- Нет, десяти тонн у меня нет, сажайте.

Вопрос вдруг показался Вове решенным и закрытым. Выдержав паузу инквизитора, Ирина Михайловна ухмыльнулась:

- А теперь я скажу тебе, как мать. Я не буду тебя сажать, не буду трясти. Меня ты больше вообще не увидишь, Гамлет. Знаешь, что тебе светит? Если только пойдут слухи, что ты опять дуришь девочке голову, я поговорю с ребятами из службы безопасности. Поверь мне, Вовик, я пока никого не обманывала, эти ребята умеют так убеждать, что тебя после них ни один театр не возьмет.

Выпустив пар, Ирина Михайловна торжественно замолчала. Вова смутно сознавал детали неприятного разговора. Общий смысл понял: это всё, конец, исчезни, - но вот, что требуется от него в данную минуту - темный лес.

- Это все? - спросил он после паузы.

- Значит так, я о тебе больше ничего не слышу. Я тебя не знаю. Я тебя не вижу. С Кристиной - то же самое. Ты о ней забыл.

- Ладно, - кивнул Вова. – Не волнуйтесь. Все будет хорошо.

Ирина Михайловна круто развернулась и вышла в открытую дверь, оставив Гамлета оцепеневшим подобно статуе.

- Ирина Михайловна! – крикнул Вова, очнувшись.

- Я все сказала, - отрезала мать из темноты.

- Куда вы пошли? – Вова бросился следом. – Там подвал, осторожно! Идите обратно, я вас провожу.

- Меня провожать не надо. - Ирина Михайловна вернулась из подвала. – Скажи куда идти, я как-нибудь справлюсь.

- Туда. – Вова показал на нужную дверь.

Мать Кристины, наконец, вышла, куда надо.

Вова прижался к стене и застонал.

- Круто – услышал он сбоку.

К нему подошла Офелия, в ее руке дымила сигарета:

- Кто это был, Вольдемар?

- Саша, не надо, - попросил Вова.

- Вам плохо, принц?

- Мне офигенно, никогда мне не было так хорошо, - проскулил Гамлет, возведя взор к потолку.

- Будешь курить?

- Я бросил.

- Когда это?

- Вчера.

- На, покури, не мучь себя. Никогда нельзя резко бросать.

Офелия покровительственно улыбнулась, отдала Гамлету дымившую сигарету, сняла парик и с облегчением взбила огненно-рыжие волосы:

- Голова трещит от этого гандона. А что вдруг бросил?

Вова глубоко затянулся и пожал плечами:

- Одышка. Не хочу сдохнуть, поднимаясь по лестнице.

- А как хочешь?

- Красиво, - ответил Вова, пожирая облака табачного дыма. - Ярко, быстро, в лучах рампы. Курение - медленная смерть. А я хочу быстро.

- А я не тороплюсь. Ну что, полегче стало? «Сколько ни старайся, а грешного духа из нас не выкурить», да? Что она от тебя хотела?

- Ты что, не слышала?

- Только в самом конце. Кого ты должен забыть?

- Я познакомился с русалкой, а это ее мать.

- Ого! Не слабо. Дай затянусь, - попросила Саша.

- Это твоя последняя сигарета?

- Нет. Просто хочу покурить с тобой одну сигарету. Мы что, не можем выкурить одну сигарету?

Офелия курила мощными затяжками, как курят водители-дальнобойщики. Ее прически менялись каждый месяц, но всегда оставались короткими и яркими, как у куклы. Губы Саши поджимались в постоянной усмешке, адресованной всему миру, без которой, ее хищное личико могло бы показаться злым и агрессивным. Наконец, эту Офелию-модерн украшал очень соразмерный, аппетитный нос, благолепие которого несколько сглаживало отпечатанную на лице трагедию эмансипированной девственницы рубежа столетий. Ее Офелия дала б прикурить Микки Рурку, что там закомплексованный Гамлет! От невинного ангела эпохи возрождения сохранился лишь авторский текст, в остальном это были антиподы: Саша и Офелия. Там, где у Шекспира культивируется «податливый женский воск», актриса облекалась в непробиваемые доспехи. Но поскольку деградация образа соответствовала бандитской эпохе 90-х, слышавшей о настоящем театре лишь по воспоминаниям стариков (а кого они особо интересуют?), зрители полагали, что все так и должно происходить, текст с ней не спорил, режиссер не возражал, Гамлет был согласен.

Саша попала в театр Ситникова сразу после института, проработала один сезон, и осенью-зимой бывали отдельные моменты, когда Вова спрашивал себя: не скоротать ли с Сашкой вечерок? Временами девушка с необычайно яркими волосами вызывала у него какой-то невнятный интерес. Но эти постоянные наезды с ее стороны, пусть даже облеченные в форму идиотских шуток… Саша, к примеру, могла ни с того, ни с сего отмочить: любит ли ее Вольдемар? женится ли он на ней? хочет ли он ее, в конце-то концов? красивая ли она? Подобные наезды раз за разом подавляли едва теплившийся половой интерес Вольдемара к своей подруге по сцене.

- Почему не можем? – Вова вернул Саше сигарету. – Мы легко можем выкурить одну сигарету… Потом еще одну… Потом можем выпить бутылочку пива, потом еще одну, и еще… Как получится. Что сегодня делаешь?

- Я не буду с тобой напиваться, не уговаривай.

- Что именно тебе не нравится: со мной или напиваться?

Саша со смехом съездила по спине Вовы париком Офелии:

- Ты хам, понял?

- А вы порядочная девушка?

- Милорд!

- И так хороши собой?

- Что разумеет ваша милость?!

- То, что если вы порядочная и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотой.

- Разве для красоты не лучшая спутница порядочность?

- Скорее красота стащит порядочность в омут, нежели порядочность удержит красоту в границах приличия. Прежде я считал это парадоксом, а теперь вижу, что таковы правила… Я любил вас когда-то. Вы это еще помните?

- Действительно, принц, мне верилось.

- А не стоило верить. Сколько не прививай нам добродетели, грешного духа из нас не выкурить. Я не любил вас.

- Тем больнее я обманулась.

- Шла бы в монастырь. К чему плодить неудачников? Посмотри на меня: вроде бы, неплохой человек, а если копнуть, столько всякой дряни всплывет, что уж лучше бы мать не рожала меня. В моем распоряжении больше грехов, чем мозгов, чтобы их обмозговать. Какого дьявола люди вроде меня толкутся меж небом и землей?

- Вова, Александра! – появился режиссер. – Почему я вас должен ловить по коридорам? Вы не могли бы продолжить дискуссию на сцене?



Вечером Офелия привела пьяного Гамлета к себе домой в аккуратную, уютную комнату в коммуналке. Свет не включали, белой ночью все прекрасно видно; Вова без проблем мог разглядеть все особенности тела Офелии, когда подруга по сцене стала раздеваться. Бедный принц! В его сердце обвивала русалочка, а глаза разглядывали коллегу по работе.

- Где моя сумка? - спросила Саша полушепотом.

Нелепо пряча сумочку Саши за спиной, Володя покачивался в центре комнаты, пытаясь шутить:

- Я ее выбросил.

- Давай, давай, - поторопила подруга. - Ты в дупло пьяный!

Чтобы овладеть сумочкой, Саша обхватила парня руками, и оба с шумом повалились на пол. Подниматься не торопились. Нацеловались до одурения.

- Ты находишь мой поцелуй восхитительным? - спросил Вова.

- Это что-то! - Саша встала на ноги. - Схожу в ванную.

- Ты красива, порядочна... - мямлил Вова, развалившись на паркете. - Если ты еще сходишь в ванную, станешь вообще чистенькой, гладенькой. Станешь, как ангел. Тут бывали ангелы?

- Естественно. - Саша разделась до нижнего белья. - Я красивая?

- Да, да, да.

- А грудь? - она сняла лифчик.

- Грудь ангела!

- Издеваешься? Где ты видел у ангела грудь?

- На картине. Вот такую большую сочную грудь, больше чем у тебя.

- Встань с пола, не расслабляйся.

- А! - Он махнул рукой.

- Как хочешь. - Захватив полотенце, Саша скрылась за дверью.

Гамлет перевел себя в сидячее положение, огляделся. Таинственный полумрак неведомой комнаты.

"Что я здесь делаю?"

- Офелия! - позвал он, перекатившись на корточки. - Офелия!!

- Давай, потише! – ответил голос из полумрака.

- О! – Вова сидел на полу в центре комнаты и глупо таращился на стену.


- Святители небесные, спасите! - выдержав паузу, воззвал он:


- Благой ли дух ты или ангел зла,

Дыханье рая, ада ль дуновенье,

К вреду иль пользе помыслы твои?

Я озадачен так твоим явленьем,

Что требую ответа! -


Он на корточках подобрался к стене, из-за которой доносился гневный голос:


- Отзовись

На эти имена: отец мой, Гамлет,

Король, властитель датский, отвечай!


- Три часа ночи, епрст! – Раскатистым громом ответил с того света призрак: - Ты заткнешь рот или нет?!


- Отчего ж гробница,

Где мы в покое видели твой прах,

Разжала с силой челюсти из камня,

Чтоб выбросить тебя? - спросил Вова.


- Когда я встану, тебе плохо будет, дурище! - предупредил голос.


- Ну вот! Чего бояться?

Я жизнь свою в булавку не ценю.

А чем ты для души моей опасен,

Когда она бессмертна как и ты?! - прокричал в ответ Вова.


- Я предупредил! - долетело из преисподней. - Выйди в коридор, я тебе объясню!!

Кто знает, чем бы все обернулось, не появись в сей драматичный момент Саша:

- Ты разбудил соседей? - тревожно прошептала она.

- Ш-ш-ш! - Володя таинственно поднес к губам палец и неловко оторвал зад от половиц:


- Он снова манит. Подойду поближе!


- Ты дурак?! Ты видел моего соседа?!

- Подойду поближе, - упрямо повторил он.

- Никуда ты не пойдешь. Сиди здесь, я сама.

Собеседник Вовы работал вышибалой в пляжном кабаке. Весил призрак сто десять килограмм, имел жену и двухлетнего малыша. Его семья хотела спать, поэтому, вышиби он Володю из дома, моральное право и весовой перевес были бы на его стороне. Благо, до этого не дошло. Саша успокоила соседа.