стэффордов, и Роберт Сидни побудил леди Маргарет выйти замуж за Дики Хэарвуда.

– За Хэарвуда?! – с отвращением переспросил Николас.

– Да, – повторила Дуглесс. – У нее был выбор: либо выйти замуж, либо умереть голодной смертью. Королева предоставила Сидни права на пару твоих поместий, а потом кто-то спихнул твою мать с лестницы, и она сломала себе шею! – Она помолчала, дав время Николасу справиться с дыханием, а затем договорила:

– После этого никаких Стэффордов не осталось: Летиции удалось всех вас извести под корень!

И, подняв голову, она посмотрела на пего: Николас был бледен.

Он поднялся со скамьи и подошел к зеленой изгороди, постоял там, обдумывая услышанное, потом повернулся к Дуглесс и проговорил:

– Да, все, о чем ты рассказываешь, быть может, и случилось когда-то, но не могло бы произойти сейчас!

Все ясно: он хочет сказать, что сейчас ничто не мешает его браку с Летицией! Ярость так и забурлила у нее в крови!

– Надеюсь, теперь, все узнав, ты не совершишь такую глупость, не станешь жениться на ней. Или все-таки женишься?!

– Но рассказанное тобой не могло бы произойти сейчас! – возразил он. – Арабелле я ребенка не делал, так что у Роберта нет оснований ненавидеть меня. Кит жив, и у меня нет причин собирать войско, а уж если этим придется заниматься Киту, то, можешь быть уверена, я сперва обращусь к королеве и испрошу высочайшего повеления.

– Послушай, Николас! – воскликнула Дуглесс, вскакивая. – Ты разве не понимаешь, что будущее тебе знать не дано?! Когда ты являлся ко мне, в мою эпоху, в книгах было написано, будто ты умер за три дня до казни, но после твоего возвращения в прошлое в них повествовалось уже о твоей казни! Историю ведь так легко переделать! Если ты все же женишься на Летиции, то что же, я по возвращении прочту о том, что Кита убили как-нибудь иначе, да?! И, возможно, Летиция придумала еще какой-нибудь способ организовать твою казнь? А может быть – и это вполне вероятно! – она сыскала себе в помощники кого-нибудь еще?! Я совершенно уверена, что найдутся и другие мужчины, имеющие хорошеньких жен и сильно ненавидящие тебя!

Николас не мог не улыбнуться ее последним словам и сказал:

– Ну, такие мужчины, безусловно, найдутся! Один, а то и два!

– Ты напрасно так шутишь! – вскричала Дуглесс. – Я говорю с тобой о вещах, прямо относящихся к твоей жизни и смерти, а ты надо мной насмехаешься!

Дуглесс вся напряглась и замерла. Пытаясь привлечь ее к себе и обнять, Николас сказал:

– Дорогая моя, это замечательно, что ты так обо мне заботишься, замечательно и то, что предупредила меня обо всем! Отныне я стану проявлять особую осторожность!

– Ты рассуждаешь как все мужчины! – В голосе ее звучала плохо скрываемая ярость. Она резко отстранилась от него и продолжала:

– Ты, стало быть, считаешь, что ни одна женщина не сможет причинить настоящего вреда такому, как ты, – верно? И потому насмехаешься надо мной! Почему бы тебе вдобавок не подмигнуть мне, не погладить по голове, а? И почему бы не посоветовать вернуться к своему шитью и предоставить мужчинам, столь способным на понимание, решать вопросы вроде тех, что касаются жизни и смерти?!

– Ну, Бога ради, Дуглесс! – взмолился он, протягивая к ней руки.

– Не прикасайся ко мне! Сбереги объятия для твоей очаровательной Летиции! Скажи только: неужели красота ее стоит того, чтобы весь род Стеффордов прекратил свое существование? Чтобы умерли ты и твоя мать?

Руки у Николаса как-то бессильно повисли, и он сказал:

– Да если я сообщу всему нашему семейству и дому Калпинов, что решил нарушить клятву, не жениться, потому что некая женщина из будущего утверждает, будто моя невеста может потом прикончить всех Стэффордов, меня сочтут просто глупцом; а с тобой… с тобой обойдутся не слишком-то хорошо!

– Значит, ты жизнью готов пожертвовать, только бы о тебе дурно не говорили, да?

Сжав руки в кулаки, Николас мучительно искал способ растолковать ей, к чему может привести его отказ жениться.

– Разве у вас там, в вашем веке, вы не заключаете контрактов? – спросил он. – Ну, таких законных сделок на бумаге?

– Разумеется, заключаем, – отозвалась она. – Мы заключаем договоры и контракты на все на свете, в том числе и брачные контракты подписываем, но при этом в брак следует вступать по любви, а не…

– Но мы не вступаем в брак по любви, мы не можем этого себе позволить! – воскликнул он. – Погляди вокруг. Ты видела, сколько всякого добра в этом доме? И это лишь один из домов, которыми владеет мое семейство! И богатства эти появились у нас, потому что предки мои женились и выходили замуж ради поместий, а не по любви! Мой дед, например, женился на сущей мегере, но она принесла с собой в приданое три дома и полным-полно посуды!