И вот теперь та самая Наташка, ухоженная и вкусно пахнущая, предлагала Лере танцевать голой перед мужиками!

– Ну так уж и голой. Обнажаем только грудь, а сейчас вся Европа, к твоему сведению, загорает в стрингах и исключительно топлес.

«Вся Европа»… Лера сразу ощутила себя исконной азиаткой, о чем и сообщила Наталье.

– Привыкнешь, Лера. Фигура классная, танцуешь отлично, еще и понравится. Имей в виду, я уже давно где попало не выступаю, так что зрители тоже на уровне. У меня даже свой водитель есть, увезет и привезет куда надо. И учти, для начала сто пятьдесят долларов за выступление тебе никто не предложит, только я.

Сто пятьдесят долларов за выступление?! Вот тут Лера задумалась. В театр только что пришел Фома и стал срочно перекраивать репертуар – тут отрезал, там пришил, в результате Лера осталась практически без ролей. У нее была смешная зарплата, а Митька хоть и мелькал время от времени на экране в каких-нибудь эпизодических ролях, заметных денег пока тоже не зарабатывал. Да, сто пятьдесят долларов были бы совсем не лишними.

– А если Митя узнает? Он же не всегда в отъезде, – жалобно проблеяла Лера, чувствуя, что пустила в ход едва ли не самый веский аргумент «против». – Он меня убьет.

– А это еще вопрос, – парировала Наташа. – У Кати муж в восторге, его, видишь ли, заводит, что другие мужики слюни пускают.

Нет, Леру даже передернуло при мысли о слюнявых мужиках. Ее Митька не извращенец, он может и уйти от такой жены.

– Лер, у нас же не заводской конвейер, будешь танцевать, когда сможешь. И вообще, сходи на наше выступление, а уж потом решай. Завтра встречаемся у меня, и оттуда вместе поедем, все увидишь «от и до».

Лера согласилась, а Наташка, как оказалось, приготовила для нее самый убойный аргумент «за».

– Лерочка! Какая ты стала красавица! – воскликнула мама Наташки Ольга Ивановна, которая окончательно превратилась в старушку, даже ходить стала вперевалку.

– Скажи, мам! – Наташка деловито собиралась, будто отправлялась на ночную смену в цех. – Вот, зову ее в свое шоу.

«Следи за лицом», – велела себе Лера и улыбнулась светской улыбкой. Кто знает, что там Наташка наплела матери.

– Лера, у тебя получится! – авторитетно заявила Ольга Ивановна. – Стриптиз тоже может быть искусством, если делать это красиво.

Лера так и вышла из квартиры с идиотской улыбкой на губах – может быть, кто-то из них что-то не так понял?

– И как же твоя мать узнала про твою… работу? – Лера с опаской оглянулась на дверь.

– Я сама и сказала, не сразу, конечно, а когда все стало как надо. И на выступление приводила, – спокойно ответила Наташа.

Ольга Ивановна смотрит на дочь, танцующую стрип-танец… Лера попыталась представить на ее месте мамулю – и по спине побежали мурашки.

– А если к тебе кто-нибудь подойдет с предложением?

– А что, к тебе никогда не подходили? – ответила вопросом на вопрос Наташа.

Ну как же, время от времени возле гримерки возникали сочащиеся самодовольством «знатоки искусства» и предлагали поужинать. «А вы у моего мужа разрешения спросите, – говорила Лера и орала на весь коридор за спину претендента. – Ди-и-ма, тут к тебе пришли!» Дяденьки испарялись раньше, чем затихал звук ее голоса. Если попадались особенно настойчивые и этот фокус не проходил, Леру брал под свое крыло Стас, у него был свой интерес.

– Подходили, и не раз, только здесь другое, – пожала плечами Лера.

– Ну это еще вопрос, ведь полно придурков, которые считают всех актрис шлюхами, – хладнокровно парировала Наташа. – И всегда можно найти, что таким сказать. Он предлагает: «Даю тебе двадцать штук, и ты едешь со мной». А я отвечаю: «Даю тебе тридцать, ты отваливаешь, и я больше тебя не вижу».

– А вдруг возьмет? – засмеялась Лера. Теперь ей все это перестало казаться невозможным.

– Никогда. Представь раздутого от самомнения господина, берущего у стриптизерши деньги…

Лера не только представила, но тут же показала в лицах, и Наташа минут пять не могла разогнуться от смеха.

Сначала, оказавшись в зале, Лера озиралась по сторонам, готовая увидеть слюни и услышать хрюканье. Нет, публика как публика, ведут себя прилично; были даже дамы, в том числе мамулиного возраста, и они не бились в истерике. А потом Лера забыла про все и стала просто смотреть. Да, Наташка свое дело знала, это было здорово.

Дамы мамулиного возраста… Стоп! А что, если однажды на таком вот выступлении в зале окажется отчим?! Он ведь бывает в клубах, ресторанах, и жена вполне может оказаться при нем для полного счастья. И мамуля… Лера вспомнила недавний дядин юбилей и свою бессильную ярость. Может быть, увидев Леру в такой роли, мамочка наконец испытает хоть что-нибудь? Не сыграет «чуйства», а именно переживет их. Лера представила материнский гнев и… сказала Наташе «да».

Через пару недель Валерия Гришина впервые вышла исполнять стриптиз, точнее, не она, а некая Баттерфляй. На самом деле эффектная бабочка паниковала и испытала острое чувство унижения, когда пришло время обнажить грудь. Но потом привыкла. Правда, пойти на пролом Лера все-таки не решилась – если был риск нарваться на родственников, она танцевала в темно-фиолетовом парике и в гриме «крылья бабочки». «Осталось еще надеть черный плащ и исполнить арию мистера Икса», – говорила Наташа.

Естественно, без плаща и без арии Лера однажды выступила в небольшом, но очень самодовольном гей-клубе. И увидела там Стаса, а Стас увидел ее.

– Нехило ты проводишь свободное время, Гришина, – с интонациями Фомы сказал ей Стас на следующий день, подкараулив у театра.

– Ты тоже не скучаешь, как я посмотрю.

– Я потрясен, ты великолепно танцуешь! А муж знает?

– О чем? Что я хорошо танцую? – Лера смотрела на смазливую физиономию коллеги и примерно представляла, что будет дальше.

– Слушай, давай договоримся – я не видел тебя, ты не видела меня. А то начнется: то да се… Мне это не нужно.

Да, именного этого Лера и ждала, а потому согласно кивнула. Но она никак не ожидала, что Стас начнет активно изображать из себя ее поклонника и в конце концов в самом деле станет приятелем, с горячим одобрением относящимся к ее «хобби».

– Хотел бы я посмотреть на рожу Фомы, если бы он увидел тебя на сцене топлес. – Стас мечтательно закатывал глаза.

– Ну и что, подумаешь, – не сдавалась Лера, – одна из его «девок» танцует стриптиз. А вот если бы он увидел тебя…

– Детка, умоляю, – Стасик прижимал к мускулистой груди не менее мускулистую длань, – не играй на моих нервах!

Все бы было ничего, если бы Мика не надумала влюбиться в этого красавчика.

– Подожди, я скоро! – крикнула мамуля из-за дверей спальни, и Лера вздохнула – «скоро» могло обернуться парой часов ожидания. Она откинулась на спинку дивана и пожалела, что не может, как Штирлиц, уснуть по команде. Судя по тишине в апартаментах, вершитель судеб, то есть Лерин отчим, отсутствовал, и Лера испытала облегчение – значит, ее воззвание к потенциальному меценату и последующее за ним извержение вулкана откладывались на неопределенный срок.

Чем бы заняться? Лера огляделась, хотя прекрасно знала – с учетом окружающей обстановки такой вопрос можно считать просто смешным.

В далекие-далекие времена, в несуществующем теперь доме на стенах висели фотографии, и Лера могла рассматривать их часами. Мужчины в камзолах и фраках, ковбойских рубахах и грубых свитерах прощались, флиртовали, ссорились, объяснялись в любви… И у всех этих мужчин даже под слоем грима угадывалось папулино лицо. Маминых портретов было не меньше, но почти везде она оставалась лишь сама собой – современной, красивой, знающей себе цену женщиной. Как жалко, думала Лера, что рядом с папулей на фотографиях какие-то чужие, совершенно лишние тетеньки, и однажды решилась на подлог. Дело оказалось не таким уж простым – мамино лицо плохо подходило к телу некой дамы, обнимавшей отца. Лера старательно орудовала ножницами и клеем, но результат получился так себе. Когда мамуля заметила подмену, а произошло это далеко не сразу, она пришла в ярость. Оказывается, Лера испортила один из лучших снимков, который мама так любила! Папуля лишь хохотал и тем самым еще больше выводил маму из себя, еще бы, это ведь не его физиономию изуродовали до неузнаваемости.

Мама была киноактрисой, пусть и снявшейся когда-то лишь в двух неглавных ролях, папа – театральным актером. Непримиримое противоречие, как выяснилось позже. «Напыщенный болван»… «Бездарная пустышка, никакой школы»… Фотографии отца перекочевали в другой дом и другую жизнь, а мамины исчезли бесследно. От Лериных вопросов она лишь раздраженно отмахивалась: «я на них ужасно выгляжу… я там такая толстая… все это было большой глупостью». Больше всего Леру расстроило то, что их с матерью парный портрет оказался из этого же разряда.

Теперь мамуля считала, что работа в любом виде тоже относится к глупостям. Женщине нужен достойный мужчина, способный обеспечить ей достойную жизнь, а именно таким мужчиной и оказался Борис. Мамуля занималась собой и «вела дом» – время от времени приглашала очередного дизайнера, после чего предыдущий вылизанный и просчитанный интерьер сменялся следующим, таким же вылизанным и просчитанным. Не менялось только одно: в этих стенах Лере хотелось лечь и умереть, причем отнюдь не от счастья. Впрочем, с одной принадлежностью мамулиных хором не смог справиться ни один дизайнерский авторитет.

Аквариум. Мамуля, ознакомившись с модным учением фэн-шуй, считала, что этот предмет приносит в их дом удачу. Огромный аквариум – огромная удача. Вот к этому монстру, пружинисто поднявшись, Лера и направилась. Именно его она вспомнила тогда в театре. Если бы подобное мм… сооружение увидел Фома, то не стал бы считать замечание Леры лишь глупой остротой, потому что это был не просто аквариум, это был кусочек Атлантики.

Лера чуть нагнулась к стеклу и, как всегда, поежилась – на дне, среди мхов и водорослей величественно возлежал затонувший «Титаник». Полутораметровая копия повторяла оригинал в мельчайших деталях, по крайней мере так утверждал автор этого творения. Стайки гуппи проплывали мимо иллюминаторов, вздымали облачка ила над накренившейся палубой… Не хватало лишь финальной сцены с гибнущим Ди Каприо. Лера поежилась и стряхнула навязчивое видение, тем более что к стеклу подплыл «телескоп» и уставился на Леру. Он таращился на нее глазками-шариками, почти вылезшими из орбит, и все время как будто бормотала что-то себе под нос. Интересно, что он такое говорит? Может быть: «Ну и чудовище, ужас…» Лера наклонилась к самому носу рыбки и любознательный красавчик элегантно отступил. Как же пластично он это сделал, вот так вот и она должна скользить в…