Я ударял и ударял, рушил и разбивал насквозь его пол, пока от него практически ничего не осталось, и затем я направился к вентиляционным каналам. Это место было и всегда будет ядом для нас; теперь я это вижу. Лучшее, что я мог бы сделать – разбить его вдребезги. Я мог бы разрушить весь этот дом и, думаю, она бы простила меня. Я мог бы снести его и построить ей дом мечты, который мы рисовали в своем воображении под нашим деревом. У нас могла быть эта мечта, если бы мы разрушили эту оболочку страхов и демонов.

Не знаю, что двигало мной. Нет, это ложь. Я знаю, что заставило меня начать заносить молот на все, что было в поле моего зрения. Я собирался разрушить это место и вместе с этим, дать нам надлежащий новый старт. Она будет гордиться и любить меня за это. Наконец-то я могу быть ее героем.

У меня болит грудь и плечи, за считанные минуты я насквозь промокаю, когда чувствую слишком туго затянутый жгут вокруг всего моего тела, мне тяжело дышать.

– Босс, остановись. Ты должен успокоиться, прежде чем навредишь себе.

Почему они останавливают меня? Они не хотят, чтобы я был счастлив и сделал счастливой её? Я не позволю им помешать мне дать ей мир. Я борюсь с захватом на мне, с обездвиживанием, направленным против её счастья. Я усердно борюсь до тех пор, пока не падаю на пол, а шум криков и ругани не заполняет мои уши вместе с приливом крови, стучащей в моём связанном теле.

- Босс, ты должен остановиться! – не знаю, кто умоляет меня. Я от всех слышу слова. Я начинаю отходить от багровой ярости и опустошения от того, что не могу сделать для женщины, которую люблю. Для того чтобы вернуть меня к реальности и сознанию, необходимо четыре здоровенных мужчины, которые в свое время видели больше боев, чем большинство. Как только я перестаю бороться – они ослабевают хватку, вскоре вес начинает подниматься и становится легче дышать. До того момента, пока не вижу ущерб, который я нанес комнате.

Это место никогда не отпустит нас. Мы должны отпустить его.

– Ребята, позвоните Коннору, скажите ему, чтобы он привез сюда Чарли. Майлз, иди за Дамбо.

Я собираюсь навсегда освободить нас.

Чарли

Настоящее

Похороны Пола будет через два дня. Нейт и Шериф Ноэль считают, что все организационные работы я должна оставить для государства, потому как большего он не заслуживает, но я не могла так поступить. Если бы у него была семья, я бы предоставила это им, но у него её не было. Пол, как и я, был одинок; он вырос без любви, поэтому никогда не понимал, как правильно это делать. Я не говорю это в оправдание ему, но я понимаю это. Похороны являются своеобразным завершением нашей истории. Как для Пола, так и для меня.

Мой банковский счет снова активен и у меня больше средств благодаря вложениям Пола. Я понятия не имела об этом, пока мистер Миллард не рассказал мне. Всё, что когда-то принадлежало Полу, перешло ко мне. Теперь у меня в запасе было достаточно средств, я могла купить новый дом, создать новый из стен, который не хранили кровавую историю, как мой. Я так взволнована этим, что, в самом деле, начала поиск в интернете недвижимости в отдельных районах, когда дверь снова распахнулась.

– Боже, Нейт. Прекрати … — Это не Натан.

– Простите, мэм. Я не хотел напугать вас. Я - Коннор. Натан должен был рассказать обо мне, верно?

– Он рассказал, просто вы меня застали врасплох.

– Сожалею. Натан хочет, чтобы я привез вас к дому.

План был не таким.

– Я думала, что он сам собирался приехать и забрать меня.

– Не хотите ли вы позвонить ему? Не хочу, чтобы вы себя некомфортно чувствовали.

Теперь я чувствую себя ужасно, хуже, чем ужасно. Эти ребята приехали сюда, чтобы начать жизнь с нуля, где их не судят за прошлые ошибки. Они упорно работают над созданием новой жизни, так что другие посмотрят на них, как на людей, которыми они являются сейчас, а не на тех, кем они однажды были в момент слабости или сложившихся обстоятельств. Все мы, в некотором роде, жертвы обстоятельств. Я могла быть одной из них, убей я Пола, как планировала.

Нейт бы разочаровался во мне, если бы знал, до какой степени я восприняла, как само собой разумеющееся, то, что мы пережили.

– Тогда поехали, Коннор, – говорю я, улыбаясь, чтобы попытаться снять созданное мной напряжение. – Не хотелось бы заставлять мужчину ждать, не так ли?

Коннор с облегчением вздыхает, но могу сказать, что ему не слишком комфортно со мной, и я не виню его; я – потенциальный риск. Я не была стабильным членом общества, которому люди могли доверять. Полагаю, я получаю по заслугам.

Я выхожу из офиса следом за ним, щурясь от солнечного света, с каждым шагом поднимаю оранжевую пыль в воздух. Сегодня был бы замечательный день для купания в озере, как мы делали, когда были детьми. Если честно я не могу дождаться, чтобы заниматься какими-то обычными делами с Нейтом. Мы были окружены таким количеством драмы, что нам не помешало бы немного нормальности в наших отношениях. Если подумать … наши отношения никогда не соответствовали нормам. Всегда была какая-то тьма, омрачающая нас, тревожащая наше будущее. Впервые в моей жизни, я думаю и чувствую, будто мы свободны для любви в пыли наших грез.

Коннор открывает для меня дверь грузовика, я благодарю его, прежде чем сесть в машину и наблюдаю, как идет к водительскому месту. Сколько бы я ни старалась, обстановка все еще чувствуется некомфортной, и я думаю, на самом деле, она могла бы быть нормальной. В действительности это волнительно чувствовать все эти обычные чувства и радоваться им. Я чувствую себя новорожденной в мире, готовом для начала моей жизни, и я люблю это.

Единственный способ, которым я смогу миновать неприятное чувство, которое испытывают незнакомые люди – больше не быть незнакомыми. Впервые, я откроюсь для знакомства с человеком, чтобы узнать, что произошло с ним на пройденном этапе, к чему я готовила себя все эти годы, работая медсестрой.

– Коннор, скажи мне, если я буду навязчивой, потому что я не слишком хороша в этом, ладно?

Он заводит грузовик и смотрит на меня добрыми глазами.

– Я тоже.

Ха, похоже на то.

– У меня есть навыки общения с бывшими заключенными.

Я ахнула сразу после того, как слова вырвались из моего рта.

– Прошу прощения. Это было так бестактно с моей стороны.

Коннор смеется, качая головой.

– Не парься. Ты молодец.

Я слишком напугана сейчас, мой рот и мозг не взаимодействуют, и я порчу весь этот «разговор, знакомство с кем-то».

– Слушай, Чарли. Я могу тебя так называть?

Я киваю.

Его улыбка становится шире, и он кивает, прежде чем включить первую передачу и медленно выезжать со двора.

– Дело в том, что я вижу бывшего заключенного в тебе, так что меня не удивляет, что тебе трудно завязать разговор.

– Я зэк?

– Я имею в виду, что на протяжении очень долгого времени, ты была в некотором роде пленницей. Мы все показываем черты характера, подобные неоновым огням. Раньше я думал о тебе, как о раненом животном, и не сомневаюсь, что так и было. Но теперь, когда ты свободна от своего, извини за прямоту, насильника, – меня передергивает от этого слова, а он занимает себя вождением автомобиля, когда продолжает, и я внимательно его слушаю.

– Теперь ты свободна от этого. Дело в том, что травмированное животное будет пугливым, никому не будет доверять, и не исключено, что набросится. Думаю, ты была очень близка к этому. Но теперь ты находишься на этапе освобожденного из тюрьмы.

Между нами повисает многозначительная тишина, когда я обдумываю информацию, которой со мной делится Коннор. Такое чувство, что он троюродный дядя или кто-то в этом роде, пытающийся передать свои годы мудрости. Это честь, и я внимательно прислушиваюсь, потому что есть нечто проникающее глубоко в мою душу и побуждающее её открыться.

– Бывший зэк никогда по-настоящему не успокоится по поводу случившегося – из-за чего он попал в тюрьму, а потом времени, потраченного там, но оказавшись на свободе, он или она учится и наслаждается малым в жизни, чего они однажды были лишены. Нормальность становится самым драгоценным товаром для жизни. К сожалению, с этой свободой появляются мелочи, которые мешают нам вливаться и вести нормальный разговор.

Он подмигивает и улыбается.

– Не все из нас так хорошо выходят; эти заморочки мешают двигаться дальше по жизни, и люди принимаются за старые привычки, Чарли. Я вижу, что ты прошла через большее, чем многие вместе взятые, но ты – боец, Натан – боец и вместе, я знаю, вы пройдете через это, если не перестанете пытаться стать нормальными.

Не знаю, когда это произошло, но в уголке моей улыбки собираются слезы, соленость попадает в мой рот, оповещая меня о том, что я плачу. Я смахиваю слезы со щек с самым теплым чувством внутри по отношению к Коннору, к Нейту и моему будущему, построенному на стремлении добиться нормальной жизни.

– Коннор, когда мы остановимся, я собираюсь обнять тебя.

Он, улыбаясь, смотрит на меня.

– Замечательно, но не бери это в привычку или о нас, вероятно, пойдут слухи.

– Но это нормально. Разве мы не стремимся к нормальности?

Мы оба хихикаем и, как ни странно, в последние несколько минут поездки начинаем перекидываться парой фраз вплоть до того момента, пока не огибаем угол и не видим три грузовика и один большой, чудовищный подъемный кран, выглядящий, как машина с жутким шаром, свисающим с длинной стрелы. Жирным, ярким, желтым шрифтом, чуть выше «Строительная компания Шоу», от руки написано слово Дамбо.

– О. Мой. Бог! – Выдыхаю я.

– Твою ж мать.

Коннор замедляется, пока мы усваиваем информацию, которую видят наши глаза.

– Чарли, я упоминал, что бывшие зэки также могут принимать скоропалительные решения в пользу наихудшего?

– Не думаю.

– Дай Натану шанс объясниться.