Я планировала сделать это самостоятельно, освободить нашу жизнь от этого волка в овечьей шкуре, прежде чем он словит другого ничего не подозревающего слабака. Я хотела, чтобы это выглядело, как самооборона. Ну, так и было бы, потому что, как я и думала, Пол вышел из себя. Не имело значения, что он издевался надо мной, читая каждое жесткое слово со страниц, вырванных ним прямиком из моей головы. Но вместо того, чтобы выстрелить ему в грудь, я выстрелила ему в ногу и замерла. Он должен был принести мой дневник, но он был слишком умным и расчетливым, чтобы так поступить. На самом деле, издевательство надо мной и угрозы были больше похожи на его игру. Я бы выстрелила ему в грудь, если бы он не ринулся вперед, когда я отвлеклась и затерялась в своем повторяющемся кошмаре; я выстрелила в него прежде, чем он смог бы снова попасть в точку

Я была слишком потерянной и чувствительной, боролась со своими призраками; я даже не заметила, когда пришли Нона и Нейт. Я не могла вовлечь их в мой беспорядок, тайный кошмар или в мой план; я сделала это раньше, и это практически уничтожило их. Они только привели свою жизнь в норму, и я не могла разрушить её. Я не могла снова смотреть в их разбитые вдребезги души и знать, что я та, кто держал их под прицелом.

Но, как всегда, я потерпела неудачу, препятствуя пагубным событиям отравить их. Я думала, что справлюсь сама. Думала, что мои секреты могли остаться со мной, что я могла уберечь близких от боли. Я не хочу продолжать приносить им вред своими демонами. Они мои и только мои. В очередной раз Нейт и Нона собираются солгать полиции ради меня, только в этот раз я отвечу за них и себя со своей разбитой гуманностью, которая может исцелиться лишь при виде крови. Никто в этом не виноват; ни папа, ни Пол, лишь я.

В этот раз я либо навсегда ухожу, либо рассказываю им всё. Показываю им все и раскрываю свои темные мысли на их суд и приговор.

Знаю, что не могу выбрать первый вариант; но должна, ради них. Просто не могу. Поэтому в качестве альтернативы я встаю из-за стола, все ждут от меня действий, чувствую, как они в страхе сверлят меня глазами.

Они не доверяют мне, и я не виню их; я тоже не доверяю себе. Я сломленное создание. Что они не осознавали, так это то, что я была такой с тех пор, когда они встретили меня. Я направляюсь к пакету, в котором лежит моя сегодняшняя уничтоженная одежда и мой дневник голой правды и пустых грез. Мои пальцы сжимаются на твердой изношенной обложке, будто от неё зависит моя жизнь. Ну, так и есть; всё, что мне дорого, зависит от меня, позволяющей этим страницам в переплете идти, в прямом и переносном смысле.

Делая огромный вдох, нахожу мужество в моей любви и доверии к Нейту и Ноне. Несу свои секреты к столу и бросаю. От этого движения Нона подскакивает на своем месте, а я вздрагиваю от своего быстро бьющегося сердца. Смотрю на них обоих, когда она перестают глазеть на страницы моих секретов и поднимают взгляд на меня, их глаза выдают тревогу, которую они так старательно пытаются скрыть.

– Прочти его. Я хочу, чтобы ты знал. Не могу скрывать это от тебя, если хочу, чтобы у нас было будущее. Нона, ты можешь прочесть, если хочешь; не хочу скрываться от близких мне людей и единственный для меня способ двигаться дальше – перестать держаться за прошлое. Я больше не хочу прятаться; не хочу, чтобы у меня были секреты от тебя. Я планировала убить Пола сегодня. Знаю, у тебя была такая мысль и это правда. Я пригласила его войти и планировала застрелить. Но всё пошло не так, как я хотела, за исключением того, что он мертв. Я не та девочка, которую ты знал. Я виновна; я просто женщина у которой не было другого выхода. Я больше не хочу, чтобы люди, которых люблю сильнее всего, страдали или привлекались к суду.

Мой взор затуманился невыплаканными слезами, когда я судорожно вздохнула.

– Думаю мне тоже нужно немного мультиков, – признаюсь я и выхожу из комнаты, чтобы оставить их читать мои мысли, мои кошмары, мои безответные мольбы и скелеты; всё, что я скрывала от мира или пыталась выбросить из головы. Они собираются увидеть мою душу, а затем решить стою ли я этого.

Я вытираю беспричинные слезы со щек и глаз рукавом клетчатой рубашки Нейта, и обессилено плюхаюсь рядом с Дейви. Он не признает меня; он смотрит Багз Банни и как я ни стараюсь, у меня не получается забыться в нём так, как Дейви. Нона застает меня врасплох, целуя меня в голову из-за дивана. Она не могла прочесть дневник. Я находилась тут всего пару минут; на тех страницах годы моей жизни, годы греха, слез и даже моей собственной крови.

– Мне не нужно читать это, деточка, я понимаю, что ты чувствовала необходимость сделать то, что сделала. Я больше других понимаю это. Надеюсь, ты не будешь чувствовать себя одинокой снова, потому что мы здесь для тебя. Мы все твоя семья, не смотря ни на что.

Она снова целует меня и вытирает слезу с моей щеки.

– Теперь больше никаких слез. Тот парень любит тебя. Не важно, что ты написала на тех страницах, Натан всегда любил и будет любить тебя. А теперь я собираюсь уложить Дейва спать. Ему, как и мне, нужно немного сна. Эти старые кости нуждаются в отдыхе.

– Хорошо.

Я ненавидела то, что заставила их скрыться в своих комнатах, пока мы с Нейтом налаживаем отношения. Ноне не понравится то, что я такое чувствую, но это не меняет тот факт, что это правда. Они любят меня, и я их люблю так сильно, что сделаю для них что угодно. Они – единственная семья, которая у меня есть и которую я когда-либо действительно знала и верила. Я задолжала им всем. Если бы я была достаточно сильной, я бы вернулась домой. Но я не настолько сильная. Не думаю, что смогу встретиться лицом к лицу с кровью и призракам под той крышей сегодня ночью; это будет завтрашняя грязная работа.

– Не будь слишком строга с ним; он придёт в себя.

– Я люблю его. Я буду ждать, и бороться за него, – обещаю я ей и себе.

Это обязывающая клятва, присутствовала в моей жизни с тех пор, как я узнала, что-то, что я чувствовала было любовью. Я чувствовала обязательство, которое высекла на моём сердце, удавкой связывающее меня с Нейтом. Если он отступит, петля затянется и убьёт меня. Нет никаких сомнений на счет этого; это жестокий факт. Нейт – единственный, кто большую часть жизни заставлял биться мое сердце. Без него всё разлетится в прах.

– Хорошая девочка. – Она хлопает меня по плечу и одаряет усталой улыбкой. – Пойдём, Дэвид. Пойдем спать.

Дейви ставит хлопья на журнальный столик и хлопает в ладоши.

– Почитаешь Джека?

– Да, сынок, я почитаю тебе Джека. – Нона проводит его к лестнице и вверх по ней, чтобы почитать ему «Дом, который построил Джек». Стихотворение, которое каждый из нас прочел бесчисленное количество раз, чтобы помочь Дейви успокоиться перед сном. Я наблюдаю, как они исчезают наверху, оставляя меня на диване в компании Багз Банни, пока Нейт не закончит читать и не примет решение о моём будущем – нашем будущем. Я хватаю коробку с хлопьями и роюсь в ней, чтобы достать парочку сладких хлопьев, засовывая их в рот.

Я съедаю почти четверть коробки хлопьев, не чувствуя вкуса ни одной. Я израсходовала бесчисленное количество бумажных салфеток, прежде чем почувствовала, как Нейт заходит в комнату и садится рядом со мной, с грозным вершителем судеб на его коленях. Он подобен взрывному устройству: ждущий, тикающий, дразнящий меня своим обратным отсчетом.

Он молча сидит, его тяжелое дыхание сгущает воздух. Чертов кролик, в фоновом режиме, раздражает меня. Я хватаю пульт и выключаю телевизор. Хочу, чтобы Нейт сказал что-нибудь.

– Ты всё прочел? – спрашиваю я, дрожащим от страха, голосом.

Он поворачивается ко мне; под его глазами залегли тени, и я вижу, что он плакал. Не могу сдержать свой собственный всхлип, даже не смотря на то, что я зажала свой рот. Что, если он не хочет, чтобы я прикасалась к нему? Что, если теперь я неприятна ему? Теперь он знает, что тем утром сделал со мной отец, что вспыхивает в моих ночных кошмарах каждую ночь. Теперь он знает о приемных родителях, которые были такими же, как отец, и теперь он знает, как плохо было с Полом. Он знает всё, что я пыталась скрыть от мира и своего сознания. Я тянусь, чтобы погладить его щеку и смущаюсь, но он хватает мою руку своими и целует её, прежде чем положить её на свою щеку и рухнуть в мои объятия. Мои слезы в сравнении с его – ничто, словно он чувствует все и сразу, каждую частичку моей боли, предательства и многого другого.

– Мне так жаль. Очень, очень жаль. – Он продолжает бубнить мне в шею, его голос разбит так же, как и его сердце. Я знала, что читать это будет больно, но никогда не думала, что он будет так разбит.

– Это не твоя вина, – приговариваю я. – Это не твоя вина.

Не знаю, как долго это продолжается, но, когда он начинает целовать мою щеку, ощущаю глубочайшее желание в моём животе и груди. Заплаканная, ищу его уста, пробуя на вкус его соленые слёзы, стекающие по покрытому щетиной подбородку, пока не нахожу его теплый гостеприимный рот. Его язык сильный и нуждающийся; я хочу, чтобы он блуждал по всему моему телу, как его руки. Я хочу чувствовать его внутри себя больше, чем когда-либо. Он нужен мне.

Мой дневник падает на пол, когда он прижимает меня спиной к диванным подушкам. Моя рубашка задрана вверх, а через несколько секунд она исчезает, как и его. Наши тела соприкасаются именно так, как мне нужно было. Я никогда не чувствовала потребность, подобную этой; никогда не думала, что могу хотеть кого-то так же сильно, как будто от этого зависела моя жизнь.

Хватаюсь за его трусы, стягиваю их и беру его твердый член в свою руку, притягиваю его к себе, соблазняя его взять меня здесь и сейчас на диване, хранящем в себе столько истории. Он не может отказать мне, и я этому рада. Он тянет за штанину шорт, и его пальцы касаются моей плоти, легко и непринужденно скользя между складками, заставляя меня стонать. Я весьма громкая, так что другой рукой он прикрывает мне рот, чтобы я не оповещала Нону о том, какие мы неуважительные психи.