Татьяна Ленина - Русалочка и принц ее мечты

Рэйчел произнесла эти слова с таким искренним осуждением… Если бы Мириэль только-только вышла из океана и не имела бы вовсе никакого представления о земной жизни, то она подумала бы, что «семейный бизнес» — это что-то преступное или по меньшей мере неприличное.

— А Дорис? Она в детстве была просто ужасна! Всегда такая чистенькая, аккуратненькая, в белых передничках, с косичками! — с презрением сказала Рэйчел, и тут же добавила с гордой улыбкой:

— А я — я была настоящим сорванцом! Все время чумазая, с разбитыми коленками… Я любила есть ежевику прямо с куста. Возвращалась потом с черными губами, с пятнами на платье, вся растрепанная, исцарапанная… Но довольная! Это ведь так здорово, когда до чего-то вкусного надо добираться сквозь тернии! А эта дурочка Дорис… Как-то Сноуфилды приехали к нам в гости, и мама мне поручила развлекать Дорис, сводить ее в теплицу — эта теплица была маминой гордостью… Ну, я повела. Так что ты думаешь, о чем спросила у меня эта дурочка? Она спросила, растет ли в теплице клубника со сливками! И это — в шесть лет! Клубника без сливок для нее не существовала! Странно даже, что она не думала, будто клубника со сливками растет прямо из фарфоровых тарелок…

Рэйчел оглянулась на Мириэль, видимо, ожидая, что гостья тоже посмеется над глупостью Дорис, но Мириэль не смеялась, и Рэйчел снова заговорила и защелкала ножницами:

— А когда мы стали старше, Дорис мечтала стать монахиней. Можешь себе представить?! Уйти в монастырь! Это же так скучно!!! Хотя, впрочем, возможно, это у них семейное, ведь ее дедушка, старый мистер Сноуфилд, тоже перед смертью уехал в монастырь! А Томми, глупый, так страдал из-за этого… Из-за Дорис, конечно, а не из-за ее дедушки! Томми всегда был влюблен в Дорис. Не понимаю даже, что он в ней нашел. Они в один год родились — как и мы с Арчибальдом, только Томми и Дорис на два года моложе нас — так вот, когда их впервые показали друг другу, они едва научились стоять, совсем были маленькие, толстые и смешные, и уже тогда они потянулись друг к другу, взялись за ручки… И ужасно ревели, когда няньки уносили их в разные стороны. Все детство дружили, отдавали друг другу игрушки. У Томми скопилась куча кукол, у Дорис — лошадки на колесиках и железная дорога. Нет, это им надо было бы пожениться! Они просто созданы друг для друга. Хотя я совершенно не понимаю, что Томми находит в Дорис, что вообще можно находить в этой мышке, но приходится признать: он любит ее безумно! А мы с Арчи ненавидим друг друга. Но дедушки решили, что пожениться должны старшие. Правда, глупо?!

Мириэль кивнула. Да, действительно, это было ОЧЕНЬ ГЛУПО!!! Ей было очень жалко Томми и Дорис. Немного совестно за то, что она так долго не желала верить в то, что Дорис способна на действительно великую любовь… И еще сильнее Мириэль жалела сейчас себя! Неужели никак нельзя помешать браку между Арчибальдом и Рэйчел?! Рэйчел явно не подходит ему. Она такая… Такая агрессивная! И совершенно его не ценит.

Розы, сложенные в корзинку, благоухали. Они, конечно, не были так красивы, как живые цветы морей — актинии, а толстые стебли их пребольно кололись, но зато розы пахли, они были принадлежностью земли, этого воздушного, пронизанного солнцем мира! Черно-желтая полосатая бабочка с остроугольными крылышками села на сиреневую розу. Мириэль протянула к ней руку — бабочка испуганно вспорхнула. Если бы это была пестрая рыбка, кружащаяся над актинией, она бы доверчиво скользнула в ладонь русалочке, дала бы себя погладить, рассмотреть. Почему-то живущие на земле птицы, звери и насекомые очень пугливы. Мириэль это огорчало. Но ради Арчи она готова прожить всю жизнь в этом недружелюбном мире… В этом таинственном, прекрасном, солнечном мире, полном звуков и запахов! Ради Арчи она готова на все. Только бы он успел оценить, полюбить и, главное, поцеловать ее до полнолуния! А не то — ей придется войти в море, и лунный свет оденет ее серебристой чешуей… Или — она умрет с первыми лучами солнца, превратится в морскую пену. Это было бы очень обидно… Ну, почему же Арчи не хочет полюбить ее? У них могла бы быть такая красивая свадьба!

— Как ты думаешь, уже хватит роз? — озабоченно спросила Рэйчел.

Мириэль кивнула, представляя себя в белоснежном, расшитом жемчугом платье (ради такого события Рилиан наверняка постарается собрать лучший жемчуг!), с венком из белых лилий на голове, с пышной фатой, струящейся от венка до самого пола, с букетом в руках… И рядом — Арчи! Великолепный Арчи в черном фраке, с белой розой в петлице! Мириэль выбрала из корзинки белую розу и поцеловала душистые лепестки…

— Надеюсь, меня не заставят составлять букеты? Ненавижу это скучное занятие! У Дорис это гораздо лучше получается. Все говорят, что у нее есть вкус… Вот пусть она со своим вкусом и расставляет цветочки в вазочки! — капризно заявила Рэйчел. — Все, пойдем домой. Матушка обещала мне какой-то сюрприз на балу. Интересно, что она придумала?

Мириэль ее слов не услышала. В ушах русалочки церковные колокола уже вызванивали свадебный марш… Ах, как это было бы красиво! Как чудесно! Русалочка — и принц! Снова, как несколько столетий назад, любовь победит все преграды! Это не может не сбыться… ТАКИЕ мечты всегда должны сбываться!

Вечером из магазина принесли коробочку, в которой лежали четыре восхитительные, огромные орхидеи — розовые, с лиловыми разводами и черной звездочкой в середине — Мириэль в первый момент приняла их за живые и попыталась понюхать. Но орхидеи были сделаны из аталаса и бархата, от них исходил какой-то слабый химический запах — клея или лака… Орхидеи предназначались для Дорис. Этим вечером она должна была надеть черное бархатное платье, расшитое стеклярусом. Одну орхидею следовало приколоть на лиф, другую — у пояса, и еще две — в волосах. Миссис Сноуфилд, заказавшая и платье, и орхидеи, считала, будто брюнетке Дорис очень идет черный цвет, будто он подчеркивает снежную белизну ее кожи и соболий блеск волос. Мириэль никак не могла согласиться с ней в этом вопросе. Черный цвет совершенно не шел Дорис. Если он что-то и подчеркивал, то только ее бледность! По мнению Мириэль, Дорис скорее подошло бы малиновое платье, или — цвета морской волны или такого вот сиреневато-розового цвета, как эти орхидеи… Но мнение Мириэль, разумеется, не могло быть учтено при выборе туалетов для Дорис. Ровно как не имело значения и мнение самой Дорис. В вопросах нарядов право голоса имела одна только миссис Сноуфилд. С ней никто не осмеливался спорить. Ведь миссис Сноуфилд обладала изумительным вкусом и никогда не ошибалась в выборе нарядов для себя! Этим вечером для себя миссис Сноуфилд выбрала шелк глубокого аметистового оттенка, с серебряным шитьем, а к нему — старинные украшения: аметисты в серебре.

Рэйчел собиралась быть на балу в платье цвета слоновой кости с огненными лентами и с цветами мака в волосах. Маки она заранее заказывала в той же мастерской, которая изготовила орхидеи для Дорис. Маки тоже казались совершенно живыми…

Уединившись в комнате, Дорис и Мириэль зашнуровали друг на друге корсеты: по случаю бала Мириэль решила надеть корсет со шнуровкой сзади — чтобы модное узкое платье сидело просто безупречно! Дорис уговорила мать выписать приглашение и для Мириэль.

Миссис Сноуфилд согласилось на это безо всякого удовольствия. Она одна изо всей семьи до сих пор относилась к Мириэль, как к прислуге. Остальные уже приняли Мириэль, как достойную компаньонку и даже подругу Дорис. Миссис Сноуфилд это несказанно огорчало. Племянница рыбака не могла быть подругой ее дочери! И уж подавно — племянница рыбака не имеет права быть такой хорошенькой и так изысканно одеваться!

А Мириэль очень хотелось побывать на настоящем балу. Хотя бы раз в жизни! Но, разумеется, она понимала, что не стоит лишний раз раздражать надменную миссис Сноуфилд, и постаралась подобрать себе как можно более скромный наряд: жемчужно-серое шелковое платье, серебристые кружева, дымчатый шарф на плечах… Правда, когда она вышла в зал, сопровождая Дорис, и встретилась взглядом с миссис Сноуфилд, она поняла, что все-таки допустила какую-то ошибку в выборе платья для сегодняшнего вечера.

Вся в сером, Мириэль казалась особенно хрупкой и воздушной, а главное — такой аристократичной среди остальных дам американского высшего света: пестрых и шумных, как попугаи, сверкающих стеклярусом и драгоценными камнями, увенчанных перьями и искусственными цветами, — что миссис Сноуфилд испытала нестерпимое желание отхлестать нахалку по щекам и выставить ее из зала. В который раз уже миссис Сноуфилд проклинала неосмотрительность Арчи, пригласившего эту девушку в их дом. В который раз, но сегодня — особенно. Ведь сегодня Сноуфилды принимали совершенно особого гостя! Настоящего аристократа и настоящего богача — в сравнении с его состоянием даже объединенные капиталы Сноуфилдов и Уорнеров казались чем-то жалким и не заслуживающим внимания — да что там объяснять, достаточно сказать, что сегодняшний почетный гость был русским князем! Настоящим князем древнего рода. А уж ни для кого не секрет, что все русские князья просто сказочно богаты! И при этом он все еще оставался холостым… И миссис Сноуфилд вынашивала весьма серьезные стратегические планы по завладению его состоянием — через брак, разумеется. А уж кого он выберет — Дорис или даже Рэйчел — не так уж важно! Главное, чтобы он породнился с кем-нибудь из них… Со Сноуфилдами или с Уорнерами. Если он выберет Рэйчел — Дорис выйдет замуж за Томаса Уорнера, и все равно получит доступ к сказочным богатствам этого русского. Лишь бы он не отвлекся на кого-нибудь постороннего! И Мириэль в этом случае являлась самой значительной угрозой. Всего лишь маленькая ирландка, племянница хромого рыбака — а говорит по-французски и по-итальянски, и смотрится, как графиня, и одевается соответственно… То есть — несоответственно положению ее американской родни. Ах, как же неблагоразумен был Арчи! Впрочем, чего от них ждать, от этих мужчин? Если бы Арчи только знал, чего стоило миссис Сноуфилд заполучить в гости этого человека! Какой сложный заговор они с миссис Уорнер выстроили, какую продумали «цепь случайностей», чтобы стеснительный князь Белозерцев уж никак не смог отказаться от визита!