Поднимаю одежду из ванной, позволяя маленьким частичкам Пола смыться прочь, в канализацию. Я должен чувствовать себя плохо радуясь тому, что это ушло, что он умер, но я не хочу и не могу. Я хотел, чтобы он умер – нет, я хотел, чтобы сначала он страдал за то, что сделал. Быть застреленным – было счастьем, которого он не заслуживал. Он был удачливее меня. Знаю, я должен больше страдать за все мои грехи, что я и делаю каждый день, глядя, как мои близкие страдают от моих собственных и грехов других монстров. Не так уж и во многом я отличаюсь от них; я эгоистично удерживаю Чарли даже не смотря на то, что правильнее было бы отпустить её. Я тоже должен смыться в канализацию подобно Полу, чтобы никогда снова не мог причинить боль другим, потому что лишь тогда смогу прекратить желать Чарли во всех отношениях.

Я не смогу просто отпустить её, я уже пробовал. Моё желание и потребность в ней, физически и эмоционально – слишком сильные для меня. Когда дело доходит до неё – я бессилен и всегда таким был. Возможно, поэтому я не в силах защитить её, потому что я безнадежно влюблен в неё.

Стучат в дверь и я, как испуганный идиот, подпрыгиваю.

– Да.

– Это Шериф Ноэль.

– Выхожу.

Не буду снова носить эту одежду, даже обувь, поэтому мне нужно избавить от неё. Я тяну душевую шторку и вырываю её из маленьких, пластиковых колец; некоторые из них со стуком рассыпаются по ванной комнате. Я заворачиваю одежду в шелковистую ткань, оборачиваю вокруг талии полотенце и роюсь в обычной медицинской аптечке в поисках бинта и пластыря. Вырываю бинт из защитной упаковки, швырнув её через плечо, и начинаю зубами отрывать кусочки пластыря с рулона, приложив бинт к коже. Дрянная работа, но пока и так сойдет.

Схватив свёрток ненависти и насилия, направляюсь прямиком в свою комнату и быстро одеваюсь, натягивая джинсы и футболку. Оставляю мокрый сверток в углу, планируя избавиться от него позже. Босиком спускаюсь по лестнице и иду на звук голосов за кухонным столом. Проходя мимо Ноны целую её в голову, глажу Дейви по плечу, прежде чем Чарли встает со своего места и бросается ко мне в объятия. Это усиливает боль в плече, но хуй с ним. Я бы без конца терпел боль, лишь бы обнимать ее и еще больше, лишь бы она хотела быть со мной.

– Всё в порядке, мы все в порядке и это главное.

Ну, не все из нас в порядке; некоторые мертвы и прекратили терзать наши жизни. Не могу сказать, что сожалею об этом; фактически, мне предает сил знать, что Грегори Барнс – едва ли не пыль в земле, а Пол скоро станет пищей для червей.

Она целует мою шею и, если бы мы были наедине, я бы затащил её в постель. Чертовски грязно, да, я знаю. Но я нуждаюсь в ней, мне нужна вся она. Вместо того чтобы быть благодарным, что нахожусь в окружении своих близких, я желаю, чтобы они просто оставили нас наедине, чтобы я мог ввести свой член глубоко в неё и наполнить её, забрать все плохие воспоминания, чтобы у неё было место только для воспоминаний обо мне, о нас. Вместо этого, с сильным желанием, я выпускаю ее из объятий и тепло целую, потому что все, наблюдая, а в случае Ноэля – осуждая, ждут нас.

Чарли смотрит в мои глаза, я вижу панику в их карих глубинах, и я бы хотел забрать всё это, но я даже не знаю с чего мне начать. Сначала нам нужно с этим разобраться. Затем мы сможем начать перестраивать нашу жизнь, и я начну с того, что сделаю её своей.

– Мне так жаль, – всхлипывает она. Я вытираю слезы на её лице, качая головой. Это не её вина; она не может винить себя за действия Пола. – Я не планировала, что это произойдет. Я даже не знаю, что случилось. Я …

– Ты защищалась, я видел скальпель. – Ноэль дополняет её. – Он умер не от твоих рук и это то, что знает полиция.

Происходит что-то, чего я не знаю, что-то, что они скрывают от меня. Мне это не нравится. Она смотрит на Ноэля так, будто между ними есть что-то общее, будто она тихо благодарит его. Я хочу спросить, что за херня здесь происходит, но не смею, потому что он дает ей законное оправдание. Чарли не отсидит срок из-за произошедшего, у неё не будет судимости, она освободилась от Пола и его насилия, не расплачиваясь ценой собственной жизни. Как я могу спорить с этим, не смотря на то, что они не принимают меня во внимание и что-то скрывают? Как я могу быть столь эгоистичным, чтобы не отпустить всё это? Это кажется совершенно неправильным то, что у неё есть секреты с кем-то кроме меня и я ненавижу это больше, чем должен.

Я чертовски ненавижу это, но это её личное дело.

– Таким образом, она не предстанет перед судом?

– Нет. С моими показаниями и подробностями, будет достаточно ваших с Чарли и Ноной заявлений. Буду ждать всех вас утром в участке, чтобы вы сделали свои заявления, этим самым я смогу покончить с этим делом. Между тем, я нашел это, когда проводил расследование по другому следствию у мистера Паркера. Я подумал, что ты, вероятно, захочешь чтобы это было у тебя, вместо того, чтобы оно попало в участок. Это не относится к моему расследованию, так что …

Он толкает в ее сторону старую, повидавшую виды книжку. Она выглядит как несколько переплетенных вместе книг с вырезками, торчащими по краям. Чарли хватает её со стола и бережно держит, будто книга хрупкая, будто она защищает её. Это то - о чем она вопила, когда Пол выбросил все её вещи на мусорку. Эта книга хранит в себе нечто важное, до такой степени важное, что она скрыла её и внезапно я понимаю, что наверняка знаю, что это.

Я не знал, что она вела дневник; я думал, что она рассказывала мне все свои секреты. Хотя с другой стороны, ей же нужно было хранить их где-то, пока я сидел. Она пыталась делиться ими со мной, но я оттолкнул её, желая, чтобы она двигалась дальше. В любом случае её письма приходили в течение некоторого времени и, когда это прекратилось, я знал, что принял правильное решение. Во всяком случае, тогда я так думал. Теперь … я смотрю на дневник в её руках, видя, как сильно она хотела забрать его у Пола и осознаю, что всё это было ложью. Она солгала ради моего душевного спокойствия. Я ненавижу это в большей степени.

Ноэль не просто оправдывает её или возвращает дневник: он даёт ей то, чего я хотел для неё с момента нашего знакомства - мир и свободу.

Я не должен ненавидеть это.

Чарли

Настоящее

Шериф Ноэль уже давно ушёл. Он знает обо мне больше, чем мне хочется, чем ему хочется. Я многое отняла у него сегодня: его героизм, честность и веру в то, что законодательство – непримиримо. Он дал нам дар в виде оправдания, и я схватила его, как голодное, дикое животное кусочек мяса. Он закрыл дело, дал нам свободу и правосудие, и за это я всегда буду перед ним в долгу. Не хочу быть снова перед кем-нибудь в долгу, но у меня не было другого выбора. Пол и отец, они всё отобрали у нас.

Теперь мы сидим за столом в тягостном молчании, помешивая чили11, приготовленный Ноной. Мы сказали ей, что не нужно ничего готовить, мы не были голодны; она тоже прошла через тяжелое испытание и должна отдыхать. Но, полагаю, это её способ справиться с ситуацией. Все мы справляемся по-своему. Дейв впадает в апатию; он не сидит с нами. Он перед телевизором с мультиками и коробкой его любимых хлопьев. Хочу притвориться, что у нас был просто плохой день и двигаться дальше. Хочу, чтобы все мы вернулись к нормальной жизни, но больше всего на свете я хочу, чтобы Нейт смотрел на меня так, как раньше. Лишь доли секунды он смотрел на меня. Так, будто хотел наслаждаться каждой частичкой меня, и от этого я почувствовала трепет внизу живота. Теперь же - это мрак в глазах незнакомца, я подлавливаю его глядящим на меня, будто он ищет кого-то или что-то, желая увидеть то, чего там нет, а затем возвращает свой взгляд на нетронутый чили. Он решил сидеть с другой стороны стола, вместо того, чтобы сидеть рядом со мной и пропускать мимо ушей мои попытки поговорить. Думаю, его способ справиться этим не так уж отличался от Дейва; игнорирование всех вокруг должно быть в их ДНК.

– Ты пойдешь завтра на работу, сынок? – спрашивает Нона, пытаясь разорвать тягостное напряжение.

Нейт смотрит на неё, а затем на меня, прежде чем снова вернуть свой взгляд к чили, словно в нём содержатся все ответы, освобождающие его от всей драмы, которую я приношу.

– Поеду после дачи показаний, но лишь на некоторое время.

Ладно, что ж, он не всех игнорирует; только меня. Я принесла много опасности и горя ему, и его семье, и в довершение всего – многое скрываю от него. Хочу, чтобы он понял – я для его же блага не могла посвятить его в свой план. Мне повезло, что Шериф Ноэль понял, что меня привело к этому. Я никогда не прощу его за то, что он принял участие в лишении Нейта лет жизни и, что посадил его в тюрьму, но также я никогда не прощу себя. Шериф Ноэль распознал, что я отвлекла его несколькими истинами, в то время как я заманила Пола, сразу после того, как он получил мой звонок с просьбой о помощи. Я знала, что он догадался, что я что-то запланировала, как только он произнес слова: «Чарли, что ты делаешь?».

Впрочем, полагаю, мне повезло, что Пол не принес дневник, что шериф нашел его и прочел столько, сколько смог о том, что Пол сделал со мной. Я по-прежнему не уверена, почему он начал расследование в отношении Пола, но понимаю, что сегодня раскрыла перед ним многие уродливые кусочки своего пазла, а Шериф не идиот.

Всё это сработало бы без сучка и задоринки, если бы я могла держать себя в руках. Потеря контроля – не было частью моего плана.

Я не учла, что Пол бросит мне в лицо эпизод изнасилования и, как это повлияет на меня. Он обманул меня, швырнул в меня мое горе и вину, толкая меня обратно в прошлое, где я лишена контроля. Он отправил меня прямиком во тьму, пока я не потеряла из виду одного монстра и не заменила его другим. Если я не смогла убить одного, то, в конечном итоге, собиралась избавить нашу жизнь от другого.

Мой разум разрушен, душа плакала, потому что после всего, что он сделал со мной и Нейтом, забрал нашу невинность и наш свет – я струсила. Я хотела убить своего отца; хотела убить его, даже не смотря на то, что почти всю свою жизнь любила его, хоть это и было неправильно, пусть он и отобрал многое. Нона взяла этот грех на себя ради меня, когда я сидела, съежившись в углу своей комнаты, а в этот раз Шериф Ноэль убил ради меня – слишком много крови на моих руках, не смотря на их физическую чистоту.