Так думала миссис Сноуфилд.

Но Мириэль, хоть и чувствовала ее неудовольствие, но все-таки никак не могла прочесть ее мысли, и потому быстро о миссис Сноуфилд позабыла, развеселилась и сияющими глазами смотрела по сторонам.

Оркестр настраивал скрипки и виолончели. Сверкали наряды дам, черные фраки и белые манишки мужчин, мундиры военных… Вот появилась Рэйчел — как всегда, великолепная и ослепительная, она выделялась среди остальных барышень, как огненный мак среди полевых цветов. Недаром, видно, она выбрала в качестве украшения шелковые маки! Вокруг Рэйчел толпились молодые люди, Рэйчел сверкала улыбкой, трепетала ресницами, взмахивала веером… Пока не увидела Арчи, стройного и строгого, спускающегося по лестнице в зал. Арчи холодно кивнул своей невесте. Улыбка на губах Рэйчел погасла. Она с треском сложила веер.

— Это он! — вдруг воскликнула Дорис, схватив Мириэль за руку.

В зал вошел Томас, брат Рэйчел. Долговязый, неловкий, с морковно-рыжими волосами, всегда торчащими дыбом, не поддающимися ни гребню, ни даже блестящей пасте для укладки, — Томас вовсе не походил на свою красавицу-сестру, но Мириэль знала: для Дорис он прекраснее любого принца! Томас остановился, обвел взглядом зал… Увидел Дорис и решительно направился прямо к ней!

— Ах, Мириэль, что же мне делать? — простонала Дорис. — Мама мне велела весь вечер не отходить от нашего гостя и оказывать ему всевозможные знаки внимания… А мне так хочется потанцевать с Томми! Мы теперь так редко видимся! Ах, что же мне делать?!

— Я бы ради своего возлюбленного не только мамин приказ нарушила, но и дом родной покинула бы, всем бы пожертвовала, лишь бы быть рядом с ним, — шепнула Мириэль, не отрывая взгляда от Арчи: он шел по залу, приветствуя знакомых дам и пожимая руки мужчинам… Как же он был красив!

— Ты такая смелая, Мириэль, — всхлипнула Дорис. — Ну, будь что будет!

И она решительно шагнула навстречу Томасу Уорнеру. Томас сжал ее маленькие ручки, улыбнулся ласково, хотел что-то сказать… Но тут на весь зал прозвенел пронзительный голос миссис Сноуфилд, и все сразу умолкли, и даже музыканты перестали играть, а Дорис испуганно отпрянула от Томаса.

— Мон принс! Мон принс! Как я счастлива приветствовать вас! Вы все-таки снизошли до визита к нам, на скромный семейный праздник! — верещала миссис Сноуфилд, устремляясь навстречу вошедшему в зал молодому человеку.

Он был огромного роста, настоящий великан, и странно было видеть его широкие плечи и просторную выпуклую грудь борца обтянутыми фраком и щегольской манишкой! Странно вообще было видеть его в этом зале…

— Вот это — силища! — восхищенно прошептал Томас Уорнер. — Ему бы топор в руки… Целую бригаду лесорубов заменит! Секвойи будут падать от одного его вида!

Между тем, молодой великан выглядел весьма смущенным. Он густо покраснел, виновато огляделся по сторонам, и с преувеличенным почтением склонился к руке миссис Сноуфилд.

— Ах, мон принс! — заворковала миссис Сноуфилд, возведя глаза к потолку. — Леди и джентльмены, позвольте представить вам князя Белозерцева! Князь прибыл к нам из далекой холодной России… Князь — наследник древнего рода… Совершает кругосветное путешествие…

— И очень, очень богат, — произнес сквозь зубы Томас Уорнер.

— Ах, какой он огромный и страшный! — пискнула Дорис. — Я боюсь его, Томми! Я не хочу оказывать ему знаки внимания! А мама велела! Спаси меня, Томми!

— Не бойся, голубка моя, я никому не позволю тебя обидеть, — пылко пообещал Томас.

Миссис Сноуфилд вела князя Белозерцева через зал, представляя гостям.

— А почему миссис Сноуфилд называет его то «принц», то «князь»? — спросила Мириэль.

— Миссис Сноуфилд изображает знание французского языка, — усмехнулся Томас. — «Мон принс» — это по-французски «князь». Славянский «князь» — это все равно, что европейский принц, понимаешь?

— Принц! Так он — настоящий принц?! — изумилась Мириэль.

Она никогда не видела настоящих принцев! Она думала, их уже больше и не осталось, и потому Арчи вполне может считаться принцем… А теперь — настоящий принц шел к ней через бальный зал! Миссис Сноуфилд вела его к Дорис…

Настоящий принц! Мириэль принялась разглядывать его, стараясь, однако, чтобы ее внимание к князю было бы не так уж заметно. Нет, он был не такой изящный и красивый, как Арчи! Слишком большой и могучий. Принцы такими не бывают. Принцу следует быть стройным, изящным и даже хрупким. Слишком румяный. Принцу более подходит благородная бледность. У этого принца были прямые резкие черты лица. Добродушная улыбка. Мягкий взгляд больших карих глаз. Коротко подстриженные каштановые волосы. У всех мужчин в зале — ровно как и у женщин — богатство выставлялось напоказ. Сверкали перстни, золотые цепочки часов с целой гроздью всевозможных драгоценных брелоков, булавки для галстука блистали многоцветьем камней и эмали, изображая быков, слонов, львов, тигров, даже лошадей, скачущих через обруч… Князь был одет очень скромно. Руки в белых бальных перчатках — и никаких перстней. Массивная цепочка для часов, но никаких брелоков. Единственное украшение — булавка для галстука — но тоже строгая и внешне скромная… По крайней мере, эта булавка не изображала ни льва, ни лошадь. Это был камень в простой оправе — чистейшей воды и сложнейшей огранки бриллиант, величиной с лесной орех. Мириэль показалось, что миссис Сноуфилд как впилась глазами в этот бриллиант, так и не может отвести взгляда. Бедный князь! Попался! Мириэль улыбнулась… И тут же встретилась взглядом с самим князем.

Он смотрел прямо на нее — с таким восхищением и изумлением, словно чудо какое-то небывалое увидал… Мириэль в смущении взглянула на свои ноги — уж не вернулся ли к ней русалочий хвост?! Это хоть как-то могло бы объяснить его восхищенное изумление! Но — нет, ноги были на месте, кончики туфелек выглядывали из-под подола. Тогда что же он так смотрит?!!

— Вот моя дочь, князь! Позвольте вам представить, — вкрадчиво произнесла миссис Сноуфилд. — Дорис, это наш гость из далекой холодной России, князь Белозерцев, я тебе о нем рассказывала.

Когда она обратилась к Дорис, ее голос зазвучал так сурово, что Дорис побледнела и затрепетала. Но князь, казалось, ничего не замечал. Даже целуя руку Дорис, он не отводил взгляда от Мириэль. Миссис Сноуфилд это заметила и злобно поджала губы. Если бы полный ненависти взгляд мог сжигать, от Мириэль остался бы только пепел!

— Позвольте, князь, представить вам Рэйчел Уорнер, дочь наших лучших друзей! — еще слаще пропела миссис Сноуфилд, почти что силой поворачивая князя лицом к приближающейся Рэйчел, и, следовательно, спиной к Дорис и Мириэль.

Красавица Рэйчел была ее последним оружием — до сих пор, впрочем, сражавшим без промаха, с первого выстрела!

— Так это и есть ваш с матушкой сюрприз! — рассмеялась Рэйчел, кокетливо глядя на князя и протягивая ему руку для поцелуя. — Счастлива познакомиться с вами, князь. Никогда прежде не видела русских! А русские все такие… такие большие?

Князь снова смутился и покраснел. Оглянулся на Мириэль. И, склонившись к миссис Сноуфилд, что-то спросил у нее шепотом. Миссис Сноуфилд тоже оглянулась на Мириэль, снова попыталась испепелить ее глазами… И позеленела так, что сразу сделались видны — возле скул — пятнышки деликатно наложенных румян.

— Никто, князь! Совершенно никто! — нарочито громко, с деланной веселостью произнесла она. — Прислуга. Горничная моей дочери. У Дорис доброе сердце, она просила пустить эту золушку на бал. А в Америке, как вам известно, демократия, и я решила позволить… Наверное, для вас это дико, да? У вас в России прислугу в строгости держат?

Дорис пискнула и с ужасом посмотрела на мать. Рэйчел нахмурилась. Несколько стоявших неподалеку нарядных барышень ядовито усмехнулись, глядя на Мириэль.

— Прислуга… — ветерком пронеслось по залу.

Мириэль было неприятно, ОЧЕНЬ неприятно, но она решила, что переживет, она это переживет, ничего особенного, должны же быть какие-то испытания у русалки, желающей покорить сердце принца…

Все в зале смотрели на нее. И Арчи смотрел. И Мириэль ждала, что вот сейчас он ее спасет. Он подойдет и пригласит ее на танец. Или — вообще попросит ее руки в присутствии всех гостей! Так должно быть. Только так. Не иначе. В сказке именно так и было бы. Сейчас подходящий момент для того, чтобы принц проявил благородство и показал давно скрываемую любовь к русалочке. Она смотрела на Арчи, Арчи смотрел на нее, она ждала, что вот сейчас он подойдет к ней…

Но он не двинулся с места. Он только улыбнулся, дружески подмигнул и скорчил забавную рожицу, и даже махнул рукой: дескать, не обращай внимания! И вернулся к прерванному разговору с каким-то толстым мужчиной.

А Мириэль смотрела на него и чувствовала, как ноги становятся ватными, колени подгибаются… В горле у нее запершило и она почувствовала, что сейчас или разрыдается прямо здесь, или просто упадет в обморок!

Миссис Сноуфилд положила руку на рукав князя Белозерцева и попыталась увлечь его куда-то, прочь от Мириэль… Но князь деликатно высвободился и подошел к Мириэль.

— Сударыня, я не осмеливаюсь надеяться, но все-таки спрошу: ваш первый танец свободен?

Мириэль кивнула ему сквозь слезы. Вообще-то, собираясь на бал, она планировала танцевать с Арчи… Она была уверена, что весь вечер будет танцевать только с Арчи! Но Арчи не изъявлял никакого желания танцевать с ней, ему, видимо, и в голову не приходило такое, и при первых же звуках вальса направился к Рэйчел — она была его официальной невестой, а помимо нее, был составлен еще целый список барышень и дам, с которыми ему следовало танцевать сегодня. Мириэль не знала про список, она просто увидела, что Арчи идет к Рэйчел, даже и не оглядываясь в ее сторону…

А вальс уже летел по залу, вырываясь из-под смычков музыкантов, вальс отражался от сверкающего паркета, взлетал к потолку, и Мириэль вложила свою крохотную ручку в огромную ладонь князя Белозерцева, и вдвоем они заскользили по паркету, закружились, и вихрь танца подхватил Мириэль, и она плыла по волнам вальса, погружаясь в музыку, как в родной океан!