Джеки Коллинз - Русские разборки

— Уж во всяком случае, в горничные я бы не пошла, — ответила с вызовом Либерти.

— В экономки.

— Экономка, горничная — какая разница? Я бы как-нибудь… выкрутилась.

— Я поступила, как умела, — тихо проговорила Дайан. — Арете я каждую неделю посылала на тебя деньги, а немного погодя уговорила мистера Даймонда пустить тебя назад, но не стала тебя дергать — мне казалось, тебе хорошо у тети Ареты, да и вдвоем с сестренкой повеселей.

— Арета мне никогда не говорила, что ты присылаешь деньги.

— А ты что же, решила, что я тебя совсем бросила? Кто, по-твоему, оплачивал твои занятия музыкой и танцами?

— Я… я об этом не думала. Арета ни словом мне не обмолвилась.

— И немудрено. Ей нравилась роль твоей мамы. — Долгая пауза. — Тебе никогда не приходило в голову, что я чувствовала, когда приезжала к тебе каждое воскресенье, а ты меня встречала, как самозванку?

— Наверное, тебе было неприятно, — проговорила Либерти.

— Да уж поверь.

— Насчет моего отца, — снова начала Либерти. — Им был один из твоих неудачников? Ты поэтому мне никогда о нем не рассказывала?

— Нет, — возразила Дайан. — Он был не из неудачников.

— Тогда кто же он? — воскликнула Либерти. — Почему ты не хочешь мне сказать?

— На самом деле, я его почти не знала.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне было восемнадцать лет, я была на гастролях в Европе, на подпевках у Айзека Хейза.

— Ты мне никогда не говорила, что была в Европе, — упрекнула Либерти.

— Помню, я тогда думала: «Ну, вот, карьера вроде в гору пошла», — сказала Дайан. И после паузы продолжила: — И тут в Берлине я знакомлюсь с одним ударником. Красивый был парень — мать немка, отец черный. Веселый, симпатичный… Вечер закончился в постели.

— Да? — Либерти жадно ловила каждое слово.

— На следующий день группа уехала из Берлина. — Дайан отвернулась. — А чуть позже я узнала, что беременна.

— Мной, — уточнила Либерти.

— Да, тобой. — Еще один тяжкий вздох. — Я ужасно испугалась. Хотела с ним связаться, но было уже поздно.

— Поздно? Для чего?

— Либби, я ведь не просто так тебе ничего не рассказывала. На то есть причина.

— Причина?

— Я… я узнала, что на другой день после моего отъезда он погиб в автокатастрофе.

— Ты… ты хочешь сказать, он умер? — пролепетала Либерти. В голове вихрем неслись мысли. — Мой отец умер? И это ты столько лет от меня скрывала? Мой отец умер!

— Прости меня, дочка, — сказала Дайан и протянула руку.

— Ради бога, мама! — Либерти отдернула руку. — Почему ты столько лет от меня это скрывала?

— А ты думаешь, легко признаться ребенку, что он — плод случайного знакомства? Я хотела для тебя большего. Я искренне думала, что тебе лучше этого не знать.

Зеленые глаза Либерти сверкнули праведным гневом.

— Это я должна была решать, а не ты!

— Ты права. — Дайан опустила голову.

— Как его звали?

— Это неважно.

— Для тебя, может, и неважно, — огрызнулась Либерти. После долгой паузы Дайан сказала:

— Мервин.

— А фамилия?

— Браун.

Мервин Браун. Теперь она хотя бы знает, как звали ее отца. Сколько лет мама от нее скрывала правду! Это нечестно. Она давно должна была все знать.

— Как он выглядел? — спросила она, сдерживая слезы.

— Я же тебе сказала, он был симпатичный.

Либерти помолчала, стараясь переварить ошеломляющую информацию. Да, отец у нее был. Но он умер.

— Я хочу видеть его фотографию, — наконец сказала она.

— Прости…

— Перестань! — вдруг рассердилась Либерти. — От него ничего не осталось? Даже фотографии?

— Прости.

— Перестань повторять одно и то же!

Дайан беспомощно развела руками.

— У него же были родственники, — сказала она, чувствуя, как все внутри переворачивается. — Ты им когда-нибудь говорила о моем существовании?

— Нет.

— Но почему?

— Либби, он был женат. Женат, понимаешь?

— Так. Час от часу не легче.

— Я подумала, его семье и так досталось, что я еще буду усугублять?

— Господи, мама, они же и моя семья тоже! — воскликнула Либерти, глотая слезы обиды. — Значит, у меня есть бабушка и дедушка. Мне следовало бы их разыскать.

— Даже не думай.

— Почему? — рассердилась она. — Почему нет, черт возьми?

— Если уж говорить всю правду, то я им звонила.

— И?

— Они обозвали меня чернокожей американской шлюхой и велели никогда больше не напоминать о себе.

— О боже!

— Ну вот. Теперь ты все знаешь. Больше мне тебе сказать нечего.

Либерти мотнула головой, будто не веря услышанному. Внутри образовалась пустота. Почему-то до сих пор в ней жила сказка о том, что где-то есть человек, готовый признать ее своей дочерью, что он станет ее любить, заботиться о ней и будет ею гордиться.

И вот эта мечта рухнула.

Черт, она не даст себе раскиснуть. Так или иначе, но она добьется успеха. Никто и ничто ее не остановит!

Они стояли на тротуаре перед домом Реда Даймонда и гадали, что за игру затеял отец.

— Мне пора, — проговорил Макс, в нетерпении щелкая пальцами. — Позвоните моему секретарю, она вам объяснит, куда и в котором часу приезжать.

— Может, пообедаем вместе? — предложил Джет Крису, когда старший брат ушел.

— У меня куча звонков. И встреч, — ответил Крис, обеспокоенный тем, как будет оправдываться перед Росом Джаганте, который ждет его в Вегасе, причем с большим нетерпением. Но при виде разочарованной физиономии Джета решил, что от него не убудет, если он проведет какое-то время с братишкой. Семья для них обоих была дело святое, если не брать в расчет Реда — а зачем его брать в расчет? Реду никогда не было дела ни до кого, кроме собственной персоны. — Вот что, — сказал Крис. — Подъезжай-ка к часу к «Временам года». Перекусим там в ресторане. А потом помчусь к Верди Марвел.

— Той самой Верди Марвел? — ахнул Джет.

— Она моя клиентка.

— Ну, старик, ты даешь! Она такая… — Джет причмокнул.

— Вижу, ты ничуть не изменился, — рассмеялся Крис. — По-прежнему за юбками гоняешься.

— Между прочим, очень даже изменился, — вдруг посерьезнел Джет. — Я вчера с такой девушкой познакомился…

— Потом расскажешь, — сказал Крис и остановил такси. — А сейчас мне пора, не то ничего не успею.

Джет проводил брата взглядом. Он был рад новой встрече, с Крисом они всегда были дружны, и сейчас, когда оба в Нью-Йорке, неплохо было бы пообщаться поплотнее. Братская тусовка. Почему бы нет?

Он зашагал по улице, и тут зазвонил телефон. На дисплее высветился номер Джанны.

Хм-ммм… Он совсем забыл о своей итальянской подружке и о том, что она умеет вытворять своим проворным язычком.

— Привет, bello! — проворковала Джанна, как всегда весело и энергично. — Что же ты вчера не позвонил? Как добрался?

Вот тебе на! Ему даже в голову не пришло, что Джанна будет ждать звонка.

— Как у тебя дела, солнышко? — спросил он и поспешил напомнить себе, что, при всей «современности» их отношений Джанна все же является его постоянной девушкой.

— Perfectto! — промурлыкала та.

— Рад, что ты там не скучаешь.

— Послушай, carino, — продолжала девушка своим низком грудным голосом, — я тебе сейчас скажу хорошую новость.

— Давай, — улыбнулся он, — хорошим новостям я всегда рад.

— Крупный контракт. Ты и я. Вместе. Мой агент… как это по-английски? — мастер вести переговоры. В воскресенье я лечу в Нью-Йорк. Понедельник — на оргвопросы. Во вторник снимаемся в рекламе новой коллекции Куртенелли. София Куртенелли попросила меня, а я предложила ей твою кандидатуру. Они хотели снимать Марка Вандерлоо или Брэда Кренига, но я настояла на тебе. — Она сделала победную паузу. — Ты понял, какая удача?! Ты рад?

Да, он прекрасно понял. Джанна прилетает в Нью-Йорк. И что теперь с этим делать?

Макс направился прямиком к себе в контору, где его ждал очередной сюрприз: в приемной болтался Владимир Бушков. Макс был в ярости. Мало ему других проблем! А теперь еще и этот тип. Что ему опять нужно? Еще денег? Он уже заплатил шантажисту целое состояние, чтобы тот заткнулся.

Не удостоив посетителя взглядом, он проследовал к себе в кабинет, с шумом захлопнув дверь.

Мгновенно раздался звонок секретаря. Миссис Барли с волнением в голосе доложила:

— Вас дожидается некий мистер Бушков. О встрече он не договаривался, но настаивает, чтобы вы его приняли.

— Еще бы!

— Так вы его примете, мистер Даймонд? А разве у него есть выбор?

— Пусть войдет, — проворчал он.

Спустя несколько секунд в комнату крадущейся походкой кота, каковым он и являлся, вошел Владимир. Небритый, с бегающими глазками, русский сел, не дожидаясь приглашения.

Макс не собирался покорно принимать новые требования мерзавца.

— Что вам нужно? — спросил он.

— Нью-Йорк очень дорогой город, — заявил Владимир.

— Так уезжайте! — посоветовал Макс без лишних церемоний.

— Вы не слишком любезны, — оскорбился Владимир. — У нас с вами есть договоренность, не так ли?

— У нас была договоренность, что я плачу и вы исчезаете. Так какого черта вы опять заявились ко мне на работу?

— Вы очень недружелюбны, мистер Даймонд.

— Послушайте, Владимир, скажите, что вам от меня надо, и убирайтесь.

— Только то, что мне положено, — торжественно объявил тот.

Господи! Этот говнюк уходить вообще не собирается.

— «Положено»? Вот это здорово! — рявкнул Макс.

— Молчание стоит недешево. Но вы человек богатый, вы можете себе позволить его оплатить. Так ведь?

Макс понял, что он с самого начала повел себя неправильно. Надо было сразу подключить к делу адвоката и заставить этого русского оборванца подписать твердое юридическое соглашение. А он запаниковал при мысли, что правда о его незаконном браке, а следовательно — о незаконнорожденной дочери станет достоянием гласности, и выплатил этому Владимиру кругленькую сумму наличными. Он рассчитывал, что взамен русский умолкнет и исчезнет.